Нематериальные блага и их защита, моральный вред

ответственности за причинение морального вреда (включая вину причинителя

вреда), так как отсутствие факта распространения сведении не позволяет

применять ст. 1100 ГК РФ. Размер компенсации морального вреда может быть

уменьшен путем применения коэффициента индивидуальных особенностей

потерпевшего, если причинителю вреда удастся доказать, что такая форма

общения являлась общепринятой нормой среди знакомых потерпевшего и

применялась им самим в общении с другими лицами. Оскорбление потерпевшим

других лиц дает основания предполагать их приемлемость для него самого и

может также рассматриваться как грубая неосторожность с его стороны,

спровоцировавшая неправомерное действие правонарушителя.

Возвращаясь к вопросу о возмещении морального вреда, причиненного

опорочением чести и достоинства, остановимся на случае, затронутом в

вышеприведенном примере, когда суд взыскал компенсацию морального чреда за

распространение сведений о причастности лица к краже, изложенных в

направленном в прокуратуру письме. Интересен вопрос — является ли письмо в

прокуратуру с сообщением о действиях конкретного лица, содержащих признаки

состава преступления, распространением порочащих сведении согласно ст. 152

ГК РФ, порождающим право на компенсацию морального вреда. Важность его

решения несомненна, так как законопослушный гражданин, добросовестно

предполагая, что известное ему лицо совершило преступление, и желая

сообщить об этом в правоохранительные органы, по-видимому, воздержится от

такого сообщения, если не будет уверен в том, что ему не придется

компенсировать этому лицу моральный вред, когда эти сведения не

подтвердятся. Заведомо ложное сообщение подобных сведений образует состав

заведомо ложного доноса (ст. 306 УК РФ). Но нас интересует случай

«добросовестного доноса» — воздержание от них вряд ли будет способствовать

искоренению преступности в нашем обществе, поэтому именно такой случаи

является предметом нашего рассмотрения.

Обращение (письменное или устное) гражданина к должностному лицу,

управомоченному принимать сообщения о совершенных или готовящихся

преступлениях и принимать по ним решения о возбуждении уголовного дела,

является обращением к государственному служащему, деятельность которого

регулируется Федеральным Законом «Об основах государственной службы

Российской Федерации»[18]. Статья 10 этого Закон;) предусматривает:

государственный служащий, среди прочего, обязан обеспечивать соблюдение и

защиту прав и законных интересов граждан и не разглашать ставшие ему

известными в связи с исполнением должностных обязанностей сведения,

затрагивающие частную жизнь, честь и достоинство граждан. Статья 109 УПК РФ

управомочивает прокурора, следователя, орган дознания и судью до принятия

решения по заявлению провести проверочные действия, заключающиеся в

истребовании материалов и получении объяснений. Предоставлять третьим лицам

(в том числе и лицу, о котором идет речь в заявлении) информацию,

содержащуюся в заявлении гражданина, эти должностные лица не управомочены,

поэтому, если они такое распространение совершают или допускают его

совершение до подтверждения истинности содержащейся в заявлении информации,

они и должны (точнее, государство в порядке ст. 1070 ГК РФ) нести

соответствующую ответственность, в том числе компенсировать причиненный

потерпевшему моральный вред. Является ли сообщение сведений самому

должностному лицу распространением информации? Поскольку в данном случае в

компетенцию должностного лица входит проверка соответствия действительности

сообщенных сведений, а презумпция невиновности (ст. 49 Конституции РФ)

обязывает не доверять сообщаемой информации до тех пор, пока она не будет

подкреплена соответствующими доказательствами, умаления чести гражданина в

глазах должностного лица изначально произойти не может, а если сведения не

подтвердятся, это не произойдет и впоследствии. Следовательно, улица, о

котором сообщается в заявлении, не может возникнуть право требовать от его

подателя компенсации морального вреда.

В последнее время все большую актуальность приобретает вопрос: подпадают

ли под действие ст. 152 ГК РФ сведения, содержащие выражение мнения какого-

либо лица о событиях и явлениях окружающей действительности. Этот вопрос

безусловно заслуживает внимания, так как он тесно связан с такими

конституционными правами и свободами человека и гражданина, как свобода

иметь и распространять собственные убеждения и действовать в соответствии с

ними, свобода мысли и слова, свободная передача и распространение

информации любым законным способом, а также со свободой массовой информации

(ст. 28, 29 Конституции РФ); и от его решения зависят пределы осуществления

гражданами этих прав и свобод. Как мы помним. Постановление, определяя

содержание порочащих сведений, упоминает лишь утверждения о фактах

ненадлежащего поведения лица.

