Статус суда в правовом государстве

времена решающим доказательством по делу.

Схоластическая в своей основе философия и уголовное законодательство

той эпохи были пропитаны авторитарным духом и сословными предрассудками,

основанными на признании социального неравенства; и государство, и его

органы обладали значительными привилегиями, процветали коррупция и подкуп

среди государственных чиновников, не исключая и судей. В те времена нельзя

было и помышлять о равном и справедливом для всех правосудии, ибо сама

цивилизованность находилась на грани разложения, охватившего сферу как

права, так и нравственности.

Инквизиционный процесс до крайности отягощал положение обвиняемых,

которых в ту пору предавали смерти, предъявляя обвинения в ереси, а на

самом деле часто действуя по политическим и своекорыстным мотивам. Ярким

примером изуверских ухищрений инквизиционного процесса с его

надругательством над человеческим достоинством является дело ордена

тамплиеров, процесс по которому во Франции длился пять лет — с 14 октября

1307 по 1312 г. Этот процесс так и не доказал главного: были ли члены

ордена действительно виновны в тех проступках, которые им приписывали?

В Средневековье сам способ отправления правосудия был связан напрямую

с государственным строем. В деспотических государствах, где отсутствуют

законы, сам судья был своеобразным творцом и толкователем и законов и

справедливости.[12]

Феодал-землевладелец в те времена обладал судебными и

законодательными правами, как и во времена патриархата: "каждый барон есть

хозяин в своем баронстве". Стоявшая у ворот замка виселица ясно давала

понять о бесконтрольности его полномочий. Но с начала XIII в. бальи и

прево, а также парижский парламент постепенно стали отбирать судебные

функции у феодалов, а королевские ордонансы стремились отменить действие

обычного права. Их содержанием было стремление к единству в правовом

регулировании и разрушению феодального партикуляризма.

Со временем, правосудие становится важнейшей функцией государства,

делегируемой особой категории должностных лиц, которые по старой римской

традиции стали называться магистратами. Понятие "магистратура" со времен

Французской революции 1789 г. стало собирательным понятием для обозначения

должностных лиц судебного и прокурорского ведомства.

Концепция Ш. Монтескье о самостоятельной и независимой судебной

власти (действующей отдельно от законодательной и исполнительной)

наполнилась реальным содержанием, после того как была подтверждена в

декларациях буржуазных политических деятелей, а затем включена в

конституционные документы времен Французской революции 1789 г.

В этих документах были определены прерогативы судебной власти,

требующие конституционного закрепления. Сегодня в мире практически нет ни

одной конституции, где бы судебной власти не отводилась специальная глава

или раздел, в котором определяется ее специфика, характер взаимоотношений с

другими властями, юридические последствия выносимых судом решений.

В трудах Ш. Монтескье выделены три главные составляющие правосудия,

определяющие его особые качества в демократическом обществе: народное

начало, независимость от политики и профессионализм. Однако человечеству

потребовалось пройти немало испытаний, прежде чем удалось в законодательной

форме закрепить народное начало в правосудии. Это было сделано путем

учреждения суда присяжных сначала в Англии, затем в США и Франции.

Первенство, безусловно, принадлежало Англии, где были провозглашены

документы, ограничивавшие королевскую власть в пользу баронов (Великая

хартия вольностей 1215 г.) и гарантировавшие права личности на

неприкосновенность и судебную защиту (Билль о правах 1689 г.). Они

сохраняют и поныне свое значение как документы непреходящей исторической

ценности. На основе Билля о правах в англосаксонском судопроизводстве

восторжествовали принципы устности, гласности и состязательности процесса,

реализация которых в полной мере достигалась в суде присяжных.

Такие особенности судебной власти, как непредвзятость, объективность

и чувство справедливости, напрямую связаны с двумя вышеотмеченными

условиями — участием народного элемента в отправлении правосудия и

освобождением суда от политического давления.

В книге "О духе законов" Ш. Монтескье развивает мысль о главной

особенности судебной власти, которая заключается в ее обязанности точного и

неукоснительного применения буквы и духа закона, но в условиях строжайшего

соблюдения процессуальных форм.

