Экономическая мысль России

Противник протекционизма, Вернадский считал: «На законе мирового

разделения труда построена вся жизнь и все существование промышленности, на

котором покоится все общество наше и вся его будущность», недопустимо

«разорвать эту зависимость народов одного от другого» и нарушить «живую

связь, существующую между племенами человеческого рода, связь освященную

высшим словом любви и сердечным именем ближнего».

Иван Кондратьевич Бабст выступает как сторонник теории рыночного

хозяйства и ставит проблему соотношения теории и практики, нового и

старого.

Бабст призывал "проверить распределение и организацию наших

производительных сил, условия обращения ценностей, распределения народного

богатства" и указал на ряд конкретных проблем современной ему экономики

России. Так, например, он писал о слабо развитой промышленности, что в свою

очередь связывал с недостатком и медленным оборотом капитала, и указывал

причины такого положения дел: "Медленное обращение капиталов

равнозначительно с недостатком их. Каждое улучшение в путях сообщения, в

орудии мены, каждое расширение кредита способствует ускорению обращения, а

вместе с тем и умножению производства". К этой же проблеме относится

предложение Бабста по развитию акционерной формы предприятий и привлечению

иностранных инвестиций. "Против иностранных капиталов и прилива их к нам

случалось нам слышать грозные речи. Говорят о какой-то постыдной

зависимости от иностранцев, - писал он и разъяснял далее. - Мы богаты

землею, богаты естественными продуктами, но бедны капиталами, необходимыми

для усиления нашего производства, для обработки богатых и разнообразных

произведений нашей родины: очевидно значит, что нам гораздо выгоднее

пользоваться чужими дешевыми капиталами".

Другой блок проблем, поднятых Бабстом, был связан с существующими

формами социальных отношений - зарегулированностью предпринимательства,

раздутым чиновничьим аппаратом, коррупцией. "...У народа нет возможности

дать полного развития всем своим промышленным силам, ежели его деятельность

стеснена на каждом шагу вмешательством в его промышленные дела, и он не

может без спросу с места двинуться, без платежа предпринять чего-нибудь".

Сюда же примыкала проблема монополий, получаемых от государства отдельными

предпринимателями, и монопольных прав целых сословий, гильдий, цехов, "а

монополия есть зло, потому что это не более и не менее как налог на

промышленность в пользу лености или воровства". Все это, а также нехватка

кредита, особенно ударяло, по мнению Бабста, по мелкому, начинающему

предпринимателю и мешало развитию здоровой конкуренции.

Совсем современно звучит проблема нестабильности политического курса,

отсутствия уверенности в завтрашнем дне и гарантии прав собственности.

"Когда мы уверены, что плоды наших трудов, будь они результаты труда

вещественного или невещественного, не пропадут, тогда все мы готовы

трудиться, - писал Бабст. - ...В беспокойные эпохи капиталы и деньги

прячутся. Общее недоверие, отсутствие всякой безопасности удерживают от

желания дать производительное употребление капиталам".

Кроме того, Бабст критикует неправильную банковскую политику

правительства, в связи с которой начался отток российских капиталов за

рубеж. В результате, пишет он, "положение нашего денежного рынка и

расстройство в нашем денежном обращении действуют вредно на весь

хозяйственный организм. Весь механизм народного обращения получает характер

случайности, торговля делается азартной игрой", "в целом экономическом

составе общества появились признаки, сопровождающие постоянно напряженное и

ненормальное направление промышленности: страсть к спекуляциям вообще, к

роскоши, к скорой наживе без труда".

Наряду с этим Бабст указывает на проблемы монопольных привилегий,

необходимость гласности реформ и большей правовой свободы отдельных

хозяйствующих субъектов и регионов, выступает за приватизацию неэффективных

казенных предприятий и в то же время предостерегает от планов чрезмерной

приватизации: "И правительство, и все мы все одинаково сознаем

необходимость предоставления частной предприимчивости промышленности

многого, что до сих пор было в руках правительства; но из этого еще не

следует, что можно было отдать в руки частной компании почтовое ведомство

или сбор таможенных доходов, или, наконец, поручить сбор винного откупа

акционерной компании и попасть, очертя голову, из огня да в полымя"..

Умер Бабст б июля 1881 г. в своем подмосковном имении Белавино. За

четыре месяца до этого от руки террориста погиб Александр II, в

царствование которого прошла творческая жизнь Бабста. Таким образом, смерть

Бабста совпала с завершением эпохи реформ в России XIX в.

Революционные демократы

В 40—60-е годы XIX в. антикрепостническое направление в России

становилось значительно радикальнее и все больше ориентировалось на

народные массы. Наступил период кризиса крепостнической системы в России.