Приведем определения некоторых терминов, используя Словарь русского языка

С.И. Ожегова:

сведения — известия, сообщения;

факт — действительное, вполне реальное событие, явление;

мнение — суждение, выражающее оценку чего-нибудь, отношение к кому-нибудь

или чему-нибудь, взгляд на что-нибудь;

порочить — навлекать позор на кого- или что-нибудь, бесчестить;

честь — 1) достойные уважения и гордости моральные качества человека; 2)

хорошая, незапятнанная репутация, доброе имя: 3) целомудрие, непорочность;

4) почет, уважение;

достоинство — совокупность высоких моральных качеств, а также уважение

этих качеств в самом себе.

Взаимосвязь чести и достоинства так же неразрывна, как взаимосвязь

личности и общества, в конечном счете самооценка личности основывается на

ее общественной оценке. Поэтому опорочение чести, т. е. умаление

положительных качеств человека в глазах окружающих может отрицательно

сказаться на его чувстве уважения к себе. Пункт 1 ст. 152 ГК РФ

устанавливает способ защиты чести, достоинства и деловой репутации

гражданина в случае, если вред этим неимущественным благам причинен путем

распространения не соответствующих действительности порочащих сведений.

Анализ этой нормы показывает, что она может быть применена лишь для случая,

когда содержанием сведений являются сообщения о фактах, но не мнение,

выражающее их оценку. Только сообщение о факте может соответствовать либо

полностью или частично не соответствовать действительности: факт, о котором

сделано сообщение, либо наступил в том виде, в каком он указан в сообщении,

или не вполне соответствует сообщению о нем, либо такой факт не наступал

вообще. выражением мнения — результата психической деятельности субъекта.

Если исходить из предположения о применении ГК РФ в отношении мнения, то

под несоответствием в этом случае следовало бы понимать несовпадения с

действительным мнением, т. е. с мыслями субъекта по определенному вопросу —

так же, как могут не совпадать действительная воля и волеизъявление

субъекта при совершении сделки. Но если несовпадение воли и волеизъявления

может повлечь недействительность сделки, поскольку их совпадение является в

силу закона необходимым условием ее действительности, то в отношении

выражения мнения по какому бы то ни было вопросу имеет место иная ситуация:

нормы гражданского права не связывают с подобным несовпадением наступление

каких-либо правовых последствий. Более того, в силу п. 3 ст. 29 Конституции

РФ никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или

отказу от них, в том числе и путем опровержения.

Представляется, что в большинстве случаев «спокойное», выраженное в

цивилизованной форме мнение (например, об ошибочной позиции или взглядах

лица) не может умалить честь и достоинство гражданина в глазах

здравомыслящих членов общества. Humanum errare est — человеку свойственно

ошибаться, говорили древние римляне. Тем не менее выраженное мнение может в

ряде случаев нанести вред чести, достоинству или деловой репутации лица или

затронуть иные охраняемые законом его права и интересы. Это прежде всего

может иметь место в случаях, когда выраженное мнение содержит в себе

утверждение о порочащих фактах или позволяет сделать прямой вывод о наличии

таких фактов.

Таким образом, как выражение мнения, так и утверждение о факте могут

умалять честь, достоинство и деловую репутацию либо ущемлять другие права

или охраняемые законом интересы граждан либо деловую репутацию юридических

лиц, однако способы гражданско-правовой защиты нарушенных прав и интересов

будут существенно различными в зависимости от способа нарушения. Если

распространенные сведения содержат утверждения о порочащих фактах в

открытом или завуалированном виде, потерпевший вправе требовать

опровержения сведений, возмещения убытков и компенсации морального вреда,

причиненных их распространением. Если же права или охраняемые законом

интересы гражданина ущемлены путем выражения мнения, он вправе требовать

опубликования отпета в том же средстве массовой информации и показать

несостоятельность выраженного мнения или иным способом защитить свои

интересы и в определенных случаях (при оскорбительной форме выражения

мнения) требовать компенсации морального вреда.

