Вещно-правовые способы защиты права собственности

вызывает.

Поскольку иски о признании права собственности, с

одной стороны, не связаны с конкретными нарушениями

правомочий собственника и, с другой стороны, диктуются

продолжающимся незаконным поведением третьего лица, на

них, как и на негаторные иски, не распространяется

действие исковой давности.[19]

5. Виндикационный иск в соотношении с другими способами

защиты

Оживление оборота, постепенное вовлечение в него

значительного имущества приводит к тому, что бесспорные,

казалось бы, истины оборачиваются неожиданными

следствиями.

Например, при рассмотрении иска комитета по

управлению имуществом о признании сделки приватизации

недействительной было установлено, что приватизированный

объект был впоследствии отчужден третьим лицам, которые

также были привлечены в процесс. Признав недействительной

сделку приватизации, а также последующую сделку по

отчуждению имущества, суд встал перед вопросом: вправе ли

истец истребовать спорный объект по ст. 167 ГК, т.е. в

порядке реституции, либо должен применяться

виндикационный иск?

Прежде всего заметим, что реституция вообще -

средство защиты неглубокое, поверхностное по своей сути.

Как следует из ст.167 ГК, вследствие признания сделки

недействительной каждой из сторон этой сделки

возвращается все переданное ей другой стороной, а при

невозможности вернуть именно это имущество компенсируется

его стоимость. Заметим, что, как это и свойственно

публичному средству, механизм реституции не затрагивает

субъективных прав на имущество сторон недействительной

сделки: имущество им возвращается только в силу того, что

оно было ранее ими же передано, но никак не потому, что

стороны имеют на него какое-либо право.

На поверхности лежат отличия этих средств: при

виндикации не встает вопрос о возврате выплаченных за

истребуемую вещь покупных сумм, но возможно возражение о

добросовестности приобретения; нормы о возврате всего

полученного по сделке и возвращении сторон в

первоначальное положение (реституции) о добросовестности

не упоминают, но предусматривают встречные денежные

расчеты при аннулировании купли-продажи. Различны и сроки

исковой давности: три года для виндикации и десять лет —

для реституции по ничтожным сделкам.

Наниматель квартиры Б. приватизировал ее и затем

продал риэлтерской фирме, которая, в свою очередь,

приобретя кроме этой еще несколько квартир, выселила в

них жильцов коммунальной квартиры, а отремонтированную и

улучшенную коммунальную квартиру продала организации.

После этого недееспособный член семьи Б. оспорил

приватизацию, проведенную без его воли, и, конечно,

добился признания и сделки приватизации, и всех

последующих сделок с его квартирой недействительными.

Однако возник вопрос: на каком основании можно выселить

оказавшуюся в его квартире Ж., ранее проживавшую в

коммунальной квартире и вселившуюся в бывшую квартиру Б.

на основании обмена? Хотя решение о выселении Ж. и было

отменено в порядке надзора, но видимых путей решения

спора надзорная инстанция не наметила.

Хорошо известно, что описанная ситуация носит весьма

распространенный характер. С одной стороны, сама по себе

ничтожность сделки означает, что первоначальный

собственник автоматически восстанавливается в своем праве

независимо от возврата ему помещения. С другой стороны,

добросовестный приобретатель по возмездной сделке защищен

от виндикационного иска собственника в силу известного

ограничения, установленного ст.302 ГК, имеющего

фундаментальное значение защиты оборота. Если собственник

лишен владения жильем, а владелец - права на жилое

помещение, то кто из них вправе распоряжаться

недвижимостью и не только путем отчуждения, но и путем

вселения третьих лиц, изменения помещения (перепланировки

и др.) и т.д.? Кто является лицом, обязанным к уплате

налогов на имущество? Вправе ли собственник получать

доходы от пользования его имуществом?

Нетрудно представить себе, что при определенном

умножении числа сделок, вытекающих из недействительной

сделки, их цепь может настолько увеличиться, что

реституция становится практически невозможной. В данном

деле уже сложилась именно такая ситуация, и этим

объясняются как отмененное решение, выборочно затронувшее

только часть из цепи сделок, так и рекомендации надзорной

инстанции, не вполне последовательно предлагающей выбрать

для реституции другие, более приемлемые с точки зрения

исполнимости объекты.[20]

Обязанность по реституции не поставлена в

зависимость от фактического, наличного владения вещью или

иным имуществом, полученным по сделке, что характерно

именно для личной, а не вещной связи.

