Русский печной изразец

встретить в старых деревенских банях. Такие печи были невысокими,

прямоугольной формы, размером, как правило, чуть больше 1х1 м. Нижнюю часть

печных стенок выкладывали из крупных камней, стараясь подбирать плоские.

Для верха использовали камни помельче. Никакого связующего раствора не

применяли. В ряде случаев замазывали щели между камнями глиной, смешанной с

черепками битых горшков. Черепки были не от испорченной посуды, – нарочно

разбивался новенький, целый горшок. Скорее всего это связано с магическими

функциями печи, вообще огня, домашнего очага.

К сорту камня, впрочем, особых требований не предъявляли – брали тот,

что оказывался под рукой: известняк, песчаник, гранит, иногда даже куски

железной руды. Если же подходящих камней не находилось, вместо них

использовали комья обоженной глины и строили из ''искусственных камней''

точно так же, как из природных.

Самый верх печи перекрывали большими плоским камнем, а когда

такой камень не удавалось найти, - искусно выкладывали свод из небольших

камней. В том случае, если свод получался достаточно ровным, на нем

размещали глиняную жаровню.

На левом берегу Днепра (территория племени северян), а также на

территории нынешней Румынии и Болгарии существовал ещё один вид печи. В

этих местах основным жилищем была полуземлянка; так вот, печь возникала

непосредственно при выкапывании котлована, её попросту вырезали в

материковом останце. Учёные полагают, что эта традиция сложилась не позже

VII века.

Печной свод был сплошным, дым выходил наружу, прямо в жилое помещение,

через устье печи. Жилища с такими печами назывались ''курнами'' или

''чёрными'', потому что на внутренней стороне крыши и на верхних венцах

стен оседал толстый слой сажи. Из-за этого в славянских жилищах очень долго

не делали потолков, так что при относительно небольшой площади курные избы

были достаточно высоки, – по мнению некоторых исследователей, до 1,5

''нормальных'' этажей. Это затем, чтобы поднимающийся кверху дым плавал, по

крайней мере, выше людских голов и не ел глаза.

Местоположение печи определяло всю планировку жилища. Печь ставили

обычно устьем в сторону входа, в правом углу, но были поселения, где

предпочитали левый. Таких поселений не много, они являются скорее

исключением. Угол напротив устья печи был рабочим местом хозяйки дома и

назывался – бабий кут (угол).

Разожженная печь в зимнее время была одним из основных источников

света, а важнейшим женским рукоделием в те времена было прядение. Сидя на

лавке возле устья печи, женщина правой рукой вращала веретено, левой же

сучила нить и, конечно, то и дело поглядывала в ту сторону. Если печь

стояла слева от входа, свет падал не удобно для работы. Ещё в начале XX

века в русской деревне было множество курных изб, в которых, словно полторы

тысячи лет назад, работали у печи домашние мастерицы. Не случайно в словаре

В. И. Даля изба с левосторонним расположением печи названа ''избой –

неряхой'' за то, что в подобном жилище женщине ''не с руки'' прясть.

В VIII-X веках печи по-прежнему ставили в дальнем от входа углу, и

правостороннее расположение преобладало. Однако время и народная смекалка

внесли некоторое разнообразие в конструкцию печи. Каменки строили в прежних

традициях, но на ряду с ними появились и распространились печи, полностью

вылепленные из глины. Чтобы мягкая глина в процессе ''битья'' печи не

обваливались под собственной тяжестью, вначале делали плетёный каркас.

Когда печь начинали топить, каркас выгорал, но в нём уже не было

надобности, – глина обжигалась и затвердевала. Куски глины с отверстиями,

оставшимися от выгоревшего каркаса, найдены при раскопках. Учёные

указывают, что высота устья в таких печах была не более 20-30 см. – только

всунуть полено. Для того, чтобы приготовить пищу в сводах печи делали

отверстия диаметром около 20 см. Разведя в печи огонь, в отверстия свода

вставляли горшок и варили пищу, как на плите. Хлеб выпекался в специальных

печах с широким устьем.

Выбор материала для печи (камня или глины) первоначально был связан с

местными условиями, т. е. с наличием или отсутствием подходящего камня.

Однако в VIII – X веках материал и форма печи (прямоугольная или круглая),

появившаяся в Х веке стали зависеть большей частью от сложившихся в данном

месте традиций, превращаясь в этнографический признак.

