Реферат: Поэтическое наследие поэта XVII века Мухаммада Имина Хиркати

Насколько был умным правителем Абдурашид-хан, настолько и был талантливым поэтом. Писал одинаково талантливо на родном языке и на фарси, которым владел в совершенстве:

Гар кадатра сарви гуям, сарвара рафтар несит,

Гар лабатра гунча ханам, гунчара гуфтар несит.

О поэте и прогрессивном государственном деятеле Абдурашид-хане похвальными словами отозвалась современница хана поэтесса Аманисахан. Ее поэтическое и музыкальное наследие дошло до нас благадаря книге Молы Исматуллы Муджузи "Таварихи мусикиюн", о котором упоминалось выше. В этой книге говорится не только о газелях Аманисы, посвященных Абдурашид- хану, и ее "Дивани Нафиси", но и книгах "Ахлаки джамиля" /об эстетике поведения/, "Шурухул-кулуб" /о душевных качествах/, а также о ее вокально-инструментальном произведении-мукаме "Ишратангиз" /ода "К радости"//18, с. 42/.

Литература второй половины эпохи Яркендского ханства /после сороковых годов XVII века/ характеризуется расширением идейно-тематического содержания газели, ростом мастерства поэтов, появлением на поэтическом горизонте новых имен и новых поэтических жанров. В тематике лирических газелей появляются патриотические мотивы, как-то любовь к малой и большой родине, а вместе с тем естественный переход к теме недовольства, протеста поэтов - патриотов против существующего положения вещей, критике феодальных нравов и т.п. Мухаммад Имин Хиркати /Гумнам/, Бабарахим Машраб, Абид Кумули - поэты именно этого периода Яркендского ханства.

Газели поэта этого периода Яркендского ханства - Бабарахима Машраба характеризуются ярко выраженными суфийскими взглядами. По нашему предположению, он в 1665-1672 годах жил в Кашгаре. За свои популярные в народе стихи против несправедливости и предательства ходжей он попадает в немилость к властям. "Он заслужил в народе громкую славу" заступника угнетенных, что вызвало ненависть к нему реакционной части мусульманского духовенства" /19, с. 413/.

Захид манга бир шишаи май, санга намазинг,

Минг таквани бир шишаи майга сата калдим.

Или:

Анкадар даря болубман асманга сигмадим,

Таки аршу курсию лавху жаханга сигмадим.

«Кимга саям тушса бир нури якин болди у хэм,

Дафтари рухи кудрустурман забанга сигмадим.

Сорок лет Машраб провел жизнь поэта-дервиша, воспевая в своих газелях любовь, дружбу, справедливость, гуманизм, которые противопоставлял таким людским порокам, как алчность, стремление к наживе, темнота, ханжество, предательство. О чем бы поэт не писал, в его стихах постоянно присутствуют грусть, тревога, глухой протест против несправедливости. Этим и отличаются друг от друга газели Машраба и, например, Хиркати, которые творили, живя бок о бок.

В своих газелях Хиркати воспевает любовь, ее облагораживающую силу, радость встречи и печаль разлуки, красоту возлюбленной, где присутствуют все атрибуты и средства поэтических сравнений и эпитетов поэзии Востока. Встречаются в его газелях также проповедь пантеистически-суфийских взглядов.

Чиксам кочага шах суварим келадур,

Гул гунчасидек лала узарим келадур.

Хар янга бакиб кирпик окин елга атиб,

Жанимга якиб отни нигарим келадур.

Майгун лабидин ишк майин елга сунуб,

Оз мастлигидин кози хумарим келадур.

Наряду с выражением своих личных чувств с помощью образов любовной лирики Хиркати размышляет и над социальными вопросами своего времени, разоблачает такие пороки, как лицемерие, бахвальство, горделивость в человеческих характерах и призывает очиститься от них:

На болди килсанг еди тарки бивафалигни,

Ямандур ахири аи шох бивафалигнинг.

Фиганки ишк мани атти хару-зар ахир

Асири шифтаси килди бир басалигнинг.

Тема любви в поэзии Хиркати не ограничивается описанием интимных чувств возлюбленных. Его вдохновляет родная природа, близкие его духу простые люди, села и города его необъятной родины с их судьбой, повергающей поэта то в восторг, то уныние. В газели 26-ой с редифом "Кашгар" и состоящем из девяти байтов поэт называет этот край благословенным самим богом, камни его гор сравнивает с жемчугом, плодородную землю его называет пурпурным, и она источает аромат мускуса, в описании красоты кашгарцев употребляет такие атрибуты восточной поэзии, как яхонт, гранат, красное яблоко и.т. п.

