Курсовая работа: Япония от раздробленности к становлению государства

Важной привилегией купцов, сохранившейся еще от предшествовавшего исторического периода, было право объединяться в гильдии, признанное за ними правительством. Иногда эти гильдии образовывались механически из числа лиц одной профессии, типа цеховой организации ремесленников. Но наибольшим влиянием пользовались купеческие организации, состоящие из купцов, торговавших одинаковыми видами товаров или действовавших в одном районе. И если в отношении ремесленных цехов правительство осуществляло жестокие формы контроля и вмешательства, то по отношению к влиятельным купеческим гильдиям оно допускало ряд льгот и во всяком случае остерегалось вступать в конфликт с организованными купцами, от которых зависело получение кредита.

Положение ремесленников и прочих горожан было несравненно хуже, чем положение купечества. Ремесленники были организованы в особые цехи (дза), построенные на началах монополии производства, наследственности ремесла и внутренней иерархической структуры (мастер - подмастерье - ученик). Правительство строго регламентировало деятельность цехов и облагало ремесленников тяжелыми налогами.

По отношению к ним регламентации действовали полностью, без изъятий. Правительственные чиновники считали себя полными хозяевами над горожанами и позволяли себе любые беззакония. Немудрено поэтому, что городская беднота постоянно выражала свое недовольство режимом Токугава и присоединялась к крестьянским выступлениям против сё-гуната. За один XVII в. произошло 463 восстания, причинами которых стали злоупотребления чиновников и самураев.

К горожанам принадлежала также прослойка лиц интеллигентного труда: учителей, врачей, художников. Главным образом они были выходцами из феодального класса. В это время именно к ним стал применяться старинный термин «ронины». В период Токугава так стали называть самураев, утративших вассальную связь со своими князьями и по сути лишившихся сословной принадлежности. Еще в 1615 г. Иэясу Токугава окончательно подавил сопротивление Хидэёри и его сторонников, заняв г. Осака. При физическом уничтожении противников, конфискации княжеств, казни и перемещении князей на новые земли многие их вассалы лишались средств к существованию и превращались в скитающихся людей (т.е. ронинов). Во время Осакской компании было уничтожено около 100 тысяч ронинов, но по всей стране их оставалось еще около ЗОО тысяч. Эти низшие слои самурайского сословия были готовы принять участие в любом антиправительственном выступлении. Они участвовали в крестьянских и городских восстаниях, становились пиратами, а какая-то часть устремлялась в города и со временем приобретала профессию. Таким образом, росла численность новых групп средних слоев городского общества, предшественников интеллигенции. Ронины, ставшие частью этой городской прослойки, изначально были противниками сёгуната. К тому же их основным заказчиком и клиентом являлась городская буржуазия. Поэтому ронины поддерживали претензии буржуазии на самостоятельную политическую роль в обществе, самоуправление городов и т.д.

При этом Токугава имели и свою феодальную интеллигенцию, являвшуюся проводником правительственной идеологии. Буддийскому духовенству правительство не доверяло. Военная и экономическая мощь буддийских монастырей была подорвана, хотя буддизм продолжал оставаться самой распространенной в стране религией. За основу официальной правительственной идеологии были приняты конфуцианские догмы, внушавшие народу необходимость жестокого самоограничения и фанатичной приверженности традиционным порядкам. Для их распространения требовались соответственно подготовленные люди и Сегунат нуждался в таких кадрах, использовавшихся также для борьбы с буддийским духовенством. Поэтому в Эдо образовался центр конфуцианской учености, объединивший группу философов, литераторов и историков. В их задачи входило идейное обоснование устоев токугавского режима и поэтому они пользовались особым покровительством среди властей.

Токугава разделили все дворянство на несколько разрядов. Киотскую знать, т.е. императорскую семью и их ближайших родственников, выделили в особую группу - «кугэ». Кугэ номинально составляли самый высокий ранг среди феодального дворянства. Сегуны недоверчиво относились к кажущемуся послушанию и политическому безразличию императорского окружения. Токугавское законодательство особое место уделяло регламентации взаимоотношений императора и его приближенных со всеми окружающими. Император не должен был «снисходить» до общения со своими подданными, особенно князьями. Всякая попытка князей установить связь с императором каралась смертью и конфискацией земельных владений. Фактически двор и аристократия - кугэ - были изолированны от японского общества.

