Людвиг фон Мизес. Бюрократия. Запланированный хаос

деспотизм, но убеждены, что просвещенный деспот во всех случаях будет

согласен с ними в вопросе о нужных мерах. Они одобряют планирование, но

всегда предполагают, что это будет их собственный план, а не планы других

сограждан. Они хотят устранения всех оппонентов, то есть всех, кто не

согласен с ними. Они совершенно нетерпимы и не склонны допустить какое-либо

разномыслие. Каждый сторонник государства благосостояния и планирования --

потенциальный диктатор. Он планирует всегда одно -- как ограничить права

других людей и присвоить себе и своим друзьям неограниченные полномочия. Он

отказывается убеждать своих сограждан. Он предпочитает "ликвидировать" их.

Он презирает "буржуазное" общество, которое обоготворяет закон и правовые

процедуры. Сам-то он обоготворяет насилие и кровь.

Несовместимость этих двух доктрин -- правового государства и государства

благосостояния -- была в центре всех сражений за свободу. Это была долгая

тяжкая эволюция. Вновь и вновь торжествовали вожди абсолютизма. Но, в конце

концов, правовое государство стало преобладающим в Западном мире.

Верховенство закона или ограниченное правительство, ограниченное

конституциями и биллями о правах, -- характерные мечты этой цивилизации.

Именно верховенство законов сделало возможным замечательные достижения

современного капитализма и его -- как сказали бы последовательные марксисты

-- "надстройки", демократии. Именно это обеспечило постоянно умножающемуся

населению беспрецедентное благосостояние. Широкие массы в капиталистических

странах наслаждаются сегодня более высоким уровнем жизни, чем зажиточные

слои населения в предыдущие эпохи.

Все эти достижения не останавливают адвокатов деспотизма и планирования.

Правда, для апологетов тоталитаризма было бы крайней неосторожностью

раскрывать неизбежные последствия своих планов. В XIX веке идеи свободы и

верховенства законов обрели такой престиж, что открытая атака на них

казалась бы безумием. Общественное мнение было совершенно убеждено, что

деспотизм потерпел поражение и возврата к старому быть не может. Даже царь

варварской России разве не был вынужден уничтожить рабство, дать своей

стране суд присяжных, даровать ограниченные свободы печати и уважать закон?

Социалисты прибегли к трюку. В своих замкнутых кружках они продолжали

обсуждать грядущую диктатуру пролетариата, то есть диктатуру идей каждого

из социалистических авторов. Но на широкую публику они выступали иначе.

Социализм, заклинали они, принесет истинные и подлинные свободу и

демократию. Он устранит все формы принуждения и насилия. Государство

"отомрет". В процветающем мире социализма не станет со временем ни судей,

ни полиции, ни тюрем, ни казней.

Большевики первые сорвали маску. Они были совершенно уверены, что настал

день их окончательной и несокрушимой победы. Дальнейшее притворство стало и

ненужным и невозможным. Стало возможным открыто служить кровавую мессу. И

это вызвало энтузиазм у всех опустившихся журналистов и салонных

интеллектуалов, которые годами бредили идеями Сореля и Ницше. [Ницше

Фридрих (1844--1900) -- немецкий философ. В противоречивом наследии Ницше

Л. Мизес акцентирует внимание на мифе о "сверхчеловеке" -- сильной

личности, отвергающей буржуазный мир и преодолевающей его, отбросив

моральные запреты, не останавливаясь перед насилием.] Интеллигенты предали

разум, и плоды этого предательства созрели. Молодежь, вскормленная идеями

Карлейля и Рескина, была готова взять власть в свои руки .

Ленин был не первым узурпатором. Многие тираны предшествовали ему. Но его

предшественники были в конфликте с идеями своих великих современников. Они

была в разладе с общественным мнением, поскольку принципы их правления не

совпадали с общепринятыми принципами права и закона. Их презирали и

ненавидели как узурпаторов. Но ленинскую узурпацию воспринимали иначе. Он

был жестокий сверхчеловек, о пришествии которого возвещали псевдофилософы.