Понятно, что установление действительного характера распространенных

сведений может быть осуществлено лишь судом в результате исследования всех

обстоятельств дела. Во многих случаях отграничение выраженного

субъективного мнения от утверждения о фактах может оказаться весьма

затруднительным, а от решения этого вопроса зависит правильное определение

предмета и пределов доказывания по делу. Поэтому нельзя поддержать мнение

С. Полякова[19] о делах этой категории, которые в определенных случаях не

должны подлежать рассмотрению в суде, — это являлось бы нарушением права

граждан на судебную защиту хотя бы потому, что существенные для дела

обстоятельства (имело место выражение мнения или утверждение о факте)

устанавливались бы пне рамок гражданского судопроизводства.

Рассмотрим, каким ограничениям подвержена свобода распространения мнений

и убеждений. Некоторые ограничения установлены в п. 2 ст. 29 Конституции

РФ, где запрещается распространение убеждении, возбуждающих чувства

социальной, расовой, национальной или религиозной ненависти, вражды или

превосходства. Означает ли это, что за указанными пределами свобода

выражения мнений и убеждений, в том числе и в средствах массовой информации

ничем не ограничены? Общий принцип ограничения в осуществлении прав и

свобод установлен в п. 3 ст. 17 Конституции РФ: «...осуществление прав и

свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других

лиц». Поэтому абсолютны лишь установленные Конституцией РФ запреты —

например, запрет на принуждение гражданина к выражению своих мнений или

отказу от них, а дозволения ограничены пределами, установленными в п. 3 ст.

17, обеспечивающей необходимый баланс между интересами личности и общества.

Поэтому, в частности, пределы свободы выражения мнения закрепляет п. 1 ст.

21 Конституции РФ: «...достоинство личности охраняется государством. Ничто

не может быть основанием для его умаления».

Любое выраженное мнение имеет определенную форму и содержание.

Содержанием является умозаключение лица, и его выражение не подвержено

никаким ограничениям, кроме установленных в п. 2 ст. 29 Конституции РФ.

Иначе обстоит дело с формой выражения мнения. Во-первых, эта форма не

должна унижать честь и достоинство личности. Во-вторых, поскольку целью

выражения мнения является восприятие его третьими лицами, форма выражения

мнения должна исключать возможность заблуждения здравомыслящих третьих лиц

по поводу того, является ли сообщение выражением субъективного мнения или

утверждением о факте. Если эти требования не выполняются, выразитель мнения

должен нести связанные с их невыполнением возможные отрицательные

последствия. С учетом изложенного, при рассмотрении соответствующих дел суд

должен определить, чем является содержание сообщения: утверждением о факте

или выражением мнения. Если в сообщении это не указано явно, суд должен

оценить, в каком качестве оно могло быть воспринято здравомыслящим членом

общества. Признав равновероятной возможность обоих вариантов восприятия

сведений, суд должен сделать вывод, что имело место сообщение о факте.

Дальнейшее исследование зависит от вывода суда по этому вопросу. Если он

придет к выводу, что имело место утверждение о факте, и исследует, является

ли этот факт порочащим честь, достоинство или деловую репутацию истца (это

обстоятельство суд определяет сам) и соответствовали ли распространенные

сведения действительности (это обстоятельство должен доказать ответчик).

Если же суд придет к выводу, что имело место выражение ответчиком

собственного мнения, а истец предъявляет требование об опровержении

сведений, суду целесообразно предложить истцу изменить предмет иска,

заменив первоначальное требование требованием опубликовать ответ. В случае

несогласия истца на изменение предмета иска суд отказывает в удовлетворении

требования об опровержении сведений. Если истец требует опубликования

ответа на выраженное мнение, суд устанавливает, затрагивает ли содержание

мнения права и охраняемые законом интересы и, в случае положительного

ответа на этот вопрос, удовлетворяет иск. При предъявлении истцом в связи с

распространением мнения в средстве массовой информации требования о

компенсации морального вреда суд устанавливает, являлась ли унижающей честь

и достоинство истца форма выражения мнения. Содержание мнения в этом случае

вообще не входит в предмет судебного исследования. Следовательно, оно может

быть предметом судебного рассмотрения (после того, как суд придет к выводу,

что имело место именно выражение мнения) в отношении его способности

затронуть права и охраняемые законом интересы истца и только при

предъявлении требования об опубликовании ответа в порядке п. 3 ст. 152 ГК

РФ.