Все остальные феодальные кланы носили название «букэ» (военные дома). Владетельные князья (даймио), в свою очередь, делились на три категории: первая принадлежала к дому сегуна и называлась синхан; вторая - фудай - включала в себя княжеские фамилии, издавна связанные с домом Токугава, зависимые от него в военном или экономическом отношении и потому, являвшиеся его главной опорой (они занимали посты членов совета, наместников и т.д.); и, наконец, третья категория - тодзама- состояла из владетельных князей не зависимых от дома Токугава и считавших себя равными ему феодальными фамилиями. Тодзама пользовались огромной, почти неограниченной властью в своих владениях, как, например, князья Симадзу в Сацума или князья Мори в Тёсю. Сегунат видел в них своих недоброжелателей, возможных соперников и всяческими способами старался подорвать их мощь и влияние, применяя старую политику «разделяй и властвуй». По отношению к ним также существовали регламентации. Они не могли занимать правительственных должностей. Их владения, расположенные, как правило, вдали от столицы (этим в значительной мере объяснялась их некоторая самостоятельность) окружались сегуном посредством особой системы расселения фудай-даймио. Строились замки во всех важных стратегических пунктах, чтобы парализовать действия тодзама-даймио в случае образования антисёгунс-кой оппозиции.

Исключительной мерой давления на категорию тодзама (как и на всех даймио) являлась система заложничества (сан-кинкодай). Все феодальные князья были обязаны через год бывать в Эдо, при дворе сегуна, и жить там со свитой и семьей, с предписанным церемониалом блеском и пышностью. При этом они «согласно обычаю» должны были регулярно подносить сегуну богатые подарки вместе с золотыми и серебряными монетами, что, по сути, являлось замаскированной формой дани. После года пребывания при дворе сегуна даймио уезжали, но должны были оставлять в Эдо в качестве заложников жену и детей. Таким образом, всякое неповиновение сегуну влекло за собой репрессии, в том числе и в отношении заложников.

Все же, несмотря на деспотический характер власти Токугава, положение князей не было настолько уж стесненным, чтобы они все время и во что бы то ни стало стремились свергнуть сегуна. В пределах своего феодального владения князь был почти неограниченным хозяином. Они не выплачивали сёгунату специальных налогов, не считая так называемых подарков сегунам. Правда, правительство объявляло, что сохраняет за собой (от имени императора) верховный контроль над всеми земельными владениями и поэтому вправе отнимать у всех феодальных князей владения, перераспределять их и награждать новыми. Однако на практике это право верховной власти применялось редко.

Формально к букэ принадлежало и самурайство, являвшееся военным сословием, имевшим монополию на ношение оружия. При Токугава в самурайстве выделился влиятельный слой - хатамото (буквально «под знаменем). Самураи-хатамото были непосредственными и ближайшими вассалами сегуна и составляли главную опору режима Токугава. Они занимали положение служилой знати, осуществляя надзор за крестьянами и другими неполноправными слоями во владениях Токугава, а также ведали сбором налогов.

Вслед за ними шла основная масса самураев, не подвластных сегуну, а являвшихся вассалами удельных князей. Они не имели земли, а получали жалованье рисом, не неся никаких определённых обязанностей, лишь составляя постоянную свиту своих сюзеренов-даймио. Материальное положение рядовых самураев значительно ухудшилось при режиме Токугава. Основным занятием феодального дворянства всегда была война. Кодекс самурайской чести (бусидо) строжайшим образом запрещал самураям заниматься чем-либо иным, кроме военного дела. Но в условиях токугавского режима война перестала быть повседневным явлением. Наоборот, правительство ставило своей целью по возможности избегать внешних войн и прекратить внутренние феодальные междоусобицы. Реальное практическое применение самурайские отряды князей находили лишь при подавлении локальных крестьянских восстаний. Таким образом возникало явное противоречие между традициями, привычками, моралью воинственного самурайства и обстановкой относительного внутреннего мира, установившегося в Японии под властью Токугава. Даймио больше не нуждались в том, чтобы содержать многочисленных самураев. Рисовый паек не удовлетворял их потребностей, его не хватало на обеспеченную жизнь. Поэтому самураи низших рангов, наряду с ронинами различными способами изыскивали себе новые средства существования. С течением времени правительству пришлось уже с тревогой отмечать значительный рост числа бездомных и деклассированных самураев. Будущая опасность заключалась в том, что они увеличивали и без того многочисленные ряды недовольных господствующими порядками.