Он был фальшивым мессией, которого история выбрала для спасения через

кровопускание. Не был ли он самым правоверным из адептов марксова

"научного" социализма? Не был ли он предназначен судьбой для воплощения

планов социализма -- дела непосильного для слабых государственных деятелей

разлагающейся демократии? Все благонамеренные люди алкали социализма;

наука, устами непогрешимых своих профессоров, рекомендовала его; церкви

проповедовали христианский социализм; рабочие мечтали об устранении системы

заработной платы. Он был достаточно рассудителен, чтобы понимать: нельзя

сделать омлет, не разбив яиц.

За полвека до того все цивилизованные люди осудили Бисмарка, когда он

заявил, что великие исторические проблемы следует решать железом и кровью.

Теперь громадное большинство квазицивилизованных преклонились перед

диктатором, который изготовился пролить крови во много раз больше, чем

Бисмарк.

Таково было истинное значение ленинской революции. Все традиционные

представления о праве и законности были отринуты. На смену верховенству

законов пришли неограниченное насилие и произвол. "Узкие границы буржуазной

законности", как говаривал Маркс, были отброшены. Не стало каких-либо

законов, которые могли бы ограничить власть имущих. Они стали вольны

убивать ad libitum [ad libitum (лат.) -- по желанию, как захочется].

Врожденное побуждение силой устранять неугодных -- импульс, усмиренный

долгой и тягостной эволюцией -- было раскрепощено. Демонов выпустили на

волю. Настала новая эпоха незаконных захватов. Бандитов призвали к делу, и

они повиновались Гласу.

Конечно, Ленин не хотел всего этого. Он не желал делиться с другими людьми

правами, на которые претендовал сам. Он не намеревался делить с другими

привилегию устранять неугодных. Его одного избрала история и ему доверила

диктаторские полномочия. Он и только он был "законным" диктатором -- так

говорил ему внутренний голос. Ленин не был достаточно догадлив, чтобы

понять, что другие люди, обуреваемые другими убеждениями, осмелятся

действовать от имени собственного внутреннего голоса. Но в ближайшие

несколько лет началось возвышение двух подобных ему -- Муссолини и Гитлера.

Важно иметь в виду, что и фашизм и нацизм являлись разновидностями

социалистической диктатуры. И члены коммунистических партий и

многочисленные попутчики заклеймили фашизм и нацизм как высшую, последнюю и

самую угнетательскую стадию капитализма. Это отлично согласуется с их

манерой честить любую партию последышем капитализма, если она не проявляет

безусловного подчинения Москве. Этой судьбы не миновала даже социал-

демократия Германии, классическая марксистская партия.

Гораздо важнее, что коммунисты сумели изменить семантическое значение

термина фашизм, фашизм, как будет показано ниже, был ветвью итальянского

социализма. Он приспособился к особенностям положения масс в перенаселенной

Италии, фашизм не был изобретением Муссолини и пережил его падение. [Мизес

имеет в виду, что идеология фашизма закладывалась до Муссолини и не исчезла

с его казнью в апреле 1945 г. Первые фашистские организации были созданы

Бенито Муссолини (1883--1945) в марте 1919 г. как военизированные дружины

бывших фронтовиков (от их названия "fasci di combattimento" -- "союз

борьбы" произошло наименование политического движения).] С самого начала

иностранная политика фашизма и нацизма резко различались. Тот факт, что

нацисты и фашисты тесно сотрудничали после войны в Эфиопии и были

союзниками по второй мировой войне, не устраняет различий между двумя

доктринами (так же как союз СССР и США не снял различий между советской и

американской экономическими системами). [Вплоть до 1935 г. между лидерами

итальянского фашизма и германского национал-социализма по

внешнеполитическим вопросам имели место серьезные трения, связанные, в

первую очередь, с притязаниями на австрийские земли. В октябре 1935г.

