Культура эпохи средневековья

Известность и признание, которые Феофан получил на Руси,

засвидетельствовал Епифаний Премудрый, известный автор «житий» святых, в

том числе Сергия Радонежского. Он пишет о художнике, как «изографе

нарочитом и живописце изящном во иконописцах», «преславном мудреце»,

«философе зело хитром». А на одной из летописных миниатюр Гречин изображен

за работой.

Его младший современник Андрей Рублев, величайший русский живописец

средневековой Руси, родился в 1360-е или 1370-е годы, скончался около 1430

г. Его судьба тесно связана с двумя обителями — Троице-Сергиевой и

московской Андрониковой. В первой из них он был «в послушании» у преемника

Сергия Радонежского — игумена Никона; вероятно, работал в иконописной

мастерской. Затем перешел в Москву, и здесь расписывал, вместе с Феофаном

Греком и Прохором с Городца, Благовещенский собор в Кремле (в летописях

известие об этом — под 1405 г.; это — первое упоминание о нем). Три года

спустя он, уже в содружестве с близким ему Даниилом Черным, трудится над

росписями Успенского собора во Владимире. Следующие его творения -фрески и

иконы Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря (середина 1420-х годов), в

конце жизни — фрески Андроникова монастыря.

Рублеву или его ученикам приписывают и другие работы, например, в

Звенигороде к западу от Москвы — росписи алтарных столбов Успенского собора

на Городке, алтарной преграды Рождественского собора Саввино-Сторожевского

монастыря. Предания говорят и о многих других фресках и иконах, как будто

им же написанных. Но это весьма проблематично. Во всяком случае нельзя не

видеть, что имя Рублева, его мастерство приобретали большую популярность,

которая сохранилась и в более поздние времена.

Самое прославленное произведение Рублева — «Троица» из иконостаса

Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря. Образы трех ангелов, явившихся

Аврааму, написаны в благородных античных традициях, с безупречной

изящностью, мягкостью, лиризмом. В иконе проявился истинно национальный

русский гений — ее гармоничность, нежность, прозрачность красок,

поэтичность и душевность отразили лучшие черты национального характера,

лиричность русской природы То же можно сказать об иконе «Спас» из

Звенигорода и других работах гениального мастера. Простота, ясность,

мягкость красок, образов, идеи мира, гуманности, источаемые его иконами и

фресками, делают творения Рублева высочайшими образцами живописного

мастерства, национального духа русского народа эпохи собирания земель

вокруг Москвы, открытой борьбы с Ордой, складывания великорусской

народности.

Иконы и фрески Рублева, он сам упоминаются в летописях. Иконы его дарили

друг другу знатные люди. А Стоглавый собор 1550 г. постановил: «Писати

иконописцем иконы... как писал Андрей Рублев и прочие пресловущие

иконописцы».

Писание икон в XV в. стало занятием многих людей, и они широко

распространялись по всей Руси. Их сюжеты оставались традиционными — сцены

и персонажи Ветхого и Нового Завета. Но нередко появляются и светские

мотивы. Мастера пишут на иконах природу, городские здания и, что еще

интересней, реальных людей. Так, на иконе «Молящиеся новгородцы»

изображены боярин и его семья, всего девять фигур. На другой — новгородцы

и суздальцы той поры, когда они сражались друг с другом на Ждане горе

(1135). Иконопись Новгорода XV в. переживала расцвет; она привлекает

яркостью красок, точной и тонкой прорисовкой фигур.

Московская живопись отмечена немалыми достижениями к концу XV столетия

Связано это с творчеством выдающихся мастеров — Дионисия и его школы. Он

сам и его помощники украшали фресками соборы Иоснфо-Волоколам-ского,

Пафнутьево-Боровского, Ферапонтова (под Вологдой) монастырей и др. Их же

трудами создан иконостас Успенского собора в Московском Кремле. В

изображении Богородицы, считавшейся покровительницей Москвы, других

персонажей библейской истории поражают яркая красочность, декоративность,

которые потом надолго станут отличительными чертами русской иконописи

XVI—XVII вв. Творения Дионисия, «хитрого» (искусного), по словам летописца,

мастера, и других художников пронизаны атмосферой победного ликования,

торжественности, уверенности. Они ярко отразили свое время — завоевание

независимости от Орды, объединение русских земель и создание единого

могучего государства во главе с Москвой.