Таким образом, Ш. Монтескье устанавливает в правосудии принцип

единства формы и содержания, что и сегодня является краеугольным камнем

судейской деятельности, учитывающей в равной степени и содержание

материального права, и процессуальные формы, в которых оно реализуется на

практике. В современном законодательстве материальное право в виде

уголовных и гражданских кодексов непременно дополняется соответствующими

процессуальными кодексами (УПК и ГПК).[13]

3.2. Специфика правосудия как государственной функции

Правосудие — особый вид юридической деятельности, выполнение которой

возлагается обществом и государством на судебную власть. Представители

судебной власти по самому характеру своей профессии должны быть свободны от

политических пристрастий и не поддаваться воздействию чужого мнения. Таково

основополагающее начало и главное правило судопроизводства, которое, как

показывает история правосудия, постоянно нарушалось, что плодило и произвол

и судебные ошибки'.

Понятия "правосудие" и "судебная власть" нетождественны, хотя

относятся к одной государственной функции, которая заключается в том, чтобы

беспристрастно и объективно рассматривать и разрешать различные социальные

споры и конфликты, связанные с действительным или предполагаемым нарушением

норм права. Отправление правосудия — весьма сложная и многоплановая

юридическая деятельность. Она требует от ее исполнителей высокого уровня

профессиональных знаний, творческих способностей, жизненного опыта,

житейской мудрости, а также соблюдения высоких морально-этических

стандартов и в быту и в поведении в обществе. Об этом пойдет речь ниже.[14]

Важно, однако, охарактеризовать основные, весьма специфические

свойства правосудия с точки зрения традиционных правил судопроизводства и

судоговорения.

Отметим следующие их них: во-первых, отправление правосудия в

условиях сложного и разветвленного законодательства приобретает некоторые

черты научно-исследовательской работы, которая, с одной стороны, преследует

цель поиска истины, иначе говоря, достоверного установления фактов, а с

другой — требует их точной правовой оценки, что достигается лишь путем

тщательного анализа нормативных положений, выводимых из всей совокупности

действующих источников права. Подчас к ним относятся не только сами

нормативные положения, но и ранее состоявшиеся судебные решения по

аналогичным вопросам (прецеденты), равно как и международно-правовые нормы,

доктрины и суждения крупнейших авторитетов в области права.

Во-вторых, судебная деятельность немыслима вне соблюдения строгих

процедурных форм, нарушение которых может стать предметом нового судебного

разбирательства и даже привести к отмене однажды вынесенного решения.

Соблюдение процессуальной формы имеет принципиальное значение во

многих отношениях: так, граждане могут вступать в контакты с судебным

органом не по любому поводу, а только в связи: а) с нарушением их законных

прав или интересов (возбуждение судебного процесса путем оформления

искового требования); б) с привлечением к суду в качестве свидетеля,

пострадавшего, истца или подозреваемого, подследственного, обвиняемого (в

уголовном процессе).

Процедурные формы должны строго соблюдаться и в ходе самого судебного

разбирательства, ибо в этом состоит абсолютно необходимое условие

правильности расследования и рассмотрения гражданских и уголовных дел.

Например, при возбуждении на суде какой-либо стороной ходатайства о вызове

новых свидетелей и экспертов и об истребовании вещественных доказательств и

документов лицо, заявившее ходатайство, обязано указать, для установления

каких именно обстоятельств необходимы дополнительные доказательства.

Процедурный аспект деятельности по рассмотрению спорных вопросов

служит одной из важных гарантий эффективности и непредвзятости при

разрешении споров, хотя подчас это обстоятельство становится причиной

волокиты в рассмотрении дела, а иногда и источником значительных

материальных расходов.

Судебная деятельность предназначена исключительно для лиц,

заинтересованных в разрешении юридического спора. Такой ее характер

соответствует идее о том, что различные субъекты права должны сами

проявлять определенную озабоченность и приложить некоторые старания для

зашиты своих прав и интересов. Следовательно, судебный процесс не может

быть так называемой всенародной операцией, т. е. предлагаться любому

отдельному лицу или группе лиц для того, чтобы нападать на неизвестно кого

за абсолютно любое поведение, не соответствующее закону.