Италия начала войну с Эфиопией и в мае 1936 г. оккупировала ее. С лета 1936

г. Италия и Германия тесно сотрудничают во внешней политике, оказывают

военную поддержку франкистским мятежникам в Испании, заключают ряд

договоров, в том числе "Антикоминтерновский пакт" (1937 г.) и соглашение о

военно-политическом союзе (1939 г.).] Фашизм и нацизм в равной степени были

привержены советскому принципу диктатуры и насилия над несогласными. Если

пожелать найти общее в этих режимах, то оба следует отнести к диктаторским

режимам, так же как и Советы.

В последние годы семантические новации коммунистов пошли еще дальше. Они

называют всех, кто им несимпатичен, даже агитаторов свободного

предпринимательства, фашистами. Большевизм, говорят они, есть единственная

действительно демократическая система. Все некоммунистические страны и

партии в сущности своей недемократичны, а значит, -- фашисты.

Примечательно, что порой даже несоциалисты, например, последние отпрыски

старой аристократии, заигрывают с идеей аристократической революции,

моделируемой по образцу диктатуры Советов. Какими же мы были простаками,

стенают они. Мы позволили одурачить себя фальшивыми идеями либеральной

буржуазии. Мы верили, что недопустимо отступать от законности и уничтожать

безжалостно всех, кто оспаривает наши права. Какими глупцами были эти

Романовы, давшие своим смертельным врагам блага справедливого суда! Всякий,

возбуждавший подозрение Ленина, погибал сразу. Ленин не колебался

уничтожить -- и безо всякого процесса -- не только каждого подозреваемого,

но и всех его родственников и друзей. Но цари из предрассудка боялись

нарушить правила, записанные на этих клочках бумаги, -- законы. Когда

Александр Ульянов злоумышлял против жизни царя, он один был казнен; его

брата Владимира не тронули. Таким образом, Александр III лично сохранил

жизнь Ульянову-Ленину, человеку, который позже безжалостно уничтожил его

сына, невестку, их детей и всех остальных членов семьи, до которых он смог

добраться.

Однако от фантазий этих старых тори ничего в мире сдвинуться не может.

[Тори -- политическая партия, существовавшая в Англии с конца 70-х годов

XVIII в. по середину XIX в. Тори стали нарицательным названием

консерваторов-аристократов.] Они представляли собой малую группу бессильных

ворчунов. За ними не стояло никаких идеологических сил, и у них не было

последователей.

Идея такой аристократической революции вдохновляла германский Stahlhelm и

французский Cagoidards. [Stahlhelm (нем.) -- Стальной шлем --

военизированная националистическая организация, возникшая в Германии в 1918

году на базе Союза бывших фронтовиков. После прихода Гитлера к власти

слилась с штурмовыми отрядами. Cagoulards (фр.) -- Кагуляры --

образовавшаяся во Франции в 1936 году после победы Народного фронта на

парламентских выборах подпольная фашистская организация. Заговор кагуляров,

готовивших военный путч, был раскрыт осенью 1937 года.] Стальной шлем был

просто разогнан приказом Гитлера. У французского правительства всегда была

легкая возможность попересажать кагуляров прежде, чем они сумели бы что-

либо сделать.

Хорти не был диктатором. [С 1920 по 1944 годы Хорти был регентом

Венгерского Королевства. При нем политика страны была в значительной мере

фашизирована, однако продолжали существовать политические партии,

действовал парламент.] Он 6ыл регентом при парламентском правительстве.

Венгерский парламент поставил коммунизм вне закона и при этом ревностно

охранял свои конституционные прерогативы против Регента и его кабинета.

Ближайшим воплощением аристократическом диктатуры является режим Франко. Но

Франко был просто марионеткой Муссолини и Гитлера, которые хотели

заручиться помощью или хотя бы "дружеским" нейтралитетом Испании на случай

войны с Францией. После того, как его защитники исчезли, дни Франко также

сочтены. [Франко Баамонде Франсиско (1892--1975) возглавил в 1936 г.