На рубеже XV—XVI столетий, с одной стороны, определяется преобладание

московской живописной школы в России; с другой — усвоение ею традиций

местных школ, которые постепенно нивелировались под влиянием общерусского

культурного центра, каким стала Москва с ее мастерами, идеями,

устремлениями. Парадность, торжественность, праздничность, ликующая

возвышенность не могли не трогать сердца русских людей того славного и

сложного времени. Но нарастали, и тогда, и позднее, черты официозности,

возвеличения самодержавия. С этим причудливо сочетались черты реализма,

пробивавшиеся сквозь толщу догматических, консервативных устоев в живописи,

как и в целом в культуре. Например, в росписях царских палат, сделанных

после «великого» московского пожара 1547 г. (а наблюдал за работой сам

царский духовник Сильвестр), преобладающее место заняли не церковные, а

светские, в том числе исторические, темы. Подобные «вольности» вызвали

протест поборников старины, традиционалистов. В частности, влиятельный

царский дьяк И. Висковатый (глава Посольского приказа) возмущался тем, что

Бог Саваоф и иные «духи» изображены на фресках по-земному, как обычные

люди. Но его не послушали.

В середине века, после взятия войсками Ивана Грозного Казани, появилась

икона «Церковь воинствующая», посвященная этому важному событию. На ней

изображен юный царь, скачущий с алым знаменем во главе своих ратников.

Многие «земные» сюжеты художники запечатлели на миниатюрах — в «Четьях-

Минеях» митрополита Макария, Лицевом летописном своде, «Христианской

топографии» Козьмы Индикоплова.

Красочность и тщательная проработка деталей, изящество и тонкость рисунка

характерны для икон «строгановской школы». Ее представители (Прокопий

Чирин, Никифор Савин и др.) работали в Москве, но часто выполняли заказы

сольвычегодских богачей Строгановых. Их произведения, яркие, красочные,

миниатюрные, напоминают ювелирные изделия. Они оказали в последующем

большое влияние на развитие русского искусства; например, ее традиции до

сих пор сохраняют мастера Палеха.

В целом живопись конца XV—XVI в. дала русскому искусству немало —

мастерство в рисунке, яркость красочной гаммы, радостное ощущение бытия,

подъем национального духа. Но одновременно наблюдаются известный отход от

могучих образцов Андрея Рублева и Феофана Грека, снижение богатырского

«дыхания» искусства эпохи Куликовской битвы. При этом поступательное

развитие живописи подготовило его будущие успехи.

5. АРХИТЕКТУРА

После монголо-татарского нашествия долгое время летописи

упоминают лишь о строительстве недошедших до нас деревянных сооружений. С

конца XIII в. в избежавшей разорения Северо-западной Руси возрождается и

каменное зодчество, прежде всего военное. Возводятся каменные городские

укрепления Новгорода и Пскова, крепости на приречных мысах (Копорье) или на

островах, порой с дополнительной стеной у въезда, образующей вместе с

основной защитный коридор – «захаб» (Изборск, Порхов). С середины XIV в.

стены усиливаются могучими башнями, в начале над воротами, а затем и по

всему периметру укреплений, получающих в XV веке планировку, близкую к

регулярной. Неровная кладка из грубо отесанного известняка и валунов

наделяло сооружение живописью и усиливало их пластическую выразительность.

Такой же была кладка стен небольших однокупольных четырехстолпных храмов

конца XIII – 1-й половины XIV вв., которым обмазка фасадов придавала

монолитный облик. Храмы строились на средства бояр, богатых купцов.