В-третьих, деятельность по рассмотрению спорных вопросов представляет

собой процедуру, которая не зависит только от клиентов, так как последние

не пользуются абсолютной свободой ведения процесса по своей инициативе и на

свой вкус и лад. В достаточно обобщенном виде — за исключением нескольких

иногда значительных отклонений от общего правила — судебные процессы за

каждую из участвующих в споре сторон ведут специальные помощники, каковыми

чаще всего являются адвокаты, а в некоторых узкоспецифических случаях —

поверенные лица или законные представители.

В-четвертых, важнейший принцип, определяющий деятельность по

рассмотрению спорных вопросов, — это необходимость своевременного и

наиболее полного представления доказательств. При разрешении спора любое

право, любой интерес, та или иная юридическая ситуация, притязание или

правомочие должны быть доказаны. Доказательство заключается в использовании

любых законных средств или методов, при помощи которых одна из сторон четко

устанавливает существование своих правомочий или реальность своих

притязаний.

В суде рассмотрение и оценка доказательств по делу приобретают

первостепенное и почти всегда решающее значение для исхода судебной тяжбы.

При отсутствии допустимых доказательств судья будет вынужден (даже против

своей воли) оставить без внимания приводимые истцом доводы, а также

выдвигаемые им притязания. В этом случае судья, невзирая на свои симпатии и

антипатии, должен отвергнуть ходатайство истца и принять решение в пользу

противной стороны, ибо действует общий принцип — "бремя доказывания лежит

на обвинителе".

В-пятых, суды обладают полнотой юрисдикции в том смысле, что никакие

другие властные органы не вправе ставить под сомнение обязательность их

исполнения. Решения судов наделяются особенной силой и эффективностью,

которая в правовом обиходе называется властью постановления. Когда решение

суда становится окончательным после использования всех возможных путей

обжалования или истечения сроков опротестования, судебное решение

приобретает необратимый характер и никто не может его изменить. Ставшее

окончательным судебное решение является неприкосновенным даже для судьи,

который его вынес. После подтверждения в конечных судебных инстанциях оно

приобретает обязательную силу и непререкаемый авторитет для всех без

исключения государственных органов и должностных лиц; в случае

необходимости оно обеспечивается принудительно.[15]

3.3. Нормообразующая функция судебной практики

Суды при определенных условиях способны восполнять законодательство

посредством судебной практики. В современных условиях судебная власть,

особенно на уровне высших судебных инстанций, призывается к тому, чтобы

содействовать законодательным органам как в корректировке законов, так и в

восполнении пробелов в законодательном регулировании. То обстоятельство,

что судебная власть восполняет дело законодателя, ныне представляется

вполне нормальной и легитимной формой деятельности, имеющей

вспомогательный, или субсидиарный, характер по отношению к усилиям

законодателя.

Судебная практика, возникающая в результате судебной деятельности,

занимает как бы среднее, промежуточное положение между обычаем и законом.

Имея много общего с обычаем, она в других отношениях, напротив, сближается

с законом. Если обычай первоначально складывается как простое обыкновение,

без какого-либо помысла о правовом нормировании общественных отношений, то

судебная практика, напротив, подобно закону, возникает в силу

целенаправленного стремления к реализации той или иной юридической нормы

или основополагающего правового принципа.

Судебный прецедент — интересный феномен, обеспечивающий

эффективность, предсказуемость и единообразие судебной практики.

Эффективность выражается в быстроте вынесения решения на основе

рассмотренных ранее аналогичных дел. Предсказуемость проявляется двояко:

знание существующих прецедентов позволяет или сократить количество

рассматриваемых дел в суде (ибо ясен исход дел), или разработать в

соответствии с предыдущими прецедентами правовой фундамент дела.

Единообразие означает один и тот же подход к аналогичным делам на основе

прецедента.