Мазраи лутфи илахидур дияри Кашгар,

Ишк елининг киблагахидур мазари Кашгар.

Ишку улфат чашмасидин дарду михнат жуш етар,

Туфраги хасрат билан путкан хисари Кашгар.

Дилрабалар багрини лаъли Бадашхан айлагай,

Бир нигахи гамзасидин гулъузари Кашгар.

Жанровые и художественные особенности

Подавляющее большинство сочинений Хиркати посвящено теме любви. Основное содержание этой темы - человеческая любовь, доставляющая влюбленному не только отраду, усладу, блаженство, но и, как это не парадоксально, страдание, душевные муки.

Любовь была основной темой жанра газель - стихотворной формы, игравшей ведущую роль в творчестве таких великих представителей поэзии Востока, как Саади, Хафиз, Атаи, Саккаки, Лутфи, Навои. Эта тема, как и стихотворная форма лирической поэзии газель, достигла в творчестве названных выше поэтов вершины своего развития и совершенствования.

Высоко отзывался Навои о сладостных бейтах Мавлана Саккаки, нежных газелях Мавлана Лутфи, во множестве распространенных не только в Герате, но и Средней Азии, Китае и Хотане.

Если несомненно то, что Саккаки, Атаи, Лутфи, Гадай и другие поэты испытали большое влияние персоязычных поэтов, то также не подлежит сомнению, что спустя столетия не меньшее влияние персидской поэзии испытали прославленные представители уйгурской литературы. Такие поэты, как Хиркати, Навбати, Залили, Арши, Низари, Билал Назим продолжили традиции поэзии Востока. Однако это не означает, что их творчество не представляло самостоятельной художественной ценности. Влияние восточной поэзии выразилось в том, что оно вдохновило уйгурских поэтов на создание на родном языке оригинальных газелей. Продолжая поэтическую традицию не только персидско-таджикской, но и тюркоязычной поэзии XV века, основным стихотворным жанром которой была газель, уйгурские поэты создали новые изобразительные средства, стиль и слог. Эта новизна выражалась в изобретательности не только формальной, но и в плане содержания.

Как было отмечено выше, главным содержанием газелей во все времена была любовь. Любовная лирика поражала читателя своей искренностью, простотой. Однако поэты не ограничивались возвеличиванием красоты возлюбленной, они обращали свое внимание на социальные вопросы эпохи. Так, Шамсиддин Мухаммад Хафиз в одной из своих газелей сетует на то, что люди не желают избавляться от устаревших и вредных правил образа жизни, не хотят покидать свое темное царство. Обращаясь к возлюбленной, он говорит:

Приди же, милая моя: мы небо рассечем

И создадим для всей земли невиданный уклад.

Да, я считаю, что пора людей переродить,

Мир надо заново создать - иначе это ад.

А в газелях Саккаки, Атаи, Лутфи и других встречаются строки, которых содержатся иронические замечания о духовных надзирателях, проповедниках, мусульманских законодателях, официальных представителях власти. Так, Атаи, говоря о возвышенной любви, восклицает:

Дай Атаи место у своего порога

Ни дворцы, ни замки, ни веранды не нужны ему.

Или:

Видит бог, богатства Сулеймана –

для меня все равно что ветер

С тех пор как сокровище твоей красоты обрела прибежищев моем разрушенном сердце.

Вера и мир, наслаждение, богатство, высокий сан-

Все они хороши, но возлюбленная лучше их всех.

Во все времена, при любом общественном строе Любовь - тема вечная у поэтов. У них - это любовь-страсть. В быту она понимается шире: любовь к ближнему, любовь к Родине, к совершенной, божественной природе и к самому Богу. Рассуждая обо всем этом, Навои делит любовь условно на три разновидности. В своей книге "Мир идей и образов Навои" В. Захидов пишет следующее: "Алишер Навои делит любовь на три вида: первая - обычная, она существует между двумя полами - между мужчиной и женщиной. Навои называет её простой, естественной любовью. Он её не отвергает, как это делают многие аскетические суфии - мистики, а считает законной, обязательной, имеющей полное право на существование, нужной, необходимой для продолжения рода человеческого. Но она, по его мнению, должна быть честной и обоюдной". "В понимании Навои, в аспекте его гуманистической системы, эта любовь (второй вид) означает: смотреть чистыми, истинно человеческими глазами на окружающее, относиться к реальности с чистым сердцем, измерять все мерой настоящего человека, честно любить все действительно прекрасное, все достойное похвалы с точки зрения настоящего человека и наслаждаться им, а когда это прекрасное затоптано, то гореть, страдать, стремиться к устранению несправедливости или хотя бы к её уменьшению.

