Сталинский скачок в индустриализацию

План хлебозаготовок, намеченный на конец (октябрь – декабрь) 1927 г.,

провалился. Вместо 4,58 млн. т, заготовленных за соответствующий период

прошлого года, удалось закупить только 2,4 млн. т, т.е. почти в 2 раза

меньше. Экспортировать, собственно говоря, было нечего и закупать

оборудование не на что, т.к. хлеб составлял главную статью вывоза. Вопрос

теперь состоял так: либо отказаться от взятых темпов индустриализации, либо

пойти на какие-то экстраординарные меры. Таким образом, кризис

хлебозаготовок стал тем катализатором, который ускорил и обострил

социальные и политические процессы в стране и послужил поводом для смены

курса политического руководства.

2.3 Расстановка социальных сил накануне «великого перелома»

Во второй половине 1920-х годов естественный прирост населения

достигает в 3 млн. человек – небывалый для всей российской и советской

истории, хотя и не компенсировавший всех прежних людских потерь. Рост

населения был обусловлен возобновлением наметившихся еще до революции

демографических процессов, характерных для аграрных стран, находящихся на

ранней стадии модернизации, когда происходит так называемый демографический

взрыв, который в свою очередь сопряжен с такими неизбежными его спутниками,

как безработица, агарное перенаселение, образование «лишних ртов».

В стране по результатам переписи населения 1926 г. сильно преобладало

крестьянство (73%). При этом всего лишь четверть населения с полным правом

можно было включить в число занятых в народном хозяйстве (по тогдашней

терминологии «самодеятельного населения»). Причиной этого являлась

громадная разница между число «самодеятельного» (20,2 млн. человек) и

«несамодеятельного» (87,8 млн. человек) населения среди деревенских

жителей, главным образом в группах среднего и зажиточного крестьянства. В

то же время крестьянство составляло 53,3% от всего «самодеятельного»

населения. Следует добавить, что перепись населения 1926 г.

зарегистрировала в деревне 47 млн. человек (из 108 млн. человек) взрослого

трудоспособного населения в качестве «членов семьи, помогающих в занятии».

Это означает, что и само имущественное положение крестьян сильно зависело

от количества работников в хозяйстве, в то время как число малолетних детей

было для него дестабилизирующим фактором. Демографическая ситуация в

деревне была дополнительным источником социальной напряженности.

Явное преобладание середняков (более 80%) среди крестьянства, казалось

бы, должно было диктовать руководству необходимость учета интересов именно

этой группы крестьянства, однако вектор социально-экономической политики

все более смещался в сторону неимущих и малоимущих слоев. Ситуация в

деревни к концу десятилетия резко обострилась. Документы этого времени

свидетельствуют о нарастании агрессивности и озлобленности бедняков против

зажиточных элементов, усиленно подогреваемых официальной пропагандой. Между

тем данные показывают, что удельный вес «кулаков» в деревне был невелик

(4%) и утверждения о «кулацкой опасности» не были оправданы. Получившее к

концу 1920-х годов широкое распространение отходничество (к 1929 г. – более

4 млн. крестьян, отходивших на заработки) лишь в незначительной степени

сглаживало социальные противоречия деревни. В сельской среде отношения к

отходникам было скорее отрицательное, чем положительное. Государство же

стремилось подчинить своему влиянию стихийный отход, придать ему

организованный характер и направить его на нужды индустриализации.

Рабочие не составляли большинства ни в структуре населения (10,8%), ни

в структуре занятых (18,8%). Численность фабрично- заводских рабочих

вначале 1928 г. составляла 2,7 млн. человек. В связи с началом

индустриализации значительно увеличилось количество строительных рабочих,

которые были заняты на многочисленных стройках пятилетки. Основным

источником роста рабочих кадров была деревня. До конца 1920-х годов город

принял примерно 1 млн. человек из деревни, поглотив лишь незначительную

часть «резервной армии труда». Между тем рынок труда в городе не мог

обеспечить занятости и для этой приходящей в город рабочей силы, что

создавало дополнительные трудности и неудовлетворенность сложившимся

положением. Количество безработных в 1929 г. приближалось к отметке 2 млн.

человек.