Однако возникают ситуации, когда при разрешении частного вопроса

судья нередко подвергает сомнению какое-либо общее положение, но, будучи

убежден, что, отвергнув в процессе разбирательства дела каждый довод,

вытекающий из этого положения, он воздерживается от того, чтобы

проигнорировать законоположение целиком. В этом случае он остается в

пределах естественной для него сферы деятельности. Если же судья решительно

выступит против какого-либо общего правоположения или, напротив,

проигнорирует его при рассмотрении дела, тогда он выходит за рамки, которые

определены для судебной власти по конституции, т.е. перестает быть

представителем судебной власти как власти сугубо арбитральной. В таком

случае суды вправе обращаться к законодателю с обоснованными предложениями.

Между судебным прецедентом и сложившейся судебной практикой нельзя

ставить знак равенства. Прецедент в отличие от судебной практики, т.е.

суммарного результата рассмотрения конкретных дел, создается отдельно

вынесенным судебным решением, которое вправе принимать лишь высшие судебные

инстанции.

Следовательно, основное отличие судебной практики от закона

заключается в подчиненности каждого из составляющих ее решений требованиям

закона как источника права более высокого иерархического уровня. В странах,

где верховенство закона является конституционным принципом, ни одно из

судебных решений не должно иметь преимущества перед законом и всякий раз,

когда возникает коллизия между требованиями закона и выводами,

содержащимися в судебном решении, приоритет отдается закону.

Понятие "судебный прецедент" надо отграничивать от понятия "судебный

казус". В обыденной речи мы не очень четко разграничиваем эти понятия,

называя прецедентом едва ли не любое решение суда. Строго говоря, это не

так. Суды рассматривают десятки и сотни тысяч уголовных и гражданских дел,

но далеко не каждое из них становится прецедентом.

Прецедент — это нормообразующее правило поведения, закрепленное судом

высокой инстанции. Прецедентами становятся лишь те судебные решения,

которые используются впоследствии как твердое основание для решения других

подобных дел по аналогии в фактах и обстоятельствах с целью достижения

единообразия в судебной практике.

Существенно и то обстоятельство, что судебные прецеденты, имеющие

значение нормы права, реально создают лишь высшие судебные инстанции. В

своем исследовании, посвященном английскому прецедентному праву, это

обстоятельство подчеркнул выдающийся английский юрист Руперт Кросс. В

настоящее время общее представление об английской доктрине прецедента

сводится к следующему: каждый суд обязан следовать решению более высокого

по положению суда, а апелляционные суды (кроме Палаты лордов) связаны

своими прежними решениями.

Чтобы обеспечить среди источников права верховенство закона, в

правовом государстве устанавливается судебный или квазисудебный

конституционный контроль, который реализуется в рамках конституционной

юстиции как заглавной ветви правосудия.

Конституционные суды независимы и организационно обособлены от

законодательной и исполнительной властей. В специальном законе

устанавливается предметная подсудность (компетенция) суда. Как правило,

конституционному суду подведомственны все споры, связанные с нарушением

конституции, равно как и все действия, основанные на антиконституционных

актах.[16]

3.4. Взаимодействие правосудия с другими ветвями государственной

власти

Характер взаимоотношения между исполнительной и судебной властями

более жесткий, чем между судебной и законодательной, хотя в его основе

лежит также взаимоуважение к решениям каждой из них. В правовом государстве

могущество исполнительной власти эффективно сдерживается не только

конституцией и законами, но и судебными решениями. В совокупности их

действие обеспечивает торжество принципа "господства права". Ведь именно

этот принцип, по мнению Дж. Локка, еще со времен Великой хартии вольностей

выражал сущность представительного правления в демократическом государстве.

Разделение властей не уничтожает единства демократической

государственной власти оно существует в форме взаимодействия, взаимного

контроля, "сдержек и противовесов" между самостоятельными властями.

Законодательная власть издает законы, на основании которых действуют

исполнительная и судебная власти, осуществляет бюджетный контроль,

назначает или утверждает должностных лиц исполнительной и судебной властей.

Исполнительная власть — обычно глава государства — утверждает и публикует

принятые парламентом законы, вносит в парламент проекты законов, назначает

судей, осуществляет право помилования и т.д., участвуя в осуществлении

законодательной и судебной властей. Судебная власть толкует Конституцию,

может признать законы, акты правительства или их отдельные предписания не

соответствующими Конституции, а иные правовые акты — закону и лишить их

юридической силы, контролируя в этом смысле законодательную и

исполнительную власти, а отчасти и участвуя в их осуществлении.