Говоря конкретно, по Навои, объектом этой любви являются:

а) человек и родина;

б) радостная и счастливая жизнь в мире;

в) природа, её богатство и прелести;

г) совершенный бог, проявленный в форме человека, прекрасной природы;

Назначение этой любви:

а) служить человеку, родине;

б) связать человека с природой, с реальной жизнью;

в) поднять достоинство человека и значение природы;

г) призывать людей к истинно человеческому, показывать, что имеют право пользоваться уважением только такие люди, которые обладают качествами настоящего человека;

д) видеть человека счастливым, радостным;

е) ненавидеть и преодолевать то, что противоречит истинной, человечности!

Эта любовь (третья - Р.Ю.) проникнута мистическим духом. Её объект - только абстрактный бог, который "существует" где-то вне пространства и времени, оторван от действительного мира, противостоит природе, реальному человеку. Последователи её любят только этого бога, противостоящего человеку, его реальным интересам. Отказываясь от всего мирского, от самих себя, они заняты стремлением к нему, к воплощению в нем, заняты путем мистической интуиции познанием бога в уединении от всех и от всего 722, с. 115-118/.

По убеждению Навои, любовь между мужчиной и женщиной - любовь-страсть - должна быть честной, искренней и обоюдной. Поэты воспевали именно такую любовь, ее нежность и красоту, силу и хрупкость. Следует подчеркнуть и ту истину, что в своих газелях поэты достигали совершенства не столько в описании возвышенной любви, в восхвалении, боготворении (возлюбленной, в создании образа красоты и обаяния, сколько в тех строках, где осуждают измену в любви, коварство красавиц.

Саккаки писал:

Глаза твои - убийцы, ресницы твои проливают кровь.

Чему еще могут научиться эти соседи палача?

Саккаки достаточно торговался с твоими черными локонами,

Но прибыль в его руках - только растерянность.

Примечательны среди таких примеров газели Саккаки, Атаи, Лутфи и других поэтов начала XV века, в которых, в соответствии с традицией классической персидско-таджикской поэзии, живо рисуется образ нежной кокетки-возлюбленной. Вот, например, газель Атаи:

Ай бигим, ушбу йуз дегул, шами била камармидур,

Ай бигим, ушбу соз дегул, шахд била шакармудур.

Коз ичидин кия-кия шиба била бакишларин,

Жан томурин кияр учун тигму я назармудур.

Или возьмем следующие бейты Саккаки, где поэт умоляет свою возлюбленную быть милосердной, сострадательной:

И хосн ганжи, бу заип конлумни вайран айлама,

Йуз оза зулфун тагитип, омрим паришан айлама.

Хар накасу хас-йузина хуш таза гул йанлиг кулуп,

Багримни хар дам гунчадак хасрат билан кан айлама.

Обращаясь к самому себе, Лутфи говорит:

О бедный Лутфи, не стремись встречаться с той златоликой,

Ибо обнимет белоликую не мужчина, а золото.

Тема любви нашла своё дальнейшее развитие в творчестве Хиркати, пользовавшегося богатым наследием поэзии Востока, а также устным народным творчеством. Он, единственный в своем роде, написал газель о Любви как философской категории:

Ишкнин кавну макан ичра макани йоктурур,

Лейк баксан жан козида ишксиз йоктур макан.

Бул хаваслар бинихайатдур качан тапкан хабар,

Ишк атин туткан била та болмагунча багри кан.

Ишк оти машхур ерур ким корди шаклу суратин,

Жану дил коймакдин озга ким ани корди аян.

Анлагил Гумнам баксан хар тараф йок гайри ишк,

Фани билган коз корар хеч тил ани килмас баян (81-я газель).