Становясь архитектурными доминантами отдельных районов города, они

обогащали его силуэт и создавали постепенный переход представительного

каменного кремля к нерегулярной деревянной жилой застройке, следующей

естественному рельефу. В ней преобладали 1-2 этажные дома на подклетах,

иногда трехчастные, с сенями посередине.

В Новгороде развивалось его прежняя планировка, прибавилось улиц,

ведущих к Волхову. Каменные стены Детинца и Окольного города, а так же

церкви построенные на средства отдельных бояр, купцов, и групп горожан,

изменили облик Новгорода. В XIII-XIV вв. зодчие переходят в завершениях

фасадов церквей от полукружий-«закомар» к более динамичным фронтонам –

«щипцам» или чаще к трехлопастным кривым, отвечавшим форме сводов, более

низких над углами храма. Величественны и нарядны храмы 2-й половины XIV в.

– поры расцвета новгородской республики, - полнее отражавшее мировоззрение

и вкусы горожан. Стройные, удлиненных пропорций, с покрытием на восемь

скатов по трехлопастным кривым, которое позднее часто переделывалось на

пощипцовое, они совмещают живописность и пластическое богатство

архитектурного декора (уступчатые лопатки на фасадах, декоративные аркады

на апсидах, узорная кирпичная кладка, рельефные «бровки» над окнами,

стрельчатые завершения перспективных порталов) с тектонической ясностью и

компактностью устремленной вверх композиции. Широкая расстановка столбов

внутри делала просторнее интерьеры. В XV в. Новгородские храмы становятся

интимнее и уютнее, и них появляются паперти, крыльца, кладовые в

подцерковье. С XIV-XV вв. в Новгороде появляются каменные жилые дома с

подклетками и крыльцами. Одностолпная «Грановитая палата» двора

архиепископа Евфимия, построенные при участии западных мастеров, имеет

готические нервюрные своды. В других палатах стены членились лопатками и

горизонтальными поясками, что перешло в монастырские трапезные XVI в.

В Пскове, ставшем в 1348 г. независимым от Новгорода, главный,

Троицкий собор имел, судя по рисунку XVII в., закомары, расположенные на

разных уровнях, три притвора и декоративные детали, близкие новгородским.

Поставленный в кремле (Кром) на высоком мысу при слиянии Псковы и Великой,

собор господствовал над городом, который рос к югу, образуя новые,

огражденные каменными стенами части, прорезанные улицами, ведущими к

кремлю. В дальнейшем псковичи разрабатывали тип четырехстолпной

трехапсидной приходской церкви с позакомарным, а позднее и восьмискатным

пощипцовым покрытием. Галереи, приделы, крыльца с толстыми круглыми

столбами и звонницы придавали этим, словно вылепленным от руки приземистым

постройкам, возводившимся вне кремля, особую живописность. В псковских

бесстолпных одноапсидных церквях XVI в. барабан с куполом опирался на

пересекающиеся цилиндрические своды или на ступенчато расположенные арки. В

Пскове, как и в Новгороде улицы, имели бревенчатые мостовые и были так же

застроены деревянными домами.

С началом возрождения Москвы в ней в 1320-1330-х гг. Появляются

первые белокаменные храмы. Не сохранившийся Успенский собор и собор Спаса

на Бору с поясами резного орнамента на фасадах восходили по типу к

четырехстолпным с тремя апсидами владимирским храмом домонгольской поры. Во

второй половине XIV в. строятся первые каменные стены Кремля на треугольном

в плане холме при впадении Неглинной в Москву-реку. На востоке от Кремля

расстилался посад с параллельной Москве-реке главной улицей. Схожие по

плану с более ранними, храмы конца XIV – начала XV вв. благодаря применению

дополнительных кокошников в основании барабана, приподнятого на подпружных

арках, получили ярусную композицию верхов. Это придавало зданиям живописный

и праздничный характер, усиливавшийся килевидными очертаниями закомар и

верхов порталов, резными поясками и тонкими полуколонками на фасадах. В

соборе московского Андроникова монастыря угловые части основного объема

сильно понижены, а композиция верха особенно динамична. В бесстолпных

церквах московской школы XIV- начала XV вв. каждый фасад иногда увенчивался

тремя кокошниками. В формировании к концу XV в. централизованного

государства выдвинуло задачу широко развернуть строительство крепостных

сооружений в городах и монастырях, а в его столице – Москве – возводить

храмы и дворцы, отвечающие ее значению. Для этого были приглашены в столицу

зодчие и каменщики из других русских городов, итальянские архитекторы и

инженеры по фортификации. Основным строительным материалом стал кирпич.