Чтобы предотвратить открытый взрыв недовольства и подавить возмущение в начальной стадии Сегунат создал исключительно разветвленный и сильный полицейский аппарат, осуществлявший надзор за разными социальными силами: за крестьянами и городскими низами (включая ронинов); за князьями тодзама-даймио; за недовольными самураями. Однако эти меры не могли задержать, тем более предотвратить, кризис феодального хозяйства страны.

Токугавский режим сложился окончательно при третьем сегуне Токугава Иемицу (1623-1651), около середины XVII столетия. Несмотря на в основном реакционный характер току-гавских порядков, вплоть до конца XVII - начала XVIII века в стране наблюдался некоторый подъем производительных сил. Это объяснялось тем, что после непрерывных междоусобных войн XVI столетия, катастрофически разорявших крестьянство, Япония вступила в полосу длительного внутреннего мира.

Наблюдалось некоторое усовершенствование техники сельского хозяйства, расширение посевных площадей, рост урожайности, вследствие чего значительно вырос национальный доход Японии (с 11 млн. коку риса в начале XVII столетия до 26 млн. коку в конце его) и увеличилась численность населения.

Развитие производительных сил нашло свое отражение в успехах ремесленного дела, значительном расширении внутренней торговли. Однако все это сопровождалось такими процессами, как развитие товарно-денежных отношений, рост дифференциации крестьянства и укрепление торгово-ростовщического капитала, а также связанной с ним деревенской верхушки. Это резко усиливало внутренние противоречия феодального хозяйства страны. Основная масса крестьянского населения под влиянием проникновения в деревню товарно-денежных отношений быстро разорялась.

Это сопровождалось следующими явлениями в верхах японского общества. Период кажущегося благоденствия, именуемый в японской истории «эрой генроку» (1688-1703 гг.), был отмечен расцветом феодальной культуры, покровительством со стороны сёгуната музыке, живописи, театру. Князья на перебой соревновались в подражании блеску, роскоши и расточительству двора сегунов.

Дворянство тратило огромные средства на увеселения. Это приводило к обогащению городской буржуазии и росту задолженности самураев и князей, все чаще обращавшихся за ссудами к купцам и ростовщикам. Одновременно усиливалась эксплуатация основной массы и без того обездоленного крестьянства, которое еще вдобавок расплачивалось за расточительность дворян.

И если в XVII и в начале XVIII вв. в Японии наблюдался некоторый рост производительных сил, то в последующий период обнаруживаются явные признаки упадка. Разложение феодального строя в XVIII в. проявилось в замедлении, а затем в прекращении прироста производства риса. Валовой урожай снизился до уровня XVII в. Размер обрабатываемой земельной площади оставался неизменным. Доходность сельского хозяйства падала из-за снижения урожайности. Крестьянское население разорялось под бременем непосильной эксплуатации.

Прекращение прироста крестьянского населения стало второй отличительной особенностью этого времени. Согласно правительственным переписям в 1726 г. население Японии исчислялось в 29 млн. человек, в 1750 - 27 млн., в 1804 - 26 млн. и в 1846 (т.е. за 22 года до падения токугавского режима) - 27 млн. А если принять во внимание некоторый рост городского населения, то налицо бесспорное сокращение сельского населения.

Причина уменьшения населения крылась в огромной смертности от голода и эпидемий. В 1730-1740 годы население в результате голода сократилось на 800 тысяч человек, а в 1780-е годы - на 1 млн., причем от голода не умер ни один самурай.