2.4 Главная сила «великого перелома»

Социальная структура советского общества в соответствии с социальной и

политической иерархией нового режима выглядела как бы перевернутой по

сравнению с дореволюционной и в определенной мере отражала характер

происшедших после революции изменений. На верхнюю ступень социальной

лестницы ставился «пролетариат», куда, по официальной терминологии того

времени, включались рабочие и, с оговорками, служащие государственного

аппарата. Дело в том, что государственный аппарат к тому времени полностью

вобрал в себя сильно поредевшую старую интеллигенцию, по отношению к

которой политика становилась все более враждебной, поэтому категория

«пролетариат» требует особо внимательного анализа. Фактически от имени

пролетариата выступали несколько десятков тысяч коммунистов, занимавших

руководящие посты в партийном, советском государственном аппарате, в

общественных организациях. Большинство из них действительно имело рабочее

прошлое или, как тогда говорили, «пролетарскую закваску». Например, среди

руководителей предприятий и учреждений в системе ВСНХ бывшие рабочие

составляли 60%. Примерно такая же картина наблюдалась в других

хозяйственных ведомствах. Эта поднимающаяся к власти группа с особым

положением и интересами, методами и способами действий, сформированная при

непосредственном участии партийного аппарата и лично Сталина, подпираемая

снизу новыми выдвиженцами, стремилась всемерно расширить свое влияние,

захватывая одно за другим различные звенья управления. Это неизбежно вело к

столкновению со старыми кадрами.

Вопрос о взаимоотношении номенклатуры с рабочей массой чрезвычайно

сложен. Выступая от имени последней, номенклатура всячески бравировала

пролетарским происхождением, говорила на своеобразном «рабочем языке»,

рядилась в «рабочие одежды». Номенклатурным выдвиженцам удалось в условиях

нарастающих трудностей нэпа направить в нужное русло недовольных рабочих,

натравливая их против прежних руководителей, против буржуазных спецов,

против кулаков, против других элементов, якобы мешающих ускоренному

движению в социализм. Этим объясняется развертование целого ряда массовых

компаний конца 1920-х годов, получивших поддержку среди рабочего класса.

Вместе с тем, отрываясь от производства и переходя в иной социальный

статус, выдвиженцы все более отдалялись от реальных нужд рабочего класса.

3 план – закон жизни советского общества

3.1 Первый пятилетний план – «Пятилетку в четыре года!»

Осенью 1926 г. XV партконференция записала в своих решениях: «Имея в

виду необходимость форсировать постановку в нашей стране производства

орудий производства с целью уничтожения зависимости от капиталистических

стран в этой решающей для индустриализации области, конференция ставит

перед государственными и хозяйственными органами задачу всемерного развития

машиностроения». Тем самым было определено ключевое звено в

индустриализации и брался курс на высокие темпы ее осуществления.

В декабре 1927 г. XV съезд ВКП(б) принял директивы по составлению

первого пятилетнего плана. В этом документе, не содержавшем конкретных

плановых заданий, формулировались принципы планирования, базировавшегося на

строгом соблюдении пропорций между накоплением и потреблением,

промышленностью и сельским хозяйством, тяжелой и легкой промышленностью,

ресурсами и др. Съезд исходил из верной установки на сбалансированное

развитие народного хозяйства.

Госплан и ВСНХ на основе директив съезда приступили к разработке

контрольных заданий первой пятилетки. Причем Госплан во главе с

Кржижановским выступал за поэтапное реформирование народного хозяйства, а

руководитель ВСНХ Куйбышев трактовал индустриализацию как ускоренное

развитие промышленности и прежде всего производства средств производства. В

конечном итоге упор был сделан на отказ от импорта сложной техники и

развитие собственных, передовых в ту пору отраслей: машиностроения,

энергетики, химической промышленности, металлургии, способных индустриально

поднять всю промышленность и сельское хозяйство.

Первый пятилетний план (1928/29 – 1932/33 гг.) вступил в действие с 1

октября 1928 г. К этому времени еще не были утверждены задания пятилетки, а

разработка некоторых разделов (в частности, по промышленности)

продолжалась. Главная задача пятилетки заключалась в том, чтобы превратить

страну из аграрно-индустриальной в индустриальную. По предложению

председателя Госплана СССР Кржижановского разрабатывались два варианта

пятилетнего плана – отправной (минимальный) и оптимальный. Задания

оптимального варианта были примерно на 20% выше отправного. ЦК ВКП(б) за

основу взял оптимальный вариант плана, который в мае 1929 г. V Всесоюзный

съезд Советов принял как закон.

И хотя этот акт был давно предрешен в партийных эшелонах, сам по себе

он ознаменовал важную веху в становлении планово-распределительной системы.