Московский Кремль, вмещавший резиденции великого князя, митрополита,

соборы, боярские дворы, монастыри, был во второй половине XV в. расширен до

нынешних размеров, а посад охватил его с трех сторон и был прорезан

радиальными улицами. На востоке от Кремля возникла Красная площадь, часть

посада была окружена в 1530-х гг. каменной стеной, а затем каменная стена

Белого города и деревоземляная стена Земляного города окружили столицу

двумя кольцами, что и определило радиально - кольцевую планировку Москвы.

Монастыри-крепости, защищавшие подступы к городу и созвучные Кремлю по

своему силуэту, со временем стали композиционными центрами окраин Москвы.

Радиальные улицы с бревенчатыми мостовыми вели к центру через увенчанные

башнями ворота Земляного и Белого городов. Жилая застройка городских улиц

состояла в основном из деревянных домов, имевших два – три этажа на

подклетах, отдельные крыши над каждой частью дома, средние сени и крыльцо.

Кремли других городов, как и в Москве, следовали в своих планах рельефу

местности, а на ровных местах имели правильные прямоугольные планы.

Крепостные стены стали выше и толще. Навесные бойницы и зубцы в виде

ласточкина хвоста примененные итальянскими архитекторами в Московском

Кремле, появились и в кремлях Новгорода, Нижнего Новгорода, Тулы и др.

Позднее башни стали декорироваться лопатками и горизонтальными тягами, а

бойницы – наличниками. Свободнее от новых влияний были крепости дальних

Кирилло-Белозерского и Соловецкого монастырей, с мощными стенами и башнями,

сложенными из крупных валунов и почти лишенными украшений.

Сохранившаяся часть великокняжеского кремлевского дворца в Москве

с огромным одностолпным залом наделена чертами западной архитектуры

(граненый руст, парные окна, ренессансный карниз), но вся композиция

дворца, слагавшаяся из отдельных зданий с переходами и крыльцами, близка к

композиции деревянных хором. В архитектуре Успенского собора Московского

Кремля, который было предложено строить наподобие одноименного собора XII

в. во Владимире, традиции владимиро-суздальского зодчества подверглись

существенному переосмыслению. Величественный пятикупольный храм с редкими

щелевидными окнами, прорезанными в могучих барабанах и в глади стен,

опоясанных аркатурным фризом, мощнее по пропорциям и монументальнее своего

прототипа. Впечатляющим контрастом несколько суровым фасадам собора служит

интерьер с шестью равномерно расставленными высокими тонкими столбами,

придающими ему вид парадного зала. Храм-колокольня Ивана Великого,

господствовавший не только не только над Кремлем, но и над всей Москвой,

стал традиционным образцом для подобных высотных доминант и в других

русских городах. Попытка перенести в русский храм мотивы раннего

венецианского Возрождения привела к несоответствию ярусных членений фасада.

В других храмах второй половины XV-XVI в. встречаются свойственные

Московской архитектуре XIV-XV вв. ярусы килевидных закомар, но их ритм

менее динамичен, а размеренные членения фасадов, украшенных аркатурными

фризами узорной кладкой с терракотовыми деталями, делают храмы нарядно-

величавыми. Терракотовые детали встречаются в Белозерье и Верхнем Поволжье,

например, в дворцовой палате в Угличе, где венчающие щипцы над гладкими

стенами заполнены узорной кирпичной кладкой с терракотовыми вставками.

Фасады других светских построек этого времени, как правило, скромнее.