В современном правовом государстве почтительное отношение всех

граждан, не исключая должностных лиц государственного аппарата управления,

к судебной власти имеет столь же важное значение, как и уважение к закону.

Из этого следует, что все структуры исполнительной власти как в

центре, так и на местах, равно как и высокопоставленные государственные

чиновники, по отношению к судебной власти и ее решениям не имеют иммунитета

и не пользуются привилегиями, т.е. ведут себя так же, как и рядовые

граждане.

Отделение судебной власти от исполнительной предполагает, что судья

не должен зависеть ни от правительства, ни от главы государства.

Независимость судебной власти связана с целой гаммой следствий,

определяющих специфику судебной функции и особый характер правового статуса

судьи.

1. Поскольку судебная функция полностью отделяется от исполнительной

власти, то должностные лица государственного аппарата управления не вправе

вмешиваться в работу судьи. Будучи назначенными на свою должность, судьи не

подпадают под дисциплинарные санкции со стороны правительства. Без личного

согласия судьи его нельзя перемещать с одного поста на другой, давать ему

новое назначение или даже продвигать по служебной лестнице.

2. Ни законодательные, ни правительственные органы не вправе

контролировать ни процесс вынесения судебных решений, ни сами эти решения,

например, путем направления в суды требований, указаний или пожеланий. Тем

более эти органы не вправе брать на себя разрешение споров, относящихся к

компетенции судебной власти.

3. Недопустимо налагать дисциплинарные санкции на судей за выносимые

ими решения. Санкции такого рода имеют исключительный характер. Они

применяются только на коллегиальной основе высшими советами магистратуры

(Франция, Италия и др.) и выполняющими те же функции высшими

дисциплинарными коллегиями при министерствах юстиции, высшими

аттестационными комиссиями (Россия).

4.В России, например, уголовное дело в отношении судьи может быть

возбуждено только Генеральным прокурором РФ или лицом, исполняющим его

обязанности, при наличии на то согласия квалификационной коллегии судей

соответствующего суда. Дав согласие на возбуждение дела, квалификационная

коллегия не устраняется от дальнейшего контроля за ходом расследования, ибо

без ее согласия судья не может быть подвергнут приводу, заключен под

стражу, привлечен к участию в деле в качестве обвиняемого. Причем

заключение судьи под стражу допускается не иначе как с санкции Генерального

прокурора РФ или лица, исполняющего его обязанности, либо по решению суда

(в дальнейшем, после приведения уголовно-процессуального законодательства в

соответствие с Конституцией, санкцию на заключение под стражу будет давать

только суд). При отказе квалификационной коллегии дать согласие на

производство в отношении судьи таких действий Генеральный прокурор может

обратиться по этому вопросу в Высшую квалификационную коллегию судей

Российской Федерации.

Судья ни в коем случае не может быть задержан, а равно принудительно

доставлен в какой бы то ни было государственный орган в порядке

производства по делам об административных правонарушениях. Судья,

задержанный по подозрению в совершении преступления или доставленный в

орган внутренних дел, другой государственный орган в порядке производства

по делам об административных правонарушениях, по установлении его личности

должен быть немедленно освобожден.

К судье не может быть применена ни одна из мер административного

взыскания (предупреждение, штраф и т.п.). Точно так же к судье неприменимо

ни одно из предусмотренных трудовым законодательством дисциплинарных

взысканий (замечание, выговор и т.п.). Однако судья ответствен за

профессиональные ошибки, например, он может нести в определенных случаях

как гражданскую, так и уголовную ответственность за мнения или решения,

высказанные или принятые в ходе осуществления правосудия, но только если

вступившим в законную силу приговором суда будет установлено, что эти

мнения или решения сложились вследствие преступного злоупотребления

судейскими прерогативами, личного умысла (в результате подкупа, получения

взятки или оказания встречных услуг со стороны заинтересованного в том или

ином исходе дела клиента). Судья ответствен также и за упущения по службе в

форме должностной халатности, например когда утрачивается важнейший для

клиента документ.