 Как и другие поэты своего времени, Хиркати глубоко сожалеет о том, что нет теперь настоящей любви, что ценится в его время не преданность, а богатство. Цену любви знает только тот, кто обожжен ее огнем, кто испытал радость встречи и горечь разлуки, считает Хиркати вслед за Саади, кто довел до совершенства жанр газели, в которой высказываются высокие слова о любви. Однако Хиркати тут не подражатель. Он не повторяет своего великого учителя или современников, его образы, поэтические приемы совершенно самостоятельны, ибо Хиркати выдвигает на первый план свои собственные видение и толкование темы.

Подобно Хафизу, Хиркати находит великолепные сравнения, оригинальные образы в описании двух противоположных мотивов в своих газелях о любви. Говоря о газелях Хафиза, литературовед И.Брагинский пишет: "Каждому из этих двух основных мотивов была свойственна целая "свита" тонов, образов, полутонов и оттенков: прелесть весны, радость винопития, блаженство свидания и т.д., а с другой стороны - боль разлуки, страдания, безответной любви, удары судьбы и т.д. В хафизовской газели нашли своё выражение оба основных мотива, иногда даже в пределах одной и той же, газели, и это придает ей особое обаяние" /18, с.241/. То же самое мы наблюдаем и в газелях Хиркати. Так, например, в первом двустишии девятой газели он говорит о любви, доставляющей человеку радость, блаженство, о своей возлюбленной, глаза которой подобны двум светлым родникам - источникам жизни, но тут же сравнивает брови ее с луком, стрелы которого угрожают его, поэта, жизни:

Ол ай хаят чашмисидин таза жан килур,

Хар лахза каши яси мана касд жан килур (9-я газель).

Во втором двустишии поэт признает, что от мук и страданий его избавит один лишь нежный взгляд своей звезды (ситары):

Гам отидин бу жисмим агар болса даг даг,

Йуз корсатип ситарам гамдин аман килур.

Таких примеров можно приводить много.

Иногда, обвиняя возлюбленную в невнимании, а то и в жестокости, он сравнивает ее с царем-тираном, палачом, убийцей:

Кайси катил сан каби жаллад олмишидур асиз,

Кайси жалладнин киличи навки мужганинча бар (6-я газель)

Мани Гумнамга бармай закати хосн кайтардин,

Корарму бохл ара бир шахри яри ман каби харгиз (30-я газель)

Залилу катилу жаббар ерур бишафкат,

Яру агярни алида билур йаксан киз (31-я газель)

Агар нафс илкидин куткармасан наткумдур аи катил,

Оларму ол зумуррад козлариндин аждаха бир ку (76-я газель).

Описание такого противоборства, противоречия между лирическим героем и его возлюбленной - обычное явление в газелях поэтов Востока. "Удел лирического героя - страдать от неразделенной любви, плакать, жаловаться на неверность, вероломство, жестокость и кокетство возлюбленной; возлюбленной же неизменно сопутствуют красота, благополучие, беззаботность, она упоена своей красотой и равнодушна к страданиям лирического героя" (29, с. 183). Вот и возлюбленная Хиркати горделива, она любуется своей красотой; луноликой, солнцеликой называет ее и поэт, но тут же предупреждает, что если кто желает себе отраду, блаженство, то он пусть даже не думает о слове любовь:

Бивафалик сандин откай дап гуманим йок иди,

Журм икан сандак вафасизга конул алдурмагим.

Сан нача бадъахд сан жан берурман ахд ила,

Мана мушкулдур бурунки ваъдани синдурмагим, (59-я газель).

Такое отношение к амурным делам находим в газелях многих современников и предшественников Хиркати. Оно традиционно идет от великих представителей персидско-таджикской поэзии (24, с. 121). Так, Лутфи, предшественник Хиркати, в своей изящной газели с радифом "керак болса" наполнил свои строки тонкими намеками и упреками насчет возлюбленной и начсет самого себя:

        Жамалу хоснуна соз йок, вафа керак болса,

Мани худ олтурадурсан рава керак болса.

Конул чу билмайин оз хаддини сани савди,

Балаву гусса била мубтала керак болса.

Жафани жанима аз килки, нагахан бир кун,

Жафа тугунса нитарсан, жафа керак болса.