В это время в Западной Европе уже весьма отчетливо проявлялись

противоречия капитализма. Поэтому представители революционно-

демократического направления в России перспективы антикрепостнической

борьбы стали связывать не с капитализмом, а с социализмом.

К дворянским революционерам наряду с декабристами принадлежал

первоначально один из крупнейших представителей русской революционной

демократии — Александр Иванович Герцен (1812—1870). В. И. Ленин

характеризовал его как писателя, «сыгравшего великую роль в подготовке

русской революции».

В центре внимания Герцена находилась критика крепостничества. Его

обличение крепостных порядков в 40-х годах нашло отражение в «Дневнике», а

позже, уже в период эмиграции, в «Былом и думах» и ряде статей. Герцен

писал, что существуют две России, враждебные друг другу: одна — дворянская,

богатая, «образованная снаружи», другая — народная, бедная, мужицкая,

задавленная работой, угнетенная помещиками и полицией. Герцен критиковал

жестокую эксплуатацию крестьян их владельцами, в результате которой мужик

каждый день со всей семьей «отыгрывается от голодной смерти». Для Герцена

было ясно, что экономической основой эксплуатации крепостных была помещичья

собственность на землю. Придавая аграрному вопросу исключительное значение,

он называл его главнейшим, существеннейшим, считал, что от него зависит

решение всех остальных вопросов.

Много внимания Герцен уделял и «крещеной собственности», т. е.

собственности помещика на крестьян, отмечая, что в середине XIX в. русское

крепостничество мало чем отличалось от рабства. Хотя помещик, говорил он,

не может убить крестьянина, но он может его продать, оторвать от семьи,

высечь, отдать в рекруты, даже сослать на сибирские рудники. Что касается

крестьянской собственности, то Герцен считал невозможным ее формирование в

условиях феодализма: «Какая собственность у раба; он хуже пролетария — он

вещь, орудие для обрабатывания полей». Герцен доказывал, что власть

помещиков над крестьянами ничем не оправдана, держится на прямом насилии.

Вопреки идеологам помещиков, утверждавшим, будто крестьянский надел земли

был платой крепостному за его труд, Герцен указывал, что помещик давал лишь

«такое количество земли, которое необходимо для жалкого прозябания»

крестьянина. Следовательно, Герцен понимал, что земельный надел был лишь

условием (часто недостаточным) для воспроизводства рабочей силы

крестьянина, нужной помещику.

Анализируя три формы крепостнической эксплуатации (барщину,

натуральный и денежный оброк), Герцен отмечал, что в России XIX в. все

большее место стала занимать последняя форма. Это было связано, указывал

он, с развитием товарных отношений и промышленности, когда оброчных

крестьян все больше отпускали на заработки и использовали в качестве

крепостных рабочих на промышленных предприятиях. Поэтому «развитие

промышленности, фабрик и самое распространение политической экономии,

переложенной на российские нравы, дали тысячу новых средств употреблять

крестьян на пользу».

Герцен дал анализ системы экономических отношений феодализма, но не

показал генезиса крепостного права, сведя его возникновение к насилию. Не

было отмечено им и развитие капиталистических тенденций в крепостной

России. Однако разложение крепостничества описывалось Герценом очень ярко.

Он указывал на падение производительности труда крепостных, их обнищание,

разорение помещичьих имений, обострение противоречий между помещиками и

крестьянами, на препятствия, которые ставит крепостное право развитию

промышленности. Герцен делал вывод, что страна больше не могла развиваться

в «колодках»: «...весь русский вопрос...— писал он,— заключается в вопросе

о крепостном праве. Россия не может сделать ни шага вперед, пока не

уничтожит рабство. Крепостное состояние русского крестьянина — это рабство

всей Российской империи». Сравнивая положение России с положением

предреволюционной Франции XVIII в., Герцен приходил к заключению, что

Россия находилась накануне «экономического переворота». Сам он сыграл

огромную роль в подготовке этого переворота. В. И. Ленин писал, что Герцен

«создал вольную русскую прессу за границей — в этом его великая заслуга.

«Полярная звезда» подняла традицию декабристов, «Колокол» (1857— 1867) стал

горой за освобождение крестьян. Рабье молчание было нарушено».

Но, принадлежа к поколению дворянских революционеров, Герцен допускал

отступление от демократизма к либерализму, за что, как указывал В. И.

Ленин, его справедливо критиковали революционные разночинцы (Чернышевский,

Добролюбов и др.). Либеральные колебания Герцена побудили его апеллировать

к Александру II в надежде, что реформа сверху может разрешить крестьянский

вопрос. Тем не менее, издатель «Колокола» боролся за освобождение крестьян

с землей, ставил вопрос о полном уничтожении помещичьего землевладения. С

расширением в стране освободительного, в том числе крестьянского, движения

росла революционность его взглядов.