Такие виды ответственности установлены и по законодательству ряда

зарубежных стран (США, Великобритания, Франция, Италия).[17]

3.5. Независимость правосудия

Судебная власть вправе именоваться властью потому, что от решений

осуществляющих ее судов зависят вопросы жизни и смерти, свободы людей

имущества, управленческих актов и т.д.

«Только судья может решить вопрос допустимости и продолжительности

лишения свободы» (Основной закон ФРГ, ст. 104)[18]. Конституция Франции

называет судебную власть «хранительницей личной свободы» (ст. 68)[19].

Решение суда — властный акт, который не может отменить ни законодательный,

ни какой-либо исполнительный орган, ни даже глава государства.

Самостоятельность и независимость судебной власти не следует понимать

так, будто она никак не зависит от двух других ветвей власти.

Законодательная власть определяет структуру судебной системы,

компетенцию составляющих ее судебных органов, статус судей, размеры

финансирования судебной системы из государственного бюджета. Она участвует

в формировании судейского корпуса.

В некоторых странах от исполнительной власти по преимуществу в лице

министерств юстиции зависит создание надлежащих условий для работы судов,

подготовка кадров для замещения судейских должностей и ряд других

организационных вопросов. В ФРГ судей федеральных общих судов назначает

федеральный министр юстиции (совместно с Комитетом по выборам судей,

который состоит из представителей исполнительной власти земель и

паритетного числа представителей Бундестага), а судей нижестоящих судов —

министры юстиции земель также совместно с Комитетом по выборам (ст. 95 и 98

Основного закона)[20]. В соответствии со ст. 110 Конституции Италии

«организация и деятельность учреждений, связанных с отправлением

правосудия, подведомственны министру юстиции, с учетом компетенции Высшего

совета магистратуры». В Японии судей назначает правительство.

Во многих странах назначение на судебные должности производит глава

государства — президент (во Франции, Греции, Румынии, Польше и др.) или

монарх (Испания, Бельгия, Нидерланды и др.). Президент США назначает

федеральных судей (с согласия Сената).

Очевидно, что правомочия (они же и конституционные обязанности) двух

других ветвей власти в отношении судебной власти имеют своим предметом лишь

организационные аспекты судебной системы (ее структура, формирование

судейского корпуса), и на этом они заканчиваются. Произведя назначение

судьи, ни один из уполномоченных на то названных выше государственных

органов не может сместить его с должности, не может вмешиваться в

деятельность судьи, равно как и в правоприменительную деятельность

отдельного суда и судебной системы в целом.

В связи с этим ст. 64 Конституции Франции - «Президент Республики

является гарантом независимости судебной власти»[21] — следует понимать

только в том смысле, что Президент призван охранять правосудие от каких бы

то ни было посягательств на его независимость; сам же он, так же как и все

другие государственные органы, не вправе вмешиваться в деятельность органов

правосудия.

Свидетельством значения самостоятельности и независимости судебной

власти как важного компонента правовой государственности стало в последние

десятилетия расширение полномочий и усиление фактической роли выступающих в

качестве представительства судебной власти и имеющих конституционный статус

Высших советов судебной власти, или, как их иначе называют, Высших советов

магистратуры. Этот орган не наделен юрисдикционными полномочиями и не

является высшей судебной инстанцией. Он может быть назван представительным

органом судебного сообщества и одновременно его распорядительным

органом.[22]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В демократических правовых государствах именно на правосудие,

выступающее в роли защитника личных свобод граждан и хранителя ценностей

правового государства, возлагается задача по контролю за исполнением

действующего законодательства и по гарантированию соблюдения прав каждого

из членов общества.

В этом смысле суды всех видов постоянно решают две важнейшие и

взаимовыполняемые задачи: правозащитную и правовосстановительную. Их

немогут выполнять в полном объеме другие правоприменяющие учреждения, так

как решения судов после подтверждения их в окончательных судебных

инстанциях приобретают обязательную силу для всех государственных органов и

должностных лиц, а в случае необходимости обеспечивается принудительно.