И в то же время Хиркати напоминает о том, что в отношениях с возлюбленной необходимо быть сдержанным, терпеливым, великодушным, предостерегает от излишней откровенности с любопытствующими в отношении своих любовных дел, неудач и разочарований, призывает быть сильным и бороться за свою любовь:

Мусулмани амас намардка сен коз яшин токсан,

Гаминнин гавхарин ол кимсага исар атип болмас.

Нача би сабр сен килма такаллум ишкидин харгиз,

Кишиким бол хавасдур махз асрар атип болмас (35-я газель)

Чтобы достичь своей цели в жизни, человек должен учиться этой жизни, трудиться над собой, искать и находить. Точно так же и в любви: выносить невзгоды, неудачи, муки на этом пути, если нужно жизнь отдать. Нет розы без шипов, говорит поэт:

Гул касдин ерса истама рахат тиканга бас,

Васл иштиякин олса ишит фуркат ат содаг (38-я газель).

Вне поля зрения не остается у поэта и такие изъяны, как двуличие, хвастовство:

Нуктаданлик саф диллик лафин урса хар киши,

Ким бу давлатка йатурган хаки пайиндур Сенин (45-газель).

Или:

Таваххум айлагил хакдину худписанд олма,

Ки кахру зиллат ерур тухми худнамалигнин  (46-я газель).

Хиркати перенес много боли и печали не только от любви, но и от бедности, неустроенности быта. Жалобу на свою жизнь довольно часто можно встретить в газелях поэта:

Йузун михри иолун атмай кеча, кцндцзни фарк атмам,

Замана коргани йок розгари ман каби харгиз (30-я газель).

Или:

Розигаримдур кара харгиз акармас тун каби,

Коз карамим озгадур кози караси озгача.

Значит, такие строки Хиркати нельзя понимать узко, относя их только к любовной лирике. Эти сетования объясняются гораздо большими причинами социального порядка: жестокость времени, трагическое положение народа, социальная несправедливость.

Другая особенность газелей Хиркати заключается в том, что в них мы часто встречаем строки, посвященные восхвалению вина. В них, написанных в духе четверостиший Омара Хайяма, поэт развивает не только тему "вино и возлюбленная", но и иронизирует над требованиями духовенства, противопоставляет земные радости аскетической жизни поборников шариата. Следует здесь отметить, что до Хиркати, в газелях Атаи, Саккаки, Лутфи эта тема не была достаточна развита. Об этом Э.Р. Рустамов пишет следующее: В газелях Саккаки и Лутфи своеобразно отразились некоторые условия современной им жизни. Так в их поэзии отсутствует тем Рвина, что вероятно связано с запретом, установленным в период правления Шахруха. Отдельные строки, посвященные восхвалению вина, есть у Атаи и Гадай, но у них эта тема не развернута так, как в стихах Хафиза /24, с. 196/. Однако было бы насовсем справедливо утверждать, что в газелях Саккаки и Лутфи тема вина отсутсвует или неразвернута достаточно. Так можно было бы сказать также и о газелях Хиркати, ибо их также нельзя сравнивать с стихами Хафиза, тем более хайямовскими четверостишиями о вине. Приведем некоторые примеры из Саккаки и Лутфи.

Лаилин шараби болди конул дардина дава,

Бу дард жанга йатти, вали ол дава фани? (Саккаки)

Бу кечар жаханда, сакий, чу емас вафа нишани,

Дари айш бирла качса керак ушбу омри фани (Лутфи)

Известно, что параллель любовь - вино нашла вершину своего развития в газелях Хафиза.

 У Хиркати насчитывается более тридцати газелей, где он свободно манипулирует словами май, шараб (вино), джам (чаша), майхана (кабак), майпараст (пьяница), саки (виночерпий). Развивая эту тему, Хиркати обогатил уйгурскую поэзию, стал образцом для других поэтов-последователей. Следуя сам традициям Хафиза, Сабири, Навои, он противопоставляет в своих стихах вино и "благочестивость" суфиев, отшельников: нет правдивости в речах их, -говорит поэт, - истина только в вине.

Ичмайин кавсар суйидин агзини айлап чочак,

Зухд ели май табидин гулдак ачилгандин кечар (18-я газель).

По Хиркати "познанием истины" обладают не шейхи, которые не хотят понять, что истинный смысл - во встрече с любимой и вином, которые одинаково пьянят и доставляют наслаждение, а не в райском источнике -кавсаре:

 Зухд ели жаннат била кавсар суйин килса талап,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6