Законотворческий процесс и механизм обеспечения реализации законов

их целесообразность, цель конкретного акта часто не согласуется с целями

других параллельно действующих актов, имеет место противоречивость норм,

отсутствует комплексность правового регулирования конкретных общественных

отношений, и т.д.

Несмотря на растущий правовой нигилизм, население все еще связывает с

новыми законами большие надежды. Редкий кандидат в депутаты не обещал в

предвыборной компании подготовить и провести новый закон, редкое

выступление в печати не заканчивается предложением принять новый закон. В

таком случае юристы должны задавать вопросы: какие акты по данной теме

существуют, как они работают, чем не удовлетворяют, в каких поправках

нуждаются. Только ответив на эти и другие, возникающие в этой связи

вопросы, проанализировав достаточное количество обусловленных жизнью

изменений, можно говорить о необходимости принятия нового закона.

Этому должна служить экспертиза проектов новых законов. Каждому

законодательному акту должна предшествовать соответствующая правоведческая

разработка. В связи с этим встает вопрос о создании интегрированной сети

специальных служб такой экспертизы, профессионально компетентные

заключения, которой выступали бы в качестве своеобразной мотивационной

санкции при разработке конкретных законодательных актов.

Другой проблемой, связанной с планированием законодательной работы

является вопрос об определении содержания самого плана. Объектами

планирования могут быть и проекты законов, и их научные разработки и

возможные темы новых или изменяемых актов.

Желательно говорить "пакеты законов" по взаимосвязанным темам, причем

выделяя приоритеты - по назначению, по масштабам, по времени принятия,

участникам отношений.

Итак, приоритет в разработке законов означает выбор времени для их

разработки и принятия в соответствии с направлениями развития регулируемых

сфер, определенной внутренней связи между отдельными законами и

последовательности их принятия.

И четвертая - это, наконец, проблема организационная. Она предполагает

четкую организацию работ на всех стадиях подготовки законопроекта. Здесь и

выявление общественной потребности в законодательном регулировании, и выбор

формы законодательного акта, и информационное обеспечение и расчет

последствий действия закона, а также этапы разработки и обсуждения и т.д.

Следует отметить, что план законодательных работ, принимаемый

законотворческим органом, естественно не является догмой. Законодательная

деятельность, как уже отмечалось, является, прежде всего, творческой и

социально обусловленной деятельностью, а, следовательно, живо реагирует на

любые социальные, политические и иные изменения в обществе. План

законодательных работ является лишь ориентиром, который корректируется в

зависимости от изменений социальной обстановки. Законодателю необходимо

обладать определенной интуицией, чтобы вовремя реагировать на эти изменения

и корректировать свою деятельность, создавая своевременные и

соответствующие объективной реальности законы.

Принцип понятийной определенности.

Язык закона - единственный способ выражения мысли законодателя, а

правотворческое мышление лежит в основе законодательной деятельности. Он ее

и основное средство формулирования правовой нормы. Ни одна правовая норма

как результат правового мышления не может быть сконструирована без

конкретной системы понятий, которые придают правовой норме логический

смысл, обусловливают ее логическое движение в практическом применении.

Юридический язык как комплексное понятие охватывает несколько языков

права: язык закона, научный юридический язык, судебный язык, язык

публициста - правоведа, язык адвоката и др. В данном дипломном исследовании

нас, естественно, интересует, прежде всего, язык закона. Система

государственных требований к языку закона является существенной гарантией

его качества. Язык нормативного акта должен быть понятен и

общеупотребителен, в то же время ему необходимо быть четким, и ясным,

кратким. Логичность текста закона - общее требование для процесса

нормотворчества достигается через ясность языка закона. Он должен быть

настолько прост, чтобы каждый гражданин мог бы точно и правильно понять

права и обязанности, которые порождает для него правовая норма, общий смысл

правового предписания, и иметь четкую установку на его выполнение. Но здесь

возникает опасность излишнего упрощения правового языка, которая может

привести к его вульгаризации, стать помехой правильного словесного

выражения некоторых тонкостей законодательной регламентации.

Соответственно, по мнению С.Пасова Б.П.:" доступность языка можно выразить

через два основных критерия:

I. Каждый должен точно и правильно понимать свои права и обязанности,

которые порождает закон.