В этих жесточайших условиях крестьяне широко практиковали детоубийство. Распространение этого страшного обычая доказывается сохранением в языке многочисленных терминов, первоначальное значение которых - это убийство новорожденных (например, «мобики» - «прополка»).

Конец 80 годов XVIII в. был отмечен грозной для феодального режима волной крестьянских восстаний и выступлений городской бедноты, занесенных в официальные хроники под названием «голодных бунтов». Никогда в истории феодальной Японии не было такого количества крестьянских восстаний, как в эпоху Токугава - 1163 только зарегистрированных. Самой распространенной формой крестьянских выступлений было коллективное требование отмены наиболее несправедливых поборов и повинностей. Сохранившиеся описания крестьянских восстаний, сделанные людьми, не принадлежащими к угнетенному классу, рисуют их по большей части как неожиданные и грозные народные возмущения, внезапно обрушивавшиеся на головы феодалов и купцов-откупщиков.

Феодальная раздробленность Японии препятствовала слиянию отдельных крестьянских восстаний в широкую народную войну против самого строя в целом. Но с другой стороны, именно разобщенность княжеств зачастую помогала крестьянам в их выступлениях против того или иного феодала, вынуждая его пойти на временные уступки.

Характерно, что против феодалов и ростовщиков выступало все крестьянство, включая и верхушечный слой богатых крестьян. Последние даже нередко возглавляли выступления, направленные в особенности против купцов-откупщиков, получивших от феодала право сбора налога на определенной территории. Это объяснялось тем, что откупщики не только грабили деревню, но и запрещали торговать, устанавливая собственную торговую монополию. Тем самым они ограничивали и без того скудные возможности экономической инициативы для богатых крестьян.

Экономический упадок, начавшийся с середины XVIII в., коснулся в начале, главным образом, деревни. В городах продолжали развиваться мануфактуры, снабжавшие своими то- --варами деревенское население, укреплялись буржуазные элементы. Но в конце XVIII в., наряду с чисто крестьянскими восстаниями и в прямой связи с ними, стали учащаться выступления городской бедноты: ремесленников, мелких торговцев, бежавших из деревни крестьян и т.п. Иногда к таким выступлениям присоединялись и ронины, переполнявшие города.

Городские выступления чаще всего были вызваны недовольством горожан вздутыми ценами на рис и предметы первой необходимости, которые устанавливали купцы монополисты. Поэтому эти выступления в японских источниках именовались «рисовыми бунтами». Восставшие громили дома богатых купцов, нападали на резиденции чиновников или доверенных местного князя, захватывали склады и раздавали запасы риса голодным. Характерно, что во время таких бунтов их участники нередко выставляли широкие политические требования, направленные против феодального строя.

Правительство Токугава было очень обеспокоено крестьянскими и городскими выступлениями. Сегунат понимал, что невозможно ограничиться только репрессиями, но не желал идти на какие-либо, даже умеренные, реформы.

Предпринимались слабые попытки приостановить спекуляцию при помощи так называемого регулирования рисовых цен. Однако это не давало и не могло дать ощутимых результатов. Дело в том, что крупные феодалы были кровно заинтересованы в высоких рисовых ценах, так же как и само правительство, прибегавшее к займам у оптовиков-спекулянтов.

В конце XVIII в., с 1793 г., регентом и фактическим правителем Японии при малолетнем сегуне стал Мацудайра Садонобу. Он предпринял некоторые меры, пытаясь спасти феодальный режим. Был объявлен поход против роскоши и расточительства среди дворянства и торговой буржуазии. Пытались ввести драконовские меры против взяточничества. Для сокращения расходов Мацудайра значительно уменьшил средства, отпускавшиеся на содержание императорского дворца в Киото.

Чтобы поддержать самураев, зашатавшуюся опору японского феодализма, Мацудайра решился на крайнее средство. Им простили все долги шестилетней давности и значительно снизили проценты по всем остальным долгам. Эта мера в какой-то степени и на короткое время удовлетворила дворянство, но зато усилила недовольство торгово-ростбвщической буржуазии. Характерно, что эти буржуазные элементы немедленно объединились в общих нападках на Сегунат с теми дворянскими кругами, по карману которых ударило сокращение доходов императорского двора.