От XIV-XVI вв. сохранилось несколько деревянных церквей. Более

ранние – «клетские», напоминающие избу с двухскатной крышей и пристройками.

Церкви XVI в. – высокие, восьмигранные, крыты шатром, а пристройки с двух

или с четырех сторон имеют криволинейные кры-ши – «бочки». Их стройные

пропорции, контрасты фигурных «бочек» и строгого шатра, суровых рубленых

стен и резьбы галереи и крылец, их неразрывная связь с окружающим пейзажем

– свидетельства высокого мастерства народных мастеров – «древоделей»,

работавших артелями.

Рост Русского государства и национального самосознания после

свержения татарского ига отразился в каменных храмах-памятниках XVI в.

Являя собой высокое достижение московского зодчества, эти величественные

постройки, посвященные важным событиям, как бы соединяли в себе

динамичность деревянных шатровых церквей и ярусных завершений храмов XIV –

XV вв. с монументальностью соборов XVI в. В каменных церквах-башнях

ведущими стали формы, присущие камню, - ярусы закомар и кокошники вокруг

прорезанного окнами шатра. Иногда и шатер заменялся барабаном с куполом или

же башни с куполами окружали центральную, крытую шатром башню. Преобладание

вертикалей наделяло ликующей динамичностью устремленную в высь композицию

храма, как бы вырастающего из окружающего его открытых «гульбищ», а

нарядный декор придавал сооружению праздничную торжественность

В храмах конца XV и XVI вв. применение так называемого

крестчатого свода, опиравшегося на стены, избавляло интерьер от опорных

столбов и позволяло разнообразить фасады, которые получали то

трехлопастное, то имитирующее закомары завершение, то увенчивались ярусами

кокошников. Наряду с этим продолжали строить четырехстолпные пятикупольные

храмы, иногда с галереями и приделами. Каменные одностолпные трапезные и

жилые монастырские постройки XVI в. имеют гладкие стены, увенчанные простым

карнизом или пояском узорной кладки. В жилой архитектуре господствовало

дерево, из которого строились и дома в 1-2 этажа, и боярские и епископские

дворцы, состоявшие из связанных переходами многосрубных групп на подклетах.

В XVII в. переход к товарному хозяйству, развитие внутренней и

внешней торговли, усиление центральной власти и расширение границ страны

привели к росту старых городов и возникновению новых на юге и востоке, к

постройке гостиных дворов и административных зданий, каменных жилых домов

бояр и купцов. Развитие старых городов шло в рамках уже сложившейся

планировки, а в новых городах-крепостях пытались внести регулярность в

планировку улиц и форму кварталов. В связи с развитием артиллерии, города

окружались земляными валами с бастионами. На юге и в Сибири строились и

деревянные стены с земляной засыпкой, имевшие башни с навесным боем и

низкими шатровыми крышами. Каменные стены среднерусских монастырей в то же

время теряли свои старые оборонительные устройства, становились более

нарядными. Планы монастырей стали регулярнее. Укрупнение масштабов Москвы

вызвало надстройку ряда кремлевских сооружений. При этом больше думали

выразительности силуэта и нарядности убранства, чем об улучшении

оборонительных качеств укреплений. Сложный силуэт и богатую белокаменную

резьбу карнизов, крылец и фигурных наличников получил теремной дворец,

построенный в Кремле. Возрастает число каменных жилых зданий. B XVII в. они

обычно строились по трехчастной схеме (с сенями посередине), имели

подсобные помещения в нижнем этаже и наружное крыльцо. Третий этаж в

деревянных зданиях часто был каркасным, а в каменных – с деревянным

потолком вместо сводов. Порой верхние этажи каменных домов были

деревянными. В Пскове дома XVII в. почти лишены декоративного убранства, и

лишь в редких случаях окна обрамлялись наличниками. Среднерусские кирпичные

дома, часто асимметричные, с разными по высоте и форме крышами, имели

карнизы, междуэтажные пояса, рельефные наличники окон из профильного

Страницы: 1, 2, 3