План становится законом жизни советского общества. В соответствии с

переходом к директивному централизованному планированию перестраивается вся

система управления народным хозяйством, в которой поначалу легко можно

увидеть черты, унаследованные от военно-коммунистической экономики. В

громадной степени возрастает роль Госплана – органа, возникшего на излете

военного коммунизма и являющегося создателем раздела пятилетнего плана в

части индустриального развития. На базе государственных синдикатов, которые

фактически монополизировали снабжение и сбыт, создаются производственные

объединения, весьма смахивающие на главки первых послереволюционных лет и

положившие начало становлению «ведомственной экономики. Производство стало

строиться путем прямого централизованного регламентирования сверху всего и

вся вплоть до норм оплаты труда рабочих. Предприятия должны были, в

сущности, бесплатно получать соответствующие фонды сырья и материалов по

карточно-нарядной системе. Снова возникли разговоры о прямом плановом

продуктообмене между городом и деревней, об отмирании денег, о

преимуществах карточной системы снабжения и распределения. Ликвидировались

многие банки, акционерные общества, биржи, кредитные товарищества. На

производстве вводилось единоначалие, руководители предприятий напрямую

делались ответственными за выполнение промфинплана. Директора крупнейших

строек и предприятий назначались теперь по особому номенклатурному списку.

При оценке первого пятилетнего плана историки единодушно отмечают

взвешенность его заданий, которые, несмотря на их масштабность, были вполне

реальны для выполнения. Планом предусматривалось увеличить за пятилетие

выпуск промышленной продукции на 180%, производство средств производства –

на 230, сельскохозяйственной продукции – на 55, национального дохода на

103%. Производительность труда в промышленности должна была вырасти на

110%, реальная зарплата – на 71, доходы крестьян – на 67%. Речь шла об

исключительно быстром прогрессе, не имеющем аналогов в мировой истории.

План должен был осуществляться в условиях нэпа, а не в условиях его

обвального крушения по всем направлениям хозяйственной и социальной

политики. Основой же всего должен был стать хозрасчет предприятий с опорой

на рыночные методы стимулирования развития производства.

Летом 1929 г., несмотря на принятый закон о пятилетнем плане, начался

ажиотаж вокруг его контрольных цифр, причем движение шло как снизу, так и с

верху. Происходила своего рода эксплуатация революционного терпения,

энтузиазма масс, настроений штурмовщины и чрезвычайщины. Безоговорочно

принимались показатели встречных планов, как будто под них уже имелось

материальное обеспечение. Промышленная отсталость и международная изоляция

СССР также стимулировали выбор плана форсированного развития тяжелой

промышленности.

В декабре того же года на съезде ударников Сталин выдвинул лозунг

«Пятилетку – в четыре года!». Одновременно пересматриваются плановые

задания в сторону их увеличения. Ставилась задача ежегодно удваивать

капиталовложения и увеличивать производство продукции на 30%. Страна была

обязана выпускать вдвое больше, чем планировалось вначале, цветных и черных

металлов, автомобилей, сельскохозяйственных машин, чугуна и др.

Запроектированные мощности гигантов первой пятилетки – Кузнецка и

Магнитогорска – повышаются в четыре раза. Берется курс на «большой скачок»

в развитии промышленности, который во многом был связан с нетерпением

партийного руководства, а также широких слоев населения разом покончить с

острыми социально-экономическими проблемами и обеспечить победу социализма

в СССР революционными методами коренной ломки сложившегося хозяйственного

уклада и народнохозяйственных пропорций. Свою роль сыграло ложное

убеждение, имеющее глубокие корни в большевизме, что в экономике можно

действовать так же, как и в политике, – организовать и вдохновить массы

высокими идеями и бросить их в решительный бой за осуществление светлых

идеалов. В итоге каскад произвольных, материально не подкрепленных мер,

проводимых в форме постановлений, распоряжений, приказов, буквально терзал

страну.

В первые два года пятилетки, пока не иссякли резервы нэпа,

промышленность развивалась в соответствии с плановыми заданиями и даже

превышала их. В начале 30-х годов темпы ее роста значительно упали: в 1933

году они составляли 5% против 23,7% в 1928 – 1929 гг. Ускоренные темпы

индустриализации потребовали увеличения капиталовложений. Субсидирование

промышленности велось в основном за счет внутрипромышленного накопления и

перераспределения национального дохода через госбюджет в ее пользу.

Важнейшим источником финансирования «скачка» стала «перекачка» средств из

аграрного сектора в индустриальный. Кроме того, для получения

дополнительных средств, правительство начало выпускать займы, осуществило

эмиссию денег, что вызвало резкое углубление инфляции.