Как показывает многовековой опыт, именно с помощью судебных процедур

удается наиболее справедливо определить меру свободы и меру ответственности

гражданина в его сложных отношениях с другими людьми, обществом и

государством.[23]

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным

голосованием 12 декабря 1993 года.

2. Хрестоматия по Всеобщей истории государства и права. Т. 2. — М.:

Юристъ, 2002

3. Конституции зарубежных стран. – М.: Юрлитинформ, 2001

4. Корельский В. М., Перевалов В. Д. Теория государства и права. -

М.: НОРМА, 1999

5. Мишин А. А. Конституционное право зарубежных стран. – М:

Юстицинформ, 2001

6. Беляев Г. Г. и др. Политология. Ч. 3. – М.: Печатник, 1998

7. Батова С. А. и др. Судебная система России. – М: Дело, 2001

8. Монтескье Ш. О духе законов: Избранные произведения. - М.: 1955

9. Нерсесянц В. С. История политических и правовых учений М.:

НОРМА, 2001

-----------------------

[1] Монтескье Ш. О духе законов: Избранные произведения. М., 1955 С. 292.

[2] Корельский В. М., Перевалов В. Д. Теория государства и права:

Возникновение и развитие учения о правовом государстве. - М.: НОРМА, 1999.

– С. 98.

[3] Нерсесянц В. С. История политических и правовых учений: Политико-

правовое учение Монтескье. – М.: НОРМА, 2001. – С. 289.

[4] Нерсесянц В. С. История политических и правовых учений: Учение И. Канта

о государстве и праве. – М.: НОРМА, 2001. – С. 404.

[5] Беляев Г. Г. и др. Политология. Ч. 3. – М.: Печатник, 1998. – С. 7.

[6] Корельский В. М., Перевалов В. Д. Теория государства и права. - М.:

НОРМА, 1999. – С. 101.

[7] Корельский В. М., Перевалов В. Д. Теория государства и права. - М.:

НОРМА, 1999. – С. 104.

[8] Корельский В. М., Перевалов В. Д. Теория государства и права. - М.:

НОРМА, 1999. – С. 105.

[9] Конституция Соединенных Штатов Америки (17 сентября 1787 г.) //

Хрестоматия по Всеобщей истории государства и права. Т. 2. — М.: Юристъ,

2002. — С. 61., ст. 1.

[10] Конституция Соединенных Штатов Америки (17 сентября 1787 г.) //

Хрестоматия по Всеобщей истории государства и права. Т. 2. — М.: Юристъ,

2002. — С. 67., ст. 2.

[11] Батова С. А. и др. Судебная система России. – М: Дело, 2001. – С. 17.

[12] Батова С. А. и др. Судебная система России. – М: Дело, 2001. – С. 20.

[13] Батова С. А. и др. Судебная система России. – М: Дело, 2001. – С. 23.

[14] Батова С. А. и др. Судебная система России. – М: Дело, 2001. – С. 24.

[15] Батова С. А. и др. Судебная система России. – М: Дело, 2001. – С. 24.

[16] Батова С. А. и др. Судебная система России. – М: Дело, 2001. – С. 29.

[17] Батова С. А. и др. Судебная система России. – М: Дело, 2001. – С. 32.

[18] Основной закон ФРГ (23 мая 1949 г.) // Конституции зарубежных стран. –

М.: Юрлитинформ, 2001. – С. 161., ст. 104.

[19] Конституция Франции (3 июля 1958 г.) // Конституции зарубежных стран.

– М.: Юрлитинформ, 2001. – С. 61., ст. 68.

[20] Основной закон ФРГ (23 мая 1949 г.) // Конституции зарубежных стран. –

М.: Юрлитинформ, 2001. – С.159, 160., ст. 95, 98.

[21] Конституция Франции (3 июля 1958 г.) // Конституции зарубежных стран.

– М.: Юрлитинформ, 2001. – С. 60., ст. 64.

[22] Мишин А. А. Конституционное право зарубежных стран. – М: Юстицинформ,

2001. – С. 172.

[23] Батова С. А. и др. Судебная система России. – М: Дело, 2001. – С. 15.

Страницы: 1, 2, 3