Эволюционные и революционные изменения в форме государства

абсолютизировать. Тем не менее, разработка закона о выборах в переходный

период имеет чрезвычайно важное значение для стабильности и эффективности

создающейся политической системы[19].

Институционализация демократических механизмов государственной

власти является второй крупной проблемой, которая решается на этапе

установления демократии. Соотношение между исполнительной и законодательной

властью — один из основных вопросов, встающих перед любой молодой

демократией в процессе выработки конституции или доконституционного

формирования структур государственной власти. Формально речь идет о том,

какую из известных демократических моделей предпочесть: президентскую,

парламентскую или смешанную парламентско-президентскую. Фактически, однако,

главный вопрос — это определение объема полномочий исполнительной власти.

Естественный порыв "создателей" демократической политической системы —

обеспечить максимально точное представительство в парламенте и наделить

последний основными властными функциями. Зная, к чему приводит

бесконтрольное сосредоточение всей полноты власти у исполнительных:

органов, демократы видят свой долг в её передаче представительному органу —

парламенту. Однако, как показывает исторический опыт, сильный парламент в

сочетании со слабой исполнительной властью порождает неработающую модель

государственного управления. Несмотря на всю внешнюю демократичность и

представительность, она неспособна обеспечить ни выработку эффективного

политического курса, ни тем более его реализацию, что рано или поздно

приводит к хаосу и возрождению авторитаризма, может быть, в иных формах.

Исполнительные органы должны обладать значительной независимостью от

законодательных. Значительной, но не чрезмерной, иначе опять возрастет

опасность возврата к авторитаризму. Золотую середину необходимо искать в

зависимости от конкретных обстоятельств.

Вопрос о национально-территориальном устройстве страны во многих

случаях становится камнем преткновения в процессе становления демократии в

тех странах, где существенно представлены этнические, религиозные или

региональные субкультуры. Авторитарная система разрешения конфликтов

основана на жестком централизме государственной власти и насильственном

подавлении любого стремления к утверждению самобытности той или иной

субкультуры. Ликвидация авторитаризма естественно, приводит к возникновению

центробежных тенденций. В период становления демократии одной из основных

задач в подобных обществах становится поиск институционального механизма

учета интересов различных субкультур, их представительства и участия в

выработке решений.

Институциональный кризис, который был одной из основных причин начала

крушения авторитаризма. Легитимация нового режима позволяет восстановить

эффективность политической системы и долговременную политическую

стабильность. Переходный период от авторитаризма к демократии завершается.

В заключение несколько слов о том, насколько применимы уроки перехода

от авторитарных режимов к демократии в условиях нашей страны. Несмотря на

указанные различия авторитаризма и тоталитаризма, я полагаю, что чужой опыт

в преобразовании политической системы (ей у нас по традиции продолжают

уделять меньше внимания, чем экономической) может помочь нам значительно

снизить издержки переходного периода. Речь идет, прежде всего, об опыте

формирования политических институтов и структур демократии. На мой взгляд,

у нас практически не уделяется внимания формированию партийной системы,

которая является основой любого демократического режима. До сих пор нет

избирательного закона, позволяющего провести выборы, на которых могли бы

соревноваться не отдельные личности, а партии. При его разработке следовало

бы непременно учесть опыт регулирования "профиля" возникающей партийной

системы, накопленный при переходе от авторитаризма к демократии. Это важно

для будущей стабильности политической системы. Очень ценен для нас и опыт

создания демократической конституции, причём здесь можно было бы выделить

не столько сущностные аспекты (они различаются от страны к стране),

сколько саму процедуру разработки конституции; ее не следовало бы

навязывать с помощью машины голосования, она должна стать результатом

совместной разработки и консенсуса всех основных политических сил.

Не менее важен для нас и опыт консолидации демократических режимов.

Безусловно, и у нас существует проблема "перехода лояльности", хотя стоит

она совсем по-иному, чем при эволюции авторитаризма, так как у нас

сердцевину бюрократического механизма составляет партийный аппарат. Тем не

менее, как показывает уже наш опыт, без квалифицированных чиновников

"старого режима" нашей бюрократии не обойтись. Именно поэтому безоглядная

дискредитация бюрократии просто неразумна. Целиком применимо к переходному

периоду и положение о необходимости обеспечения лояльности политической

оппозиции, что многими нашими политическими лидерами, очевидно, не

осознается. Наконец, проблема легитимации самого демократического режима.