Глиняные печи, впервые возникшие на юге Руси, с течением столетий

продвигались на север, постепенно увеличиваясь в размерах. Жители северных

лесов, приверженцы каменок, стали совмещать камень и глину. К XII – XIII

векам длина стороны прямоугольного основания этих печей достигала 1,2 – 2,0

м., а то и более. Примерно в это же время в богатых жилищах южной Руси

появляются и дымоходы. Вот только смотрели они не вертикально вверх, как у

''классической'' русской печи. Для дыма устраивали горизонтальный отвод: к

отверстию в верхней части печи пристраивали доску, обмазанную глиной, а над

ней размещали трёхсторонний опрокинутый желоб из обожженной глины. На

севере дымоходы появились несколько позже. Но, так или иначе, подавляющее

большинство древнерусских жилищ долгие века ещё оставалось по-чёрному.

Но курной избе были присущи не только сплошные недостатки. Уже говорилось о

том, что чёрные избы имели значительную высоту. Это давало много места для

дома наверху. ''Лишний'' объём не пропадал зря: к кровельным балкам

подвешивали на просушку вещи, не боявшихся копоти и нуждавшиеся в

периодической дезинфекции, чтобы не заводилась гниль (например, сети), а

так же некоторые продукты, которым не вредило ''копчение''. Для

протопленной чёрной избы характерен сухой, тёплый воздух, дышалось там

легко, потому что при топке изба волей-неволей проветривалась: приходилось

раскрывать дверь. Курные избы очень редко отсыревали, к тому же

прокопчённое дерево не гнило. И, наконец, ''черная'' безтрубная печь

требовала меньше дров по сравнению с ''белой'', давала больше тепла.

Печь служила логовищем целому семейству, а от печи по верху под

потолок приделывались полати. Курные избы были не только в городах, но и в

посадах и в XVI веке в самой Москве. Случалось, что в одном и том же дворе

находились и курные избы, называемые чёрными или подземными, и белые с

трубами. У зажиточных крестьян, кроме изб, были горницы на подклети с

комнатами, т. е. двухэтажные домики. В подклетях делались печи, и оттуда

проводились во второй этаж нагревательные цениные тубы.

Сложить хорошую белую печь было делом не простым. Сначала прямо на

земле устанавливалась опечье – небольшой деревянный сруб, служивший

фундаментом печи. На опечье настилали доски, на которых выкладывалось днище

печи – под. Над подом из камня или кирпича сооружался свод печи.

Русская печь со временем приобретала массу удобных приспособлений.

Например, шесток – полочку перед устьем печи, на которой хозяйка могла

держать в тепле приготовленную пищу. На шестке в сторонке сгребались

раскалённые угли, предназначенные для следующей топки. В боковой стене печи

делались неглубокие ниши – печурки, где обычно сушили мокрые рукавицы и

лучину для растопки. В тёплом опечье в холодное время держали домашнюю

птицу.

''Русская печь – удивительное изображение. Каких только профессий она

не знает. Главная из них – давать людям тепло, ведь мороз в 300 – не

редкость на Руси. Печь – огромное каменное сооружение, занимавшее подчас

чуть ли не четверть площади жилища. Она долго, несколько часов,

протапливается, но нагревшись, держит тепло и обогревает помещение в

течение целых суток''.1.

В печи готовили пищу и она получалась удивительно вкусной и

питательной. Секрет заключается в том, что жар печи распределяется

равномерно и температура долго не меняется. Посуда с пищей не имеет прямого

контакта с огнём, позволяя содержимому прогреваться со всех сторон

равномерно, не пригорая.

Кроме того, в печи сушили грибы, ягоды, рыбу. На самой печи спали,

постоянно мерзнущие, старики, а на пристроенных сбоку полатях – дети.

И, наконец, о самой экзотической функции русской печи. В ней

крестьяне, не имевшие бани – парились. Эта процедура считалась на Руси

лечебной. Для этого из печи после топки удаляли угли, внутри подметали,

клали солому. Любитель попариться залезал в печь ногами вперед и ложился на

солому. За ним закрывали заслонку. Парясь, похлёстывали себя берёзовым

веником. Правда, обмываться водой приходилось уже в сенях.

''Печь кормила, поила, лечила и утепляла. Она нужна была в любом

возрасте, в любом состоянии и положении. Остывала печь только вместе с

гибелью всей семьи или дома.

1. Искусство: журнал 1996г, №2. С. 7.

Пусева – Давыдова И. Л. Древнерусское жилище.

Не удивительно, что печника чтили в народе не меньше, чем священника.

Требовалось не малое умение, чтобы печь была: во-первых, не угарной; во-

вторых, достаточно большой, чтобы было где полежать ребятам и старикам; в-

третьих – жаркой, но не жадной, чтобы дров шло как можно меньше; в-

четвёртых – чтобы дым не выкидывало во время ветра; в-пятых – чтобы была

красива, миловидна''.1

О привлекательности внешнего облика печи заботились, пожалуй, не

меньше, чем о нарядности одежды и бытовой утвари, хранившейся в доме.