Герцен был страстным критиком капитализма. Сопоставляя

капиталистический строй и феодализм, он писал: «Я не умею выбирать между

рабствами... С обеих сторон рабство, с одной — хитрое, прикрытое именем

свободы и, следственно, опасное; с другой — дикое, животное и, следственно,

бросающееся в глаза». Герцен считал, что разрешение вопросов о капитале,

ренте и заработной плате будет уничтожением «людоедства в его образованных

формах». Он писал, что эксплуатация в капиталистическом обществе «приведена

в систему» и поддерживается государством. Видя, как рост эксплуатации

усиливает нищету масс, революционный демократ утверждал, что с проблемой

пауперизма связана вся будущность трудящихся, так как от благосостояния

народа зависит не только «насущный хлеб большинства», но и его

цивилизованность.

А. И. Герцен указывал на перепроизводство товаров в капиталистическом

обществе, непроизводительное уничтожение огромных богатств, безработицу.

Ему же принадлежит яркая характеристика противоположности между городом и

деревней, а также между умственным и физическим трудом. Единственным

выходом из противоречий капитализма русский демократ считал уничтожение его

путем революции, силами народных масс. Но историческая роль пролетариата им

не была понята. Поражение революции 1848 г. в Западной Европе породило у

Герцена глубокий скептицизм, неверие в способность ее народов совершить

революционный переворот.

Герцен критически относился к буржуазной политической экономии. Он

выступал против определения ее как науки о богатстве и говорил, что такая

наука основана на правиле «имущему дается». Разоблачая классовый характер

буржуазной политической экономии, Герцен огонь своей критики направил

преимущественно против теорий вульгарных экономистов. Он показал их отличие

от классической буржуазной политической экономии. Герцен писал, что сначала

за экономическую науку взялись люди мыслящие, которые умели поднять ее в ту

высокую сферу общечеловеческих интересов, вне которой она не имеет

действительного значения. Но затем возобладала «пошлая посредственность», в

ее руках наука Адама Смита измельчала, выродилась в торговую смышленость.

Движение вспять буржуазной политической экономии Герцен объяснял тем, что

буржуазия перестала играть прежнюю прогрессивную роль. Революционный

демократ ставил вопрос о создании новой экономической науки, которая будет

служить народу и превратится «из эмпирического свода рассуждений и

наблюдений, не смеющего касаться до святых твердынь существующего, в

экономическую науку, посягающую на все». Герцен рассматривал будущую

политическую экономию как революционную теорию, призванную преобразовать

мир и стать научным обоснованием социализма.

Герцен еще в 30-е годы стал социалистом. Но его социализм был утопическим.

На революционного демократа России большое влияние оказали социалисты-

утописты Запада, в особенности Сен-Симон, Фурье, Оуэн. Но, высоко оценивая

учение великих социалистов-утопистов, Герцен вместе с тем видел, что это

лишь начало развития социалистических идей, «первый лепет» или «чтение по

слогам».

Сам он в учение о социализме внес много нового. Его большой заслугой

был вывод, что переход к новому обществу может быть совершен только

революционным путем. Герцен отвергал идеалистическое представление, будто

человек может творить историю по своему желанию, и поставил вопрос об

объективных предпосылках социализма, пытаясь найти их в реальной

действительности. И хотя сделать это ему не удалось, сама постановка

проблемы имела положительное значение.

Герцен разработал теорию «крестьянского социализма», которую

восприняло большинство русских демократов. Он основывался на том, будто в

России крестьянская община была зародышем социализма, так как

препятствовала расслоению деревни и порождала в быту коллективистские

начала. Герцен считал переход земли в руки крестьян началом социализма.

«Разве общинное владение и право на землю — не социализм?»,— спрашивал он и

делал из этого вывод, что Россия может миновать капитализм и развиваться по

особому, некапиталистическому пути.

Такая точка зрения была, безусловно, ошибочной. В действительности

переход земли к крестьянам означал бы создание условий не для социализма, а

для быстрого развития капитализма. Однако в форме ошибочной, утопической

теории «крестьянского социализма» выступала прогрессивная, антифеодальная

аграрная программа. Следует отметить, что Герцен в конце своей жизни стал

выражать сомнения в возможности некапиталистического развития России. Он

писал, что «буржуазная оспа теперь на череду в России».

Особое место в развитии идей Герцена занимают его письма «К старому

товарищу», в которых он полемизирует с Бакуниным. Говоря в них о

необходимости «научного подхода к революции и социализму», автор писем

подчеркивает значение экономики и утверждает, что «экономические вопросы

подлежат математическим законам». Герцен развивает мысль об исторической

обусловленности общественных форм и доказывает, что классовое общество,

частная собственность, государство и т. д. были в свое время формами

«человеческого освобождения и развития», но «мы выходим из них по миновании

надобности».