Она стоит у нас еще более остро, чем в странах, переживших авторитаризм.

Без ее решения стабильной политической системы у нас не будет. Именно

поэтому особая ответственность ложится на сегодняшнее демократическое

руководство, от эффективности действий которого во многом зависит то, сколь

быстро и безболезненно пройдёт Россия переходный этап.

1.3 ТОТАЛИТАРИЗМ: ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ЭВОЛЮЦИЯ

Тоталитаризм — это общественно-политической строй, при котором

государство полностью подчиняет себе все сферы жизни общества и отдельного

человека. Тотальный — от латинского слова «TOTALIS» — и означает всеобщий,

всеобъемлющий. Именно всеохватностью своего надзора тоталитаризм отличается

от всех других известных истории форм государственно-организованного

насилия — деспотии, тирании, абсолютистской, бонапартистской и военной

диктатур.

Термин "тоталитаризм" ввели в политический оборот в 20-е годы

итальянские критики Б.Муссолини, затем он сам использовал этот термин для

характеристики фашистского государства. Понимаемый широко — как

политический режим, как модели социально-экономического порядка и "нового

человека" и как идеология — именно в этом виде тоталитаризм является

феноменом XX в. Его возникновение связано, прежде всего, с трудностями

модернизации, перехода общества к индустриальной стадии развития, с

попытками правящей элиты преодолеть эти трудности путем "чрезвычайщины" —

огосударствления, сверхбюрократизации, униформенной политизации и

милитаризации всего общества. Сущность тоталитаризма заключается в том, что

в результате указанных процессов устанавливается бюрократическая (военно-

бюрократическая) диктатура, фактически отражающая интересы государственного

(партийно-государственного) аппарата, а также — отчасти — интересы

представителей разного рода маргинальных групп, деклассированных элементов,

из которых в значительной степени этот аппарат и формируется.

В литературе различают два "классических" типа тоталитаризма — правый

(фашизм, национал-социализм) и левый (сталинизм, маоизм). Их

противопоставление игнорирует общность внутренней природы обоих явлений,

прежде всего огосударствления основных сфер жизнедеятельности общества,

неограниченной власти государства над человеком, в т.ч. и через механизмы

идеологической обработки. Наличие этой, самой характерной, черты

тоталитаризма позволяет отличать его от авторитарного режима.

Следующие "родовые" черты в совокупности определяют тоталитаризм при

всем разнообразии его этнонациональных, цивилизационных личин:

а) неприятие демократических прав и свобод — слова, печати, собраний,

объединений и т.д.; б) всевластие (включая монополию на информацию)

корпоративных организаций иерархического типа; в) государственная и/или

находящаяся под жестким бюрократическим контролем частная собственность на

средства производства, по крайней мере — на основную их часть; г)

административно регулируемый характер экономики, в т.ч. централизованное

распределение сырья, продукции, значительная роль принудительного труда и

внеэкономического принуждения в жизни общества; д) официальная

регламентация всех сторон жизни общества и человека, включая ограничения в

одежде, передвижении, проведении досуга и т.д.; е) мощный репрессивный

аппарат, использующий методы физического и психологического террора по

отношению к массовым и даже элитным группам; система всеобщей слежки и

"стукачества"; развитая сеть тюрем и концлагерей с антигуманными методами

содержания; ж) мессианская государственная идеология, долженствующая

распространиться (вместе с ее носителями) по всему миру или хотя бы в его

значительной части; з) агрессивный характер внешней политики, сочетающийся

с самоизоляцией страны (закрытое общество); и) милитаризация экономики и

всего общества, перманентное применение насилия (полицейского и армейского)

во внутренней политике; к) общенациональный, наделяемый сверхъестественными

качествами правитель (вождь) как ключевой элемент политико-идеологической

системы[20].

Неверен вульгарный марксистский подход к государству как "органу

диктатуры господствующего класса" ("капиталистов", "пролетариата").

Например, в некоторых восточных тоталитоидных деспотиях господствующий

класс может в целом совпадать с госаппаратом (это Маркс относил к чертам

"азиатского способа производства", не излагая систематически сущность

понятия). Но и при других вариантах исторического развития госаппарат очень

часто становился самостоятельным по отношению к обществу организмом,

паразитирующим на этом обществе для удовлетворения своих собственных

кастовых интересов и потребностей. Это ярко проявлялось и в царской России,

где по некоторым параметрам автократия сближалась с тоталитарной формой:

аристократия — бюрократия тормозила и выхолащивала реформы.