Нехватка средств привела к прекращению ассигнований 613 из 1659

основных строящихся объектов тяжелой промышленности. Нарастала социальная

напряженность в городах, куда устремились миллионы согнанных

коллективизацией с родных мест сельских жителей. Дешевый труд вчерашних

крестьян широко использовался на стройках пятилетки, многие объекты которой

сооружались вручную, и промышленный рост шел не путем повышения

производительности труда, а за счет привлечения новых рабочих рук.

Вновь построенные предприятия долго и с большим трудом выходили на

запроектированные мощности. В силу низкой квалификации новых рабочих

медленно осваивалась техника. дорогостоящие импортные машины приходили в

негодность или долго не могли дать соответствующих стандарту норм

производительности. Высок был процент брака: на отдельных предприятиях

Москвы он колебался от 25 до 65%.

От темпов индустриализации отставала система коммуникаций – узким

местом оставались железнодорожный, морской и речной транспорт. Из

предусмотренных планом строительства новых транспортных путей была

реализована только треть, а радикальная модернизация транспорта так и не

началась. В народном хозяйстве складывались серьезные диспропорции: легкая

промышленность была принесена в жертву тяжелой индустрии и стала серьезно

отставать от нее; сельскохозяйственное производство претерпевало упадок.

Именно в годы «большого скачка» сформировались глубокие

народнохозяйственные диспропорции, которые на десятилетия вперед будут

характерны для всего развития экономики и общества в СССР.

Победоносный тон центральной и местной прессы об успехах сталинской

индустриализации входил в резкое противоречие с реальными проявлениями

острого социально-экономического кризиса, разразившегося в стране в 1931 –

1932 гг. Историки сходятся во мнении, что провалы в выполнении первой

пятилетки заставили сталинское руководство объявить о ее досрочном

выполнении (за 4 года и 3 месяца) с тем, чтобы внести коррективы в

планирование.

3.2 Вторая пятилетка – «Кадры решают все!»

На январском 1933 г. Пленуме ЦК ВКП(б) Сталин заявил, что теперь нет

необходимости «подхлестывать и подгонять страну» и следует снизить темпы

промышленного строительства.

В январе-феврале 1934 г. XVII съезд ВКП(б) утвердил второй пятилетний

план развития народного хозяйства на 1933 – 1937 гг. В нем среднегодовые

темпы прироста промышленной продукции снижались до 16,5% (против 30% в

первой пятилетке). Были учтены просчеты в развитии легкой промышленности,

которая теперь по среднегодовому росту производства (18,5%) должна была

опережать тяжелую индустрию (14,5%). Капиталовложения в легкую

промышленность увеличивались в несколько раз. Кроме того, предполагалось

расширить выпуск продукции народного потребления и на предприятиях тяжелой

индустрии. На словах это мотивировалось переходом к новому этапу

социалистического строительства. На деле было обусловлено острой

необходимостью усиления внимания к социальным вопросам, к подъему

жизненного уровня трудящихся.

В промышленности планировалось повысить производительность труда на

63%, снизить себестоимость продукции на 26% и выполнить громадную

строительную программу. Предстояло создать новые опорные базы

индустриализации на Урале, в Западной и Восточной Сибири, Башкирии,

Казахстане, Средней Азии. В эти районы направлялось около половины всех

капиталовложений на новое строительство в тяжелой промышленности.

Планом предусматривалось приближение легкой и пищевой промышленности к

источникам сырья. Большая часть текстильных предприятий размещалась в

Средней Азии, Сибири и Закавказье.

Основное внимание ВКП(б) по-прежнему сосредоточивала на решающих

участках технической реконструкции: энергетике и машиностроении, черной и

цветной металлургии, топливной промышленности и транспорте.

Наряду со снижением темпов прироста промышленной продукции и

капиталовложений для второй пятилетки частичное возрождение принципов нэпа,

попыток опереться на хозяйственный расчет, расширить самостоятельность

предприятий и разбудить инициативу хозяйственных руководителей, оживить

материальное стимулирование труда и расстаться с уравниловкой. Окончательно

как «левацкие» были осуждены совсем недавно популярные идеи отмирания денег

и перехода к прямому продуктообмену. Теперь, напротив, основными задачами

считали укрепление рубля, рост роли кредитов, необходимость оздоровления

финансов и др.

Планы и теперь неоднократно менялись, подвергались корректировке, но

прежнего произвола, как правило, не было. В годы второй пятилетки Г.К.

Страницы: 1, 2, 3