В русском интерьере печь становится необходимой принадлежностью

каждого жилого покоя, занимает в неё большое пространство, входит

одновременно в архитектуру помещения и, наравне со шкафами и буфетами, всю

обстановку. При декоративном оформлении интерьера – печь, естественно,

играет роль одного из главных декоративных компонентов.

1. Белов В. И. Ук. соч. С. 49.

Глава III. Из истории изразца.

''Русское изразцовое искусство – одна из замечательных отраслей

народного творчества.

Изразцовые декоры, выполненные из отдельных изразцов или

многоизразцовых клейм и фризов, создавали яркие цветовые акценты на фасадах

храмов и светских зданий, придавали им живописность, праздничность и

нарядность''.1

Во второй четверти XIII века смерч монголо-татарского нашествия

обрушился на русский край. Разрушенные княжества, ослабленные усобицами

города сопротивлялись яростно, но были смяты полчищами Батыя. Русский народ

оказался под тяжким ярмом. Борьба длилась столетия.

В XIV – нач. XV века русская земля ещё лежала в развалинах: разрушены

были храмы, сравнены с землей каменные палаты и стены крепостей, выжжены

города и селения. Но даже в самое лихолетье иноземного ига не замирала на

Руси художественная жизнь. Она сосредотачивалась в ремесленных слободах

северных городов, в монастырях, в вотчинах московских князей.

Строить надо было много, быстро, красиво. Входил в силу кирпич. В ту

пору и появились глиняные плиты с теснённым узором, повторявшим орнамент и

изображения белокаменной резьбы. Эти плиты ещё не покрывались поливой. Они

известны как первые облицовочные керамические материалы,

трансформировавшиеся позднее в красные изразцы.

''Собственно изразец известен в России с XVI века. Красные изразцы

ещё не поливались глазурями, но они интересны прежде всего своим

разнообразием сюжетных изображений, красотой и наивной смелостью

композиций''.2

Не лишенные сметки и художественного вкуса, гончары понимали, что

печь, облицованная узорными изразцами, может стать украшением жилища. И ещё

понимали они, что рисунок на изразцах должен, с одной стороны поражать

воображение покупателя своей красотой и занимательностью, а с другой – быть

1.Маслих С. А. Русское изразцовое искусство XV- XIX в. М., 1983г. С. 7.

2. Маслих С. А. Ук. соч. С. 12.

доступным его пониманию. Значит, и рельефы на изразцах не имеют права быть

разнородными, случайными, а должны связываться между собой какой-то единой

линией, хотя бы сюжетной.

Красные изразцы можно разложить на пять групп. Надписи на некоторых

плитках помогают определить названия групп.

Надо заметить, что в конце XVI и особенно в XVII веке излюбленным

литературным чтением русского человека была ''Александрия'' – повесть о

походах и жизни Александра Македонского. Множество списков повести,

украшенных порой самобытными рисунками, ходило тогда по рукам.

Увлекательные приключения Александра открывали богатейшие возможности для

иллюстраторов. Хитроумный гончар нашел в полюбившейся модной повести темы

рисунков будущих изразцов.

Каждые пять кафлей мастер объединил единым сюжетом. Так, первая

группа посвящалась штурму ''града Египта'' войсками Александра. На глиняных

плитах изображались осажденная крепость и ее защитники; войска, идущие на

приступ – пехотинцы, всадники. пушкари и сам царь Александр. На изразцах

второй группы можно увидеть охотника, возможно того же Александра, с

соколом, льва, барсов, журавля. Третья группа изображает сказочных чудовищ:

''китовраса'' – кентавра, зверя ''инрога'' – единорога – лошадь с рогами на

голове, лютого грифа – льва с орлиными крыльями и козлиной мордой,

семиглавого зверя, птицу Сирина.

На остальных изразцах помещены государственный герб – двуглавый орёл

и разнообразные узоры из акантов, пальметт и диковинных растений.

Ряды ''пятёрок'' могли располагаться в любой последовательности. Но,

вероятнее всего, в центре помещались изразцы с гербом. Над ними или под

ними, так чтобы удобно было разглядывать, располагались изразцы с

картинками. А на самом верху и в самом низу шли ряды с узором из трав и

цветов.

Весь этот калейдоскоп узоров, реальных и фантастических картинок,

беспрестанно стоял перед глазами обитателей дома. Он привлекал к себе

внимание, будоражил фантазию, порождая неосознанное желание узнать ещё что-

нибудь о далёких и таинственных землях и странах.

Позднее эти сюжеты перекочевали в рельефные изразцы с зелёной

поливой. Первый изразец, покрытый зелёной поливой, известен как уроженец

Пскова. Оттуда он пожаловал в Москву в первой половине XVII столетия.

Полную силу зеленый (муравленный) изразец наберёт и в облицовке печей и в

наружном керамическом уборе зданий лишь в середине XVII века.