Кроме того, и это, конечно, важнее с позиций

позитивного права, формулировка ст. 167 ГК не оставляет

никаких сомнений в ее личном, а не вещном действии.

Поэтому требования, заявляемые непосредственными

участниками сделки, должны иметь строго личный характер.

Следовательно, здесь виндикация должна уступить личному

иску.

Но если из нормы п. 2 ст. 167 ГК следует, что

обязанность возврата полученного по сделке (и

соответственно право требования) возникает лишь в

отношении другой стороны сделки, т.е. является,

безусловно, личной, то, значит, она не распространяется

на отношения с третьими лицами.

Это обстоятельство является ключевым для всей

проблемы. Как видно из приведенных примеров, в практике

постоянно возникает стремление распространить реституцию

за пределы отношений между сторонами в сделке и вести ее

по требованию истца или по собственной инициативе далее,

пока не будет отыскан предмет сделки.

Что касается лиц, не вступавших в договоры друг с

другом (в этом случае имеется в виду и истец,

предъявивший иск обеим сторонам договора о признании

сделки недействительной), а оказавшихся в одном процессе

лишь вследствие приобретения имущества, ставшего

предметом недействительной сделки, то их связь ограничена

только принадлежностью спорной вещи и может иметь,

следовательно, качество только вещной связи. В этих

рамках и возникает возможность виндикационного иска

взамен исключенной для собственника реституции.

Например, АО "Сельстройкомплект" обратилось в суд с

иском о признании недействительным договора купли-продажи

пирса, заключенного между ПКФ 'Гемма" (продавцом) и

предпринимателем Стариковым (покупателем). До вынесения

решения истец дополнил иск требованием об истребовании

указанного имущества из владения покупателя. В судебном

заседании было установлено, что продавец не был

собственником пирса и не имел права его продавать, причем

спорное имущество приватизировано истцом. Дело было

прекращено со ссылкой на то обстоятельство, что ничтожная

сделка является таковой сама по себе и в оспариваний не

нуждается. Отменяя это решение. Президиум ВАС РФ указал,

что суд вправе применить реституцию в силу п. 2 ст. 166

ГК РФ по своей инициативе, а рассматривая виндикационный

иск, должен обсудить, является ли покупатель Стариков

добросовестным приобретателем'.

Очевидно, что постановление Президиума Высшего

Арбитражного Суда РФ оставляет суду право определиться с

тем, возвращать ли вещь продавцу в порядке реституции

(при этом подчеркивается, что в применении реституции суд

не связан исковыми требованиями) или вернуть вещь

собственнику по виндикационному иску. Для нас здесь важно

определенное разграничение этих форм защиты права, что до

недавнего времени не всегда встречалось в судебной

практике. О субординации способов защиты можно, видимо,

судить по тому, что сначала говорится о реституции, а

затем о виндикации.

Однако виндикация возможна лишь по отношению к

владельцу вещи и пока он владеет вещью. Следовательно,

если состоялось присуждение по реституции в пользу

стороны по сделке, то, независимо от мотивов такого

присуждения, она может и не вступить во владение

имуществом и тем самым исключить применение к ней

виндикации. По классическому праву, если владелец

избавлялся от владения с целью избежать виндикации, он

считался пассивно управомоченным по этому иску и нес

ответственность как действительный владелец. Это правило

не может быть прямо применено, если лицо уклоняется от

вступления во владение, но, видимо, возможна

ответственность лица, если оно иным образом извлекает

выгоду из присуждения по реституции, например уступает

требование по исполнительному листу в порядке цессии или

отчуждает вещь, поручив другой стороне недействительной

сделки, обязанной к возврату вещи решением суда, передать

владение приобретателю.

Выход за пределы отношений сторон по сделке,

который, стало быть, и выход за рамки отношений по

реституции, осуществляется в силу той истины, что если

владение вещью оказывается незаконным (фактическим), то

тем самым предполагается существование где-то законного

собственника, а значит, сохраняется и возможность

виндикации.

Реальный потенциал виндикации, как может показаться,

не слишком велик, ведь собственник, передавший вещь по

своей воле, не имеет права истребовать ее от

добросовестного приобретателя по возмездной сделке (ст.