2. Каждый мог понять общий смысл юридического предписания в связи с

его предназначением в системе социальных норм."1

Лаконизм - еще одно основное требование к языку законодателя. Закон

должен иметь строгое нормативное содержание, т.к. его цель - разработка

нормативных предписаний, определяющих поведение людей. Юридический язык не

терпит словесных повторений, усложненных оборотов, излишних эпитетов. Но

лаконизм предписания не должен идти в разрез с полнотой отражения

государственной воли, что достигается через использование понятийного

/терминологического/ аппарата.

Требование точности языка заключается в наиболее полном и правильном,

отражении сути правового предписания. Точность предполагает стилистическую

и грамматическую верность юридического языка, правильное употребление слов

и связь между ними.

Для наиболее четкого представления о совершенном юридическом языке,

следует обратиться к дефиниции самих правовых определений, составляющих его

основу. Правовые определения должны адекватно отражать сущность

определяемого явления. Это обусловливает ценность такого логического приема

как обобщение под нормативно-правовым углом зрения. Сложность заключается в

том, что абсолютно все признаки изучаемого явления охватить, как правило,

не возможно, а вырабатываемое правовое определение должно быть правильным,

т.е. не расходиться с объективной действительностью, отражать ее оптимально

и полно.

Юриспруденция не может оперировать предположительными, ложными

определениями. К сожалению, правовые определения в действующем

законодательстве не отличаются научным совершенством. Имеются, в частности,

определения логически непоследовательные, недостаточно полно или неверно

отражающие сущность того или иного явления, "Отсекающие" его существенные

признаки /например, "частная собственность", "должностное лицо"/.

Не менее распространены в законах слова, используемые для различного

рода умолчаний или, наоборот, излишней детализации описываемого. В

предыдущие годы значительный размах приобрели умалчивания о явлениях,

ликвидация понятий и терминов, широко употребляемых в мировой практике.

Тезис Дж. Орвела "нет понятий, значит, нет реалий" практиковался в нашей

юридической действительности. Так, в юридическом энциклопедическом словаре

нет термина "проституция" как вероятно, по мнению составителей, не было на

момент издания словаря /1987г./ и самого явления.

Правовые определения должны базироваться на определенно консенсусе.

Слова и выражения, имеющие юридическое значение, должны использоваться в

одном и том же смысле во всех правовых актах.

В нашем внутри государственном юридическом терминологическом словаре

царит хаос. Даже не всякий. специалист может разграничить понятия

"полномочия" и "компетенция", "законодательный акт" и "акт

законодательства".

В сфере правовых отношений разногласия при определении понятий не

допустимы, это подорвало бы все критерии законности формулирования и

применения правовых норм, что приобретает особенно важное значение на

современном этапе реформирования правовой системы, когда появляется

множество новых юридических понятий, возрождаются старые забытые термины.

Однако, это не означает, что все правовые понятия должны быть закреплены

законодательно. Определенные правовые термины, имеющие основополагающее

значение должны быть закреплены в Конституции, другие - на уровне актов

местных органов власти.

К примеру, многие понятия, используемые в международных договорах,

закреплены в Конвенции "О праве международных договоров", подписанной СССР.

Так, ст.2 настоящей Конвенции определяет значение целого ряда терминов,

таких как "договор", "ратификация" , "полномочия", "третьи лица",

"участники", "международная организация" и др.

Однако, здесь следует оговорка о том, что данные термины не

затрагивают употребление этих определений и значений, которые могут быть

признаны во внутреннем праве.

В создавшейся ситуации налицо необходимость создания

терминологического словаря законодательства. В законодательстве не будет

неоднозначностей и разногласий, а это, следовательно, сократит количество

актов, конкретизирующих и толкующих законы. Высвободятся юридические силы,

занятые сегодня исследованием развития и трансформации в праве. Расширятся

возможности правильного использования правовых предписаний самым широким

кругом лиц. Сейчас такие словари разработаны и используются в юридических

системах "Консультант плюс" и "Гарант". Но, к сожалению, официально их пока

не признали. Да и доступны они только для пользователей этих систем.