В результате большевистской, фашистской (антилиберальной) и других

подобных революций к власти приходят новые элиты. При всей

противоположности политических позиций — от праворадикальных до

левоэкстремистских, их объединяет стремление поставить себя с помощью

государственной машины над всем обществом, включая и ранее господствовавшие

классы. Представители этих классов если и сохраняют свои экономические и

политические позиции при тоталитаризме, то лишь за счет интеграции в

бюрократический аппарат. Так, в нацистской Германии было проведено

огосударствление управления экономикой, при котором капиталисты назначались

"фюрерами" своих предприятий.

Заблуждение думать, что тоталитаризм держится только на страхе и

прямом насилии. Не менее важную роль играет система социальной демагогии,

идеологических иллюзий, манипуляций, с помощью которых затушёвывается

противоположность интересов правящей элиты, привязавшей к себе другие элиты

системой "приводных ремней", и общества. В сознание атомизированных масс

внедряется всеохватывающая мобилизационная идеология, обращенная не столько

к разуму, сколько к чувствам, инстинктам. В коре головного мозга человека

создается зона устойчивого патологического возбуждения, которая не

позволяет ему адекватно воспринимать сигналы окружающей действительности.

Ядро тоталитарной идеологии — одна "великая идея", представляемая как ключ

для простого решения всех проблем. "Упаковка" такой "сверхценной" идеи

может быть различной — классовой, национальной, расовой, религиозной, но

характер ее определяют три обязательные черты:

1) Обращённость в будущее. Тяготы сегодняшнего дня рассматриваются

лишь как необходимые временные жертвы на пути к "светлому" завтра,

доступному только носителям «великой идеи» ("а паразиты — никогда!").

2) Образ «врага». Он злобно ненавидит "великую идею", какие-либо

соглашения и компромиссы с ним принципиально невозможны. Этот враг —

абсолютно вне моральных норм, он беспредельно жесток, коварен" и

беспощаден. Что особенно важно — враг вездесущ, у него везде есть тайные

приспешники, в т.ч. и среди мимикрирующих под приверженцев "великой идеи";

Все неудачи на пути к её осуществлению объясняются кознями этого врага.

3) Идеализация, сакрализация государства, государственной партии, их

лидера — Великого Вождя. Они выражают дух народа, воплощают в жизнь его

чаяния и мечты. Поэтому народ должен беззаветно им верить, вручить им свою

жизнь и безопасность, неограниченные полномочия по искоренению врагов

"великой идеи". Вообще, поскольку все граждане государства являются

частицами одного общего великого начала, то интересы управляемых и

управляющих якобы полностью совпадают, какой-либо контроль со стороны

общества над госаппаратом совершенно излишен.

"Великая идея" иррациональна и часто мистична, глубоко противоречит

действительности, поэтому для нее смертельно опасны плюрализм, любая

критика, конкуренция с другими идеями и в особенности — объективная

информация о положении дел в обществе и в мире. Известно, что тайна,

исключительное владение и контроль над информацией — естественная стихия и

необходимое условие существования любой бюрократии. Это условие

тоталитаризм доводит до абсурда: устанавливаются режим строжайшей

секретности, жесточайшая государственная монополия на информацию и цензура.

Напротив, широко развита дезинформационная стратегия, в т.ч. преувеличение

любых достижений. Публично сообщается лишь то, что способствует закреплению

в массовом сознании постулатов "великой идеи". Мощный пропагандистский

аппарат выполняет задачу мифологизации этого сознания, программирования

мыслей и поведения людей. "Великая идея" превращается в квазирелигию,

нуждающуюся в своей церкви. Монопольная партия, помимо основной задачи

(поддержание согласия "в верхах"), выполняет совместно с организациями-

сателлитами, профсоюзами, молодежными, корпоративными структурами функцию

"приводного ремня" от элит к "низам". Мощнейший карательный аппарат активно

участвует в поддержании императивов государственной идеологии и

информационной диктатуры, в борьбе против "опасных мыслей" путем

физического уничтожения или изоляции их носителей. Однако репрессии

систематически обрушиваются и на вполне лояльных режиму людей. Это создает

стойкую атмосферу всеобщей подозрительности. Страх должен так глубоко,

парализующе влиять на психику, на подсознание, чтобы человек рефлекторно

отталкивал бы даже мысли о противоречиях окружающей жизни.