302 ГК РФ), а когда речь идет о недействительных сделках,

тем самым предполагается и передача вещи по воле

собственника. Но если виндикация и невозможна, то тем не

менее вследствие недействительности сделки не возникает

права собственности у добросовестного владельца. Таким

образом, возникает, кажется, понятная, но не всегда верно

квалифицируемая ситуация разведения собственности и

владения вещью. Например, Г. Макаров, описывая

аналогичные нашему жилищные дела, замечает, что "в итоге

коллизии прав судом принимается компромиссное решение:

собственником жилого помещения признается его

первоначальный владелец, лица, поселившиеся в этом жилье,

получают право пользования этим помещением или статус

нанимателей'4. Понятно, что такая оценка решения лишает

его ценности, ведь если это не законный выход из

ситуации, а только частный компромисс, то и все

вытекающие из этой ситуации следствия также оказываются

лишены возможности урегулирования.

Это, однако, не означает, что между собственником и

владельцем не могут возникнуть отношения и помимо

виндикации. Например, у незаконного добросовестного

владельца квартиры налицо сбережение средств за счет

собственника в размере стоимости пользования жилым

помещением. Ближайшей проблемой должен стать вопрос о

возможности предъявления требования из неосновательного

обогащения. Применительно к приведенному выше делу

предположим, что суд мог бы, отказав по основаниям ст.

302 ГК в выселении Жуковской, рассмотреть вопрос о

взыскании с нее в пользу истца Борисова сумм

неосновательного сбережения в размере стоимости аренды

помещения2.

Что касается самой вещи, ставшей предметом

недействительной сделки, то, если виндикация невозможна,

при наличии оснований, т.е. при обогащении .за счет иного

лица, возникает обязательство из неосновательного

обогащения в виде приобретения вещи без основания,

выполняющее по отношению к виндикации, как и реституции,

субсидиарные, восполнительные функции, так как

"специальные правила должны иметь преимущество перед

общими нормами об обязательствах из неосновательного

обогащения"'.

Изложенные проблемы могут быть проиллюстрированы и

другим примером. Ненецкий филиал "Архангельскпромстрой-

банка" предоставил кредиты Нарьян-Марскому объединенному

авиаотряду, которые возвращены не были, долг авиаотрядом

признан. В порядке исполнения акцептованного платежного

требования судебный исполнитель арестовал имущество

должника и передал его банку на хранение (тем самым банк,

не являясь собственником — им остался должник, — стал

владельцем по договору хранения). Банк по договорам от

собственного имени продал часть имущества, в том числе

авиатопливо и резервуары, кооперативу "Буран" и передал

его покупателю.

Прокурор Ненецкого автономного округа предъявил в

суд иск к банку и кооперативу "Буран" о применении

последствий недействительности ничтожных сделок и

возврате имущества Нарьян-Марскому авиаотряду.

Окончательное решение судом не принято, но дело

имеет несомненный интерес с точки зрения выбора способов

защиты права. Есть все основания считать, что банк,

приняв на хранение арестованное имущество, не имел права

его отчуждать от собственного имени, поскольку такой

порядок обращения взыскания на имущество должников не

предусмотрен ГПК. Следовательно, данный договор

действительно может быть признан ничтожным. Проблема,

однако, заключается в другом. Сама ничтожная сделка

заключена между банком и кооперативом. Следовательно,

реституция может применяться только между ними. В иске же

заявляется требование о передаче имущества авиаотряду,

причем это требование, как видно из формулировки иска,

расценивается как требование о реституции. Но авиаотряд

не является стороной, что-либо получившей или передавшей

по ничтожной сделке, а значит, на него и не может быть

распространено действие реституции.

Требование истца в пользу авиаотряда может быть лишь

виндикационным иском, однако ответчик получает защиту от

этого иска, если будет доказано, что он не мог знать о

том, что банк не имел права отчуждать резервуары. В

данном случае добросовестность кооператива "Буран" может

быть поставлена под сомнение, если он был создан путем

реорганизации авиаотряда или его подразделений и не мог

не быть осведомлен о всех обстоятельствах, связанных с

банковским кредитом и принадлежностью имущества.