Е.Лукьянов справедливо считает необходимым установить правило; каждый

новый: термин должен быть четко определен в том нормативном акте, где он

появился впервые и внесен в соответствующий перечень."1

И все-таки многие правовые понятия могут успешно функционировать на

базе общепринятых определений, содержащихся в квалифицированных научных

комментариях, теоретических трудах юристов - ученых. Масса широко

распространенных понятий просто не нуждается в правовых Определениях

/напр., понятие брака/.

Законодательным определениям должны подвергаться в обязательном

порядке все правовые понятия ключевого значения, т.е. понятия, с помощью

которых постигается как общий целевой смысл конкретной законодательной

акции, так и оперативный смысл ее логических составных.

Общие правовые понятия должны быть достаточно абстрактны и вместе с

тем достаточно конкретны. Самыми общими выступают конституционные понятия

обще родового значения /"суверенитет", "право нации на самоопределение",

"собственность", "свобод слова" и т.д./, менее общими - межотраслевые

понятия, за которыми следуют отраслевые, в какой-то мере частные понятия.

Еще одно необходимое требование к правовым определениям - они должны

быть дискурсивными, т.е. находящимся в общем логическом "сцеплении" с

предшествующими общепризнанными определениями.

Все правовые понятия, так или иначе, взаимосвязаны. Одни понятия могут

сравниваться по смысловому значению, другие, определенным образом

пересекаться, третьи - соподчиняться и т.д. Каждое понятие находится в

непрерывном логическом движении, что обусловлено смысловым уточнением,

изменением. Задача заключается в том, чтобы, в соответствии с поставленной

целью найти такое определение, которое последовательно отражало бы самые

существенные признаки того или иного явления и, следовательно,

гарантировало надежное пользование им в правоприменительном процессе.

И еще хотелось бы добавить, что в настоящем законодательстве в

правило вошло употребление слов "как правило", "с учетом того", "обычно",

"соответствующий "и д.р. Эти выражения, встроенные в правовой контекст, еще

до применения законодательного акта заранее открывают широкие возможности

для его нарушения. Вместо широкого перечисления исключений, необходимость

которых может быть вполне обоснованной, открывается простор субъективному

толкованию закона. Естественно, что для оценки ясности законодательного

акта нет определенных критериев. В ряде случаев этот вопрос решается

органом /лицом/, которые будут применять закон, но от законодателя во

многом зависит предел этого субъективного понимания закона, возможность его

ситуативного толкования правоприменителем. Представляется, что посредством

легальных дефиниций необходимо предельно четко и ясно изложить требования

нормативного акта, что во многом предопредилит его дальнейшую жизнь.

Принцип модальной сбалансированности.

Модальный феномен всякой нормативной реальности выражается как

правило, в модусах: "разрешено", "требуется" / обязательно"/, "запрещено".

Правовой характер этот модальной триптих приобретает в общественных

отношениях, одной из сторон которых выступает власть. Эффективность

функционирования таких отношений обусловлена тем, насколько сбалансированы,

т.е. в каком логическом отношении находятся составные правовой

модальности, как они согласуются между собой. Нормальное, социально

здоровое законодательство - не произвольный набор того или иного количества

нормативов. Каждый модус имеет конкретные логические предпосылки. Любое,

самое незначительное противоречие в законодательстве - это функциональная

"дыра", деформирующая и дестабилизирующая правоприменительный процесс.

В частности, ни один правовой норматив видового /менее общего/

значения не может функционировать без правового норматива родового /более

общего/ значения. В этом значении законотворческий процесс можно

представить в виде единого ветвящегося процесса, обеспечивающего

необходимую контекстуальную связь правовых нормативов на всех

функциональных уровнях.

К сожалению, отработанной концепции модусной сбалансированности

правовых нормативов, вырабатываемых и принимаемых их законодателем, в нашем

правоведении нет. Сами понятия "правовое разрешение", "правовое требование"

/"правовая обязанность"/,"правовой запрет" научно не определены. Логические

границы разрешаемого и запрещаемого практически открыты для произвольного

усмотрения - как законотворческого, так и правоприменительного. Древний

принцип "Когда разрешено больше, меньше считается разрешенным" не работает.