Итак, торговая буржуазия с течением времени все чаще и более резко выражала свое раздражение и недовольство экономической политикой сёгуната, грубым вмешательством чиновников в сферу их торговых интересов и, наконец, своим политическим бесправием.

Японский феодализм и олицетворявший его токугавский режим все больше вступали в непримиримое противоречие с новыми формирующимися реалиями. Социально-экономические процессы, происходившие в Японии, свидетельствовали о крушении всей феодальной экономики, о размывании социальных устоев режима и неуклонном развитии товарно-денежных отношений.

Серьезные изменения происходили в японской деревне. Процесс внутреннего расслоения убыстрялся по мере развития товарно-денежных отношений. Уже в начале XVIII в. большинство налогов в городах стали вносить деньгами. Постепенно оброк принимал смешанную денежно-натуральную форму. Потребность в деньгах увеличивала зависимость крестьян от торгово-ростовщического капитала. Так как кредит обычно предоставлялся под залог земли, то крестьянство все в больших масштабах теряло свои земельные участки, превращаясь в безземельных арендаторов и неоплатных должников. Большое количество голодных крестьян устремлялось в города в поисках средств существования. В те времена их образно называли «крестьяне, пьющие воду».

В то же время в японской деревне рос малочисленный, но экономически сильный слой богатых крестьян, которые наряду с купцами и ростовщиками из города эксплуатировали основную массу крестьянской бедноты и захватывали землю. Это были «гоно» - богатые крестьяне и «госи» - землевладельцы из рядовых самураев, сохранивших в своих руках землю. Однако, основными скупщиками земли были купцы и ростовщики, быстро увеличивавшие свои владения обрабатываемой земли и вынуждавшие крестьян пахать целину.

Таким образом, под оболочкой внешне «незыблемых» феодальных отношений в токугавской деревне возникал новый класс фактических земельных собственников, в основном тор-гово-ростовщического происхождения. При том подобный захват или даже покупка земли являлись незаконными, в феодальной Японии купля-продажа земли была под запретом. Поэтому сделки оформлялись под видом бессрочной аренды, дарения, отвода земли и т.п.

Эти полуфеодальные, полукапиталистические собственники были заинтересованы в скорейшем уничтожении крупного феодального, княжеского землевладения, в уничтожении токугавских «регламентации», стеснявших свободу их предпринимательской деятельности. Несомненно, что этот слой новых землевладельцев был в то же время глубоко враждебен крестьянским массам, прямо способствуя усилению их эксплуатации.

Выше говорилось, что уже в XVIII в. большое распространение получила домашняя промышленность. Купцы-скупщики, выступавшие ее организаторами, снабжали чаще всего женщин-крестьянок сырьем и забирали у них готовую продукцию. Различные районы Японии специализировались на производстве строго определенных видов товаров, которые концентрировались в руках крупных фирм, а затем поступали на рынок.

Важнейшим явлением, обозначившим существенные пере-ены в экономике сёгуната, было возникновение городской ануфактуры. Первые мануфактуры начали возникать в конце XVIII в., сначала в соеваренной и винокуренной промышленности. Следующим шагом в развитии промышленного производства явилось создание на грани XVIII-XIX вв. в Киото

первых ткацких мастерских. В них работали тоже по преимуществу женщины, которым купец-предприниматель платил заработную плату. Вскоре появились текстильные мануфактуры - ткацкие и прядильные, затем красильные и гончарные. В большинстве этих мануфактур трудились наемные рабочие. Количество их на таких предприятиях колебалось от 20 до 30 человек.

В связи с бегством крестьян в города, разорением ремесленников, увеличением числа ронинов, в городах скапливалось большое количество людей, готовых продать свою рабочую силу. Таким образом, налицо было весьма важное условие, облегчавшее появление мануфактуры капиталистического типа.

Страницы: 1, 2, 3, 4