Многоцветие в архитектурной керамике заявило о себе в Москве в

середине XVI века, когда на некоторых московских, а так же в близлежащих

городах появляются изразцовые изделия невиданной красоты и формы.

К этому времени окрепшее Московское государство начало возвращать

себе западные земли, захваченные ранее польско-литовскими папами. Многие

тысячи людей духовно тяготевших к своим русским братьям, переселились с

этих земель в города Центральной Руси. Среди переселенцев оказалось немало

отменных умельцев, оставивших замечательный след в развитии московских

ремёсел. Вместе с московскими гончарами они так продвинули ''ценинное

дело'' вперёд, что вторую половину XVII века можно было бы назвать золотым

веком русского многоцветного изразца.

Изразцы XVII – XIX веков, украшавшие печи не только в царских и

монастырских покоях, но и в домах купечества и зажиточных горожан были

красочны и своеобразны.

''И рельефные, и гладкие, с синим, зелёным и многоцветным рисунком

они несут в себе приметы новых времён, освоения опыта других народов и

борения с некоторыми иноземными влияниями. При этом в их решении оставались

неизменными чувство цвета, композиция, гармония и самобытность лучших

отечественных изразечников''.1

Изразцовые печи играли большую роль в украшениях интерьеров храмов,

трапезных палат, парадных царских, княжеских и боярских теремов, а позднее

в

1.Овсяннивок Ю. М. Солнечные плитки. Рассказы об изразцах. М., 1967. С.

136.

XVIII – XIX веках, и в жилых помещениях горожан и зажиточных сельских

жителей.

Русское изразцовое искусство, в котором широко отразились быт, обычаи

и вкусы народа, было создано в большинстве своём безымянными народными

мастерами резьбы по дереву, гончарами и живописцами, выходцами из

ремесленной части населения в небольших гончарных мастерских, разбросанных

по всей территории Русского государства.

Сюжеты для своих изделий мастера черпали чаще всего из окружающей их

жизни, флоры и фауны, из легенд, преданий, из смежных отраслей прикладного

искусства: резьбы по белу камню, народных мотивов вышивки, набойки и

кружев.

В развитии русского изразцового искусства не было чёткой

последовательности в изготовлении различных видов изразцов. Например, во

второй половине XVII одновременно выделывались терракотовые, муравленные и

многоцветные изделия.

Истоки русского изразцового искусства следует искать в Древнем Киеве

X – XI веков, Старой Рязани и Владимире XII века. При археологических

раскопках в этих городах были найдены первые русские керамические изделия,

покрытые прозрачными многоцветными глазурями.

Прерванное монголо-татарским нашествием, это производство возродилось

через два с половиной столетия в Пскове и Москве. Муравленые изделия Пскова

и московские терракотовые плиты XV века, многоцветные рельефы Дмитрова и

Старицы XV-XVI веков – наиболее древние керамические изделия

послемонгольского периода.

Красные терракотовые изразцы московские мастера начали вырабатывать в

конце XVI – нач. XVII веков. В XVII веке производство красных, муравлёных и

многоцветных рельефных изразцов распространилось по Центральной части

Русского государства. Ведущее начало в эти годы принадлежало Москве, за

столицей следовали Ярославль, Владимир, Калуга. В конце XVII – первой

половине XVIII веков изразцовые производства организовались в Петербурге,

Александровской Слободе, Троице-Сергиевом монастыре и в далёких от столицы

городах: Балахне, Соликамске, Великом Устюге и Тотьме.

Все указанные производства имели свои чётки отличительные

особенности.

Северное изразцовое производство началось в конце XVI века в Орле-

Городке на Каме, одном из северных опорных пунктов в период проникновения

русских на Урал и в Сибирь. После переноса в 1706 г. Орла-Городка на левый,

более высокий берег Камы, изразцовое производство переместилось в

Соликамск.

Начало балахнинского производства ориентировочно датируют второй

половиной XVII века.

Печные изразцы Соликамска и Балахны близки по цветовой гамме и

сюжетам. Они имели коробчатые румпы на протяжении всего периода

существования этих производств.

Производство изразцов на реке Сухоне, в городах Великом Устюге и

Тотьме были очень близки между собой: почти одинаковые цвета эмалей с

характерной густой травянистой зеленью и отступающие от краёв высокие

румпы. Рельефные изображения растительного и орнаментального характера этих

производств сохраняются на протяжении всего XVIII – первой половины XIX

столетия. Гладкие расписные изразцы выделывались в этих производствах очень

короткий период, по всей вероятности, только в XIX веке.

В Калужском изразцовом производстве использовались местные светлые

глины с характерными для них красно-жёлтыми и серо-желтыми оттенками.

Страницы: 1, 2, 3, 4