военный мятеж против республиканского правительства Испании. При военной

поддержке Германии и Италии мятежники одержали победу, и с 1939 г. Франко

стал фактическим диктатором Испании. Он был провозглашен пожизненным главой

государства ("каудильо") Жизнь показала, что Мизес, как и многие другие,

недооценил Франко: тот проявил себя как самостоятельный и умелый политик,

проведший постепенную либерализацию режима и подготовивший переход к

конституционной монархии. После крушения Гитлера и Муссолини Франко

находился у власти еще три десятилетия.]

Диктатура и жестокое подавление несогласных нынче являются исключительно

социалистическим обыкновением. Это становится ясно, когда мы пристальнее

вглядываемся в фашизм и нацизм.

[pic]

Фашизм

ОТНОШЕНИЕ к войне 1914 года разделило итальянских социалистов на две

группы.

Одна группа держалась твердых марксистских принципов. Эта война, утверждали

они, война капиталистов. Пролетариям не к лицу соединяться с любой из

партий. Пролетарии должны ждать великой революции, гражданской войны всех

социалистов против всех эксплуататоров. До тех пор следует выступать за

нейтралитет Италии.

Вторая группа была сильно возбуждена традиционной ненавистью к Австрии. По

их мнению, первой задачей итальянцев должно быть освобождение своих

собратьев. [Австро-Венгрии принадлежали перед первой мировой войной районы

Трентино, Южного Тироля, Триеста, значительную часть населения которых

составляли итальянцы.] Только потом пусть приходит день социалистической

революции.

В этом конфликте Бенито Муссолини, выдающийся человек итальянского

социализма, выбрал сначала правоверную марксистскую позицию. Никто не мог

превзойти Муссолини в ревностности к марксизму. Он 6ыл непримиримым борцом

за чистоту веры, непоколебимым защитником прав эксплуатируемого

пролетариата, красноречивым пророком грядущего социалистического

блаженства. Он был неумолимым обличителем патриотизма, национализма,

империализма, монархического правления и всех религиозных предрассудков.

Когда в 1911 году Италия начала великую серию войн коварным нападением на

Турцию, Муссолини организовывал яростные демонстрации против отправки войск

в Ливию. [В 1911 году Италия развязала войну с Османской империей за ее

северо-африканские провинции Триполитанию и Киренаику (ныне образующие

основную часть территории Ливийской джаммахирии). В результате оккупации

итальянскими войсками прибрежных районов Ливия фактически стала на

длительный период (до 1943 г.) итальянской колонией.] Теперь, в 1914 году,

он отверг войну против Германии и Австрии как войну империалистическую.

Тогда он был еще под влиянием Анжелики Балабановой, дочери богатого

русского землевладельца. [Балабанова Анжелика Исааковна (1878--1965),

эмигрировав из России, принимала активное участие в итальянском рабочем

движении (в 1912--1916 гг. -- член ЦК Итальянской социалистической партии,

в 1912--1914 гг. -- соредактор газеты "Аванти!"). В 1918 году возвратилась

в Россию, была членом РКП(б) до 1924 года, затем вновь -- на этот раз уже в

Париже -- редактор "Аванти!" (1924--1935 гг.).] Госпожа Балабанова

посвятила его в тонкости марксизма. Для нее поражение Романовых значило

куда больше, чем поражение Романовых значило куда больше, чем поражение

Габсбургов. Она не симпатизировала идеалам Рисорджименто. [Risorgimento

(ит.) -- восстановление. Так именуется эпоха борьбы итальянского народа за

объединение страны и освобождение от иноземного владычества (90-е годы

XVIII в. -- 1870 г.). В результате Рисорджименто была преодолена

многовековая политическая раздробленность Италии и зависимость от

Австрийской империи.]

Но итальянские интеллектуалы были, в первую очередь, националистами. Как и

во всех других европейских странах, большинство марксистов тянулись к войне

и завоеваниям. Муссолини не был готов расстаться с популярностью. Больше

всего он ненавидел возможность оказаться в стороне от победителей. Он

изменил свой подход и стал фанатичнейшим из сторонников нападения на

Австрию. С помощью французских денег он основал газету для военной

агитации.