В условиях существования права, которое защищает, в основном, права

государства, а не гражданина, используются два типа юридической

регламентации:

а/ общедозволительная, когда в основе лежит общее дозволение, которому

корреспондируют конкретные запреты /в целом строится по принципу:

разрешено все, кроме прямо запрещенного/.

б/ разрешительная, когда основной является общий запрет, которому

соответствуют конкретные дозволения /по принципу "запрещено все, кроме

прямо разрешенного"/.

Использование вышеназванных юридических средств подчинено определенной

государственной логике. Власть целиком: берет на себя заботу об обществе и

его членах. В результате государство, аппарат политической власти

оказывается свободным в своих отношениях с гражданами, а последние ставятся

в положение вынужденно зависимых.

Жестко связывать деятельность аппарата власти правовыми формами в

таких условиях невыгодно, соответственно, она регулируется в

общедозволительном порядке. Свобода индивида выступает в данном случае как

вынужденная уступка государства гражданину, либо как средство решения

поставленных аппаратом задач, но не рассматривается, к сожалению, как

самостоятельная социальная ценность. Следовательно, можно понять, почему

государство на фоне общего запрета позволяет себе в правовой форме

регламентировать отдельные дозволения. Наряду с этим используется принцип

"позитивного обязывания ", что означает требование совершить под угрозой

наказания или иных мер принуждения необходимых для государства действий.

В создавшейся правовой ситуации, при декларировании правового

государства, первоочередное внимание все же уделяется не гарантиям прав

человека, а гарантиям выполнения им своих обязанностей.

Право, понимаемое как мера свободы, служит упорядочению проведения

самостоятельных и социально активных субъектов. Юридическая регламентация,

соответственно, строится на совершенно иных принципах, ориентируясь на

общечеловеческие качества. Она стремиться освободиться от навязывания тех

или иных стереотипов поведения. Ограничение свободы, определение в законе

ее рамок необходимо в данном случае лишь для предупреждения коллизий между

действиями свободных индивидов, для того, чтобы произвол одного не

вторгался в сферу свободы другого. Иными словами, ограничения выступают

средством обеспечения сво6оды.

Главная цель существования всего юридического применительно к праву

как мере свободы – обеспечить реальность прав членов гражданского общества.

Сейчас реально осознается необходимость «демократизировать» право, в какой-

то степени "очистить" его от властного государственного начала.

Принудительное обязывание, запрет, юридическая ответственность – все, что

по распространенному стереотипу образует право, относится в

действительности не столько к праву, сколько к государственной власти.

"Право же, - это, прежде всего, то, что по выражению С. Алексеева, "говорит

о правах", и именно это является важнейшей, определяющей стороной

юридического регулирования".1 Отсюда самое пристальное внимание должно

уделяться всему комплексу вопросов, касающихся прав и свобод гражданина:

соответствие нашего законодательства международным актам о правах человека,

юридическим процедурам их использования и защиты, гарантиям против

нарушения конституционных прав и свобод текущим законодательством.

Реформируя законодательство, очевидно, приходится задумываться о

критериях и особом порядке установления юридических запретов.

Предоставляется необходимым - определенный круг запретов, затрагивающих

интересы всего общества, пропускать через «санкцию» народного референдума.

Устранение системы анонимных запретов, установление юридической

ответственности за принятие антиконституционных запретов дало бы,

безусловно, положительный результат. Целесообразно было бы определить такие

сферы общественных отношений, которые в силу своей специфики не могут

регулироваться с помощью запретов.

В процессе нынешнего широкого реформирования нашего законодательства

подход к праву с позиций «право для общества и человека» начинает заметно

теснить некогда традиционный подход «право для политической власти»,

подчинявший общество государственным интересам. Главное, что отличает

нынешний процесс обновления законодательства - это появление в нем как раз

таких источников права, которые "говорят о правах". Уже действующие законы

о собственности, о печати и других средствах массовой информации, о

доверительной собственности /трасте/ и д.р. - все это источники права,

основанные в целом на либеральном, его понимании.

В них используется преимущественно общедозволительный принцип

регулирования, построенный на взаимосвязи дозволений и запретов,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7