Виндикация в данном случае имеет бесспорным

предметом лишь топливные резервуары, поскольку они

достаточно индивидуализированы. Что касается топлива, оно

может быть виндицировано только в том случае, если в

течение времени спора не расходовалось и, главное, таким

образом было отделено от всякого иного топлива, что

имелась возможность его идентификации, — ситуация

маловероятная, учитывая хозяйственное назначение этого

имущества.

А вот реституция должна состоять в возврате в натуре

того же количества топлива того же качества и

резервуаров, если только они не погибли (в этом случае,

естественно, отпадает и виндикация). Соответственно

другая сторона возвращает полученные денежные суммы. Но

право на реституцию, повторим, имеют лишь стороны в

сделке купли-продажи.

В данном случае возможна и защита интересов

авиаотряда обязательственным (невещным) иском: если будет

установлено, что банк выручил от продажи имущества

авиаотряда сумму, превышающую долг, то разница составит

неосновательное обогащение, которое может быть взыскано

авиаотрядом (впрочем, выручка банка гораздо меньше

признанного долга).

Между тем при наличии не одной, а цепи сделок, среди

которых оказываются и возмездные, резко усложняется,

вплоть до утраты, защита по реституции, т.е. применение

нормы ст. 167 ГК1.

Изложенное позволяет сформулировать общий подход к

проблеме таким образом: после признания сделки

недействительной переданное по этой сделке имущество

оказывается удерживаемым без всякого основания. На первый

взгляд истребовать это имущество можно как в рамках

реституции, так и вещным иском о защите собственности, а

равно и требованием из неосновательного обогащения

(которое может иметь форму как требования вещи, так и

компенсации). Но существенные различия этих средств

заставляют установить их очередность, или субординацию,

которую после всего изложенного мы можем представить в

следующем виде.

Между непосредственными сторонами договора

вследствие признания его недействительным возникают

обязательства относительного (личного), а не вещного

характера, содержание которых описывается ст. 167 ГК РФ

(в соответствующих случаях и другими нормами § 2 гл. 9 ГК

РФ), в том числе и по поводу переданной по

недействительному договору вещи. Соответственно вещь

возвращается стороне, передавшей ее, в любом случае, если

только она сохранилась у другой стороны сделки, и ссылки

на добросовестность приобретения, а равно на права,

возникшие до и помимо недействительного договора, не

имеют места.

Если же аннулирование сделки приводит к отпадению

основания, породившего право на вещь, у третьего лица, с

которым прежний собственник или владелец не вступал в

договор, то восстановивший свое право собственник

(владелец) получает не личный, а, вещный (виндикационный)

иск к незаконному владельцу а соответственно последний

располагает предусмотренной для виндикации защитой (ст.

302 ГК РФ). Здесь обнаруживается, что если стороной в

сделке было лицо, не имеющее вещной защиты (например,

незаконный владелец), то виндикационный иск в отличие от

реституции оказывается ему уже недоступным.

В третью очередь предъявляется иск из

неосновательного обогащения к лицу, получившему без

оснований выгоду от сделки. Неудобство этого средства в

сравнении с иском о вещи, как и любого обязательственного

требования, состоит в том, что его обеспеченность

находится в зависимости от платежеспособности должника

Изложенная субординация исков, которыми располагает

собственник, исключает, как это видно из всего

предшествующего изложения, допущение здесь конкуренции

исков (вопреки широко распространенным взглядам) для

отыскания вещи: ведь если имеется иск из реституции,

собственнику нет ни какого смысла требовать вещь по

виндикации, а если собственник не был стороной в

недействительной сделке, он и не имеет требования

реституции на свое имя.

Одна из главных практических проблем, как это видно

из упомянутых дел, состоит в смешивании существующих форм

защиты, использовании субсидиарных средств прежде

основных, вещных — прежде личных и т.п.[21]

6. Защита владения от изъятия в административном

порядке

Приведем обычную ситуацию, самую распространенную и

почти неразрешимую. Собственник автомашины, приобретенной

за рубежом, при ввозе не выплатил положенные таможенные

платежи и на основании ст. 131 Таможенного кодекса РФ

(далее - ТК РФ) не вправе распорядиться своим

транспортным средством. Несмотря на это, автомашина

продана третьему лицу, которое становится приобретателем

и владельцем. Убедившись, что декларант не внес

таможенные платежи, таможенный орган в соответствии со

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5