Антифашисты ставят в укор Муссолини этот отход от истинного марксизма. Он

был подкуплен французами, говорят они. Пора бы уж и этим людям знать, что

издание газеты требует средств. Никто ведь не говорит о подкупе, когда

богатый американец дает деньги для публикации путеводителей или когда

средства таинственно собираются в кассы коммунистических издательств,

фактом является лишь то, что Муссолини появился на сцене мировой политики

как сторонник демократии, а Ленин -- как союзник императорской Германии.

Более чем кто-либо другой Муссолини способствовал вступлению Италии в

войну. Его пропаганда позволила правительству объявить войну Австрии.

Только те немногие, кто понимают, что именно дезинтеграция Австро-

Венгерской Империи изменила судьбу Европы, могут осуждать его позицию в

войне 1914--1918 годов. Только те итальянцы имеют право обвинять Муссолини,

которые начали понимать, что единственным средством зашиты италоязычных

меньшинств в прибрежных районах Австрии от поглощения их славянским

большинством было сохранение единства Австрийского государства, конституция

которого гарантировала равные права всем лингвистическим группам.

[Итальянцы составляли значительную часть населения на землях Юлийской

крайны. До крушения Габсбургской империи эти южнославенские области

находились под владычеством Австро-Венгрии, затем вошли в состав Италии.

Книга Л. Мизеса написана в то время, когда вопрос об итальянских

меньшинствах активно дебатировался в связи с включением большей части

Юлийской крайны в Югославию.] Муссолини был одной из самых жалких фигур

истории, ничтожный хвастун и щеголь. Но остается фактом, что его первое

значительное историческое достижение по-прежнему одобряется его

соотечественниками и подавляющим большинством его зарубежных хулителей.

С окончанием войны популярность Муссолини упала. Популярность русских

событий вывела вперед коммунистов. Но грандиозная коммунистическая авантюра

-- захват предприятий в 1920 году -- окончилась полным провалом, и

разочарованные массы вспомнили прежнего лидера социалистической партии. Они

ринулись в новую партию Муссолини, к фашистам. Молодежь с клокочущим

энтузиазмом приветствовала самозванного наследника Цезарей. Позднее

Муссолини хвастал, что он спас Италию от коммунизма. Его враги страстно

оспаривают это утверждение. Коммунизм, говорят они, уже не был реальной

угрозой в Италии, когда Муссолини захватил власть. Истина в том, что провал

коммунистов стимулировал приток сил в ряды фашистов, что и дало им

возможность разгромить все остальные партии. Сокрушительная победа фашистов

была не причиной, но следствием поражения коммунистов.

Программа фашистов, составленная в 1919 году, была резко

антикапиталистической . Ее могли бы одобрить не только

самые радикальные сторонники Нового Курса, но и коммунисты. Когда фашисты

пришли к власти, они позабыли о тех пунктах программы, которые относились к

свободе печати, мысли и праву на создание организаций. В этом отношении они

оказались добросовестными учениками Бухарина и Ленина. Более того, они не

уничтожили, как было обещано, промышленные и финансовые корпорации. Италия

чрезвычайно нуждалась в иностранных займах для развития промышленности.

Основной проблемой фашистов в первые голы правления было завоевать доверие

иностранных банкиров. Для них было бы самоубийственным разрушение

итальянских корпораций.

Экономическая политика фашистов вначале ничем не отличалась от политики

всех других стран Запада. Это была политика интервенционизма. С годами она

все сильнее сближалась с социализмом нацистского образца. Когда Италия,

после поражения Франции, вступила во вторую мировую войну, ее экономика уже

во всех деталях походила на экономику нацистского типа. Отличием было то,

что фашисты оказались еще менее эффективными и еще более коррумпированными,

чем нацисты.

Но Муссолини не мог долго прожить без собственной экономической философии,

фашизм возник как новая философия, неслыханная прежде и не известная другим

народам. Он заявил о себе, как о благовествовании, которое восставший дух

древнего Рима несет угасающим демократическим народам, варварские предки

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9