В случае признания судом утверждения о фактах, завуалированных под

выражение мнения, опровержение факта может быть сделано ответчиком путем

сообщения о ранее сделанном сообщении, не являющемся утверждением о

соответствующем факте, а представляющем собой его собственное умозаключение

по поводу тех или иных явлений или событий. Он может по своей инициативе

указать, что по-прежнему убежден в правильности этого умозаключения или

мнения. Если ответчик делает опровержение таким способом, это становится

новым выражением мнения, и истец приобретает право на опубликование ответа

в том же средстве массовой информации.

Если выражаемое негативное мнение не подкрепляется какими-либо доводами,

то у здравомыслящего человека оно способно вызвать негативное впечатление

скорее о его выразителе, чем об авторе публикации. Если же были приведены

доводы, то наилучшее и надлежащее средство правового реагирования —

опубликование ответа, в котором может быть показана несостоятельность

выраженного мнения.

Умаление деловой репутации гражданина не имеет каких-либо принципиальных

особенностей с точки зрения определения размера возмещения морального

вреда. Можно сказать, что это умаление его чести как участника делового

оборота в глазах его участников. Таким образом, это предполагает принятие в

качестве заслуживающих внимания обстоятельств, связанных с участием лица в

предпринимательской и иной, направленной на получение дохода деятельности

(выполнение договорных обязательств, соблюдение обычаев делового оборота и

т. п.).

Нарушение права на жизнь и здоровье. В соответствии со ст. 20 Конституции

РФ право каждого человека на жизнь является главенствующим среди основных

прав и свобод человека и гражданина, неотчуждаемых и принадлежащих каждому

от рождения. Это не означает, что право на жизнь является более значимым в

ряду других основных прав и свобод, а скорее подчеркивает неразрывный

характер понятий «рождение» и «жизнь».

Хотя понятия рождения и жизни присутствуют в российском законодательстве,

их законодательное определение до настоящего времени отсутствует. Такая

ситуация характерна не только для российского, но и для зарубежного

законодательства, что предопределяет наличие разнообразных концепций по

этому вопросу. Практическую ценность представляет собой определение момента

начала жизни человека и момента ее прекращения, так как именно они

определяют начало и прекращение действия соответствующих правовых норм

применительно к конкретному человеку. Преобладающим в российской правовой

доктрине является подход, согласно которому под моментом рождения человека

понимается физическое отделение плода от организма матери и переход его к

автономному физиологическому функционированию, которое начинается с момента

первого вздоха ребенка, обуславливающего возможность самостоятельного

кислородного обмена в его организме. Определение момента смерти упоминается

в ст. 46 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан[20], она

имеет отсылочный характер; а также в ст. 9 Закона РФ «О трансплантации

органов и (или) тканей человека»[21], из ее содержания следует, что

состояние смерти человека возникает с момента необратимой гибели всего

головного мозга (смерть мозга), это устанавливается в соответствии с

процедурой, утверждаемой Министерством здравоохранения РФ.

Другие взгляды на этот вопрос заключаются в понимании момента начала

жизни как момента зарождения эмбриона, при этом содержание понятия

«рождение» понимается, как правило, в вышеуказанном смысле, что приводит к

выводу о возможности возникновения права на жизнь и ряда других

субъективных правде момента рождения. Несомненно, дальнейшее развитие науки

и техники, в особенности достижения в области медицины, поставят перед

правоведами новые проблемы в этой области.

Российское законодательство, в соответствии с преобладающей доктриной,

связывает возникновение и прекращение гражданской правоспособности, т. е.

способности гражданина иметь гражданские права и нести обязанности, с

моментами, соответственно, его рождения и смерти (ст. 17 ГК РФ). Нормами в

российском гражданском законодательстве, направленными на охрану нрав

неродившегося ребенка, являются ст. 530 ГК РСФСР 1964 г., указывающая в

круге наследников по закону ребенка наследодателя, зачатого при его жизни и

родившегося после его смерти, а в круге наследников но завещанию — любое

лицо, зачатое при жизни наследодателя и родившееся после его смерти, и ст.

1088 ГК РФ, указывающая в круге имеющих право на возмещение в случае потерн

кормильца вреда его ребенка, родившегося после его смерти. Однако эти нормы

предполагают возникновение соответствующих субъективных прав только у

родившихся живыми детей.

Хотя в нормах Конституции РФ прямо не упоминается право человека на

здоровье, это право по своему содержанию также несомненно является одним из

неотчуждаемых и принадлежащих каждому от рождения прав. Такая позиция

подтверждается как ст. 41 Конституции РФ, устанавливающей право каждого на

охрану здоровья и гарантирующей, таким образом, право каждого на здоровье,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6