Критикуя анархизм Бакунина, Герцен предупреждает против

преждевременных революций, говорит о необходимости подготовки масс для

революционного переворота. И далее, хотя и повторяет ошибку, рекомендуя

обращаться с «проповедью» ко всем классам общества, Герцен все же особое

значение начинает придавать рабочим организациям, I Интернационалу.

Отмечая, что Герцен в России «первый поднял великое знамя борьбы путем

обращения к массам с вольным русским словом», Ленин причислял его к

предшественникам русской социал-демократии.

Огарев Николай Платонович (1813 - 1877). Родился в богатой дворянской

семье Пензенской губернии. Получил превосходное домашнее воспитание,

поступил вольнослушателем в Московский университет. Важнейшим фактором

юношеских лет Огарева, а затем и всей его жизни, является тесная,

восторженная дружба с дальним родственником его, Герценом , который

говорил, что он и Огарев - "разрозненные томы одной поэмы" и что они

"сделаны из одной массы", хотя и "в разных формах" и "с разной

кристаллизацией".

Получив в наследство населенные имения, Огарев тотчас же решил

освободить своих крестьян на самых льготных условиях. Ему досталось, между

прочим, громадное село на Оке, Белоомуты, с 10 000 десятин строевого леса.

Некоторые белоомутцы, служившие по откупам, предлагали Огареву по 100 000

рублей за вольную, но Огарев не захотел воспользоваться своим правом и

устроил выкуп всех белоомутцев на столь выгодных для них и столь невыгодных

для него условиях, что общая выкупная сумма за село, стоившее по меньшей

мере 3-4 миллиона, составила едва 500 000 рублей. Эта сделка не достигла

цели, ради которой Огарев принес такую жертву: выгодами выкупа

воспользовались только богачи, державшие в кабале бедных сельчан, которые

теперь попали в еще худшее положение.

Деятельность Огарева в качестве эмигранта не ознаменована ничем

выдающимся; его вялые статьи в "Колоколе" на экономические темы ничего не

прибавляли к влиянию газеты Герцена. В эпоху упадка влияния Герцена многие

действия последнего, на которые он шел неохотно, были предприняты под

влиянием Огарева, несмотря на свое добродушие всегда поддававшегося самым

крайним теориям. Так, под влиянием Огарева, состоялась попытка союза

русской свободомыслящей эмиграции с румынскими старообрядцами; Огарев стал

во главе выходившего в начале 60-х годов "Веча". Под давлением Огарева,

Герцен отдал глубоко ему антипатичному Нечаеву капитал, предоставленный

одним русским в распоряжение Герцена для революционных целей. Конец жизни

Огарева был очень печален. Больной, без всяких средств, он жил на небольшую

пенсию, сначала от Герцена, а после смерти последнего - от семьи его.

Человек крайне скромный, застенчивый, хотя и полный веры в свое призвание,

Огарев неотразимо действовал на всякого, кто был чуток к душевной красоте.

Вокруг него всегда создавался особый "Огаревский культ"; в его присутствии

люди становились лучше и чище. Герцен говорил, что "жизненным делом Огарева

было создание той личности, какую он представлял из себя". Огарев, мало

продуктивный в печати, влиял личной беседой, делясь богатым запасом своих

знаний, высказывая яркие мысли, часто в очень ярких образах. Отсутствие

выдержки и усидчивости, беспредметная мечтательность, лень и привычка к

жизни изо дня в день, без определенной цели, помешали творчеству Огарева

развернуться в полном объеме.

Экономическое учение Н.Г. Чернышевского.

Николай Гаврилович Чернышевский (1828— 1889) — непосредственный

предшественник марксизма в России, сделавший значительный шаг вперед по

сравнению с домарксовым утопическим социализмом. В то же время

«крестьянский социализм», классиком которого являлся Чернышевский, в

работах его последователей — русских народников 70—90-х годов XIX в.—

выступил как теоретическая и политическая альтернатива марксизму.

Социально-экономические воззрения крупнейшего русского революционного

демократа были непосредственно связаны с общественными условиями своей

страны середины XIX в. Отсталость экономического строя, слабое развитие

капиталистических отношений, сдерживаемое феодальными пережитками,

выдвигало на первый план классовый антагонизм между помещиками и крепостным

крестьянством. Социализм Чернышевского выражал объективные интересы

подавляющей части населения — крестьянства. Именно крестьянство в условиях

господства феодальных отношений и незрелости пролетариата и буржуазии могло

стать движущей силой и гегемоном антифеодальной революции. Консолидации

крестьянства как класса способствовало и сохранение в России сельской

общины. «Крестьянский социализм» претендовал на выражение интересов всех

трудящихся классов — крестьянства, пролетариата и мелких самостоятельных

производителей.

Революция 1848—1849 гг. в Европе на практике опровергла утопические

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17