Информационная диктатура открывает колоссальные возможности для

манипулирования сознанием. Заглушаются интересы людей, обычно побуждающие

их к борьбе за социальные и профессиональные требования, чувство

солидарности. В сочетании с деятельностью карательных органов это позволяет

практически сводить на нет всякие проявления протеста граждан против

тоталитарных порядков. Создаются самые благоприятные условия для

эксплуатации государством части трудящихся методами внеэкономического

принуждения. Реставрируются отношения рабства (труд заключенных) и

крепостничества (инфеодализация беспаспортных колхозников в СССР,

остарбайтеры в нацистской Германии и т. д.).

Возврат к средневековью происходит также в области морали и права.

Равенство граждан перед законом на практике отрицается, все населениё

делится на несколько сословно — правовых категорий. В целом тоталитаризм

можно считать особой формационной флуктуацией, когда происходит реставрация

исторически отживших социальных порядков на новой экономико-

производственной и технологической основе. Устойчивость же режима

обеспечивается за счет целенаправленной деформации личности, извращения

человеческой природы. Недаром абсолютно все тоталитарные режимы в той или

иной форме выдвигают цель "создания нового человека".

Любой госаппарат (даже в стране с самыми демократическими традициями)

стремится максимально расширить свои функции и полномочия, увеличить

контроль над общественными делами, сокращать гражданский контроль над

собой. Любое государство выступает (хотя бы отчасти) в роли

самостоятельного эксплуататора, т. е. содержит в себе тоталитарные

потенции. Но для их реализации необходима, прежде всего, вера значительной

части граждан в необходимость и благодетельность всеобщего государственного

контроля за жизнью общества, т. е. "великая идея". Эта идея в любом ее

варианте не может быть ни пролетарской, ни крестьянской, ни буржуазной, так

как она, по сути, не выражает интересов ни одного из массовых слоев

общества. Но "великие идеи" легко усваиваются и поддерживаются маргиналами.

Чем выше уровень маргинализации общества, тем вероятнее его скатывание к

тоталитаризму.

Для представителей маргинальных групп особенно характерны культурная

неукорененность и связанное с этим острое чувство социальных

неполноценности и отчуждения, гремучая смесь забитости и агрессивности,

болезненно-извращённое ("обиженное") восприятие окружающего мира, вера в

чудеса. "Великая идея "манит маргиналов легкостью социально-психологической

адаптации к реальности: все люди делятся на "своих" и "чужих"; в твоем

печальном положении виновны только враги (буржуи, империалисты, коммунисты,

масоны, евреи, неверные и т.п.), сам же ты предназначен к светлому

настоящему и будущему уже своей "анкетой" (как пролетарий, ариец, истинный

мусульманин и т.д.); необходимо лишь уничтожить врагов ("до основания!"),

вверить заботы о себе "родным" партии и государству с их патерналистским

участием, которые автоматически обеспечат тебе счастливую жизнь, снимут с

тебя груз социальной, правовой, моральной ответственности в обмен на полную

лояльность[21].

На деле, однако, тоталитарный режим не выполняет своих обязательств

даже перед всеми теми, кто непосредственно и активно способствовал его

утверждению. Движения и партии-знаменосцы "великой идеи" после прихода к

власти переживают, как правило, период радикальной трансформации, очищаются

от лиц, слишком серьезно поверивших в животворную силу "великих идей"

(борьба с реальными, а затем мифическими антипартийными оппозициями в СССР,

достигшая пика в 1937 г.; "ночь длинных ножей" в гитлеровской Германии;

погром хунвейбинов в маоистском Китае и т. п.).

Несомненны "генетические связи" тоталитарного идейного комплекса со

многими воззрениями докапиталистического общества. Прежде всего, это

деление людей по их происхождению (по "крови и почве", "анкетный" принцип).

И в традиционном обществе преобладали представления о приоритете прав

коллектива (общины, корпорации, государства в лице государя) над правами

личности. Но есть и качественные различия. Прежде всего, господствовавшие в

добуржуазные времена религиозные мировоззрения вполне соответствовали

общему уровню развития культуры и производительных сил. И главное — никогда

не ставилось под сомнение естественно присущее человеку стремление

удовлетворять собственные интересы, искать свою выгоду, жить для себя и

своей семьи. Бескорыстие, альтруизм приветствовались практически всеми

мировыми религиями, но вовсе не считались обязательными. Всегда

признавалась обязанность власти соблюдать "изначальные" (по сути — до-

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8