Распространение животных на Земле

распространена в Америке (она добралась даже до Кубы). Такое быстрое

расселение этой цапли на Американском континенте неудивительно, поскольку

там нет конкурентов — птиц со сходным образом жизни. С 1948 года египетская

цапля живет и в Австралии, где ее пытались акклиматизировать еще в 1933

году. Так как эта попытка кончилась неудачей, то и в Австралию египетская

цапля, по всей вероятности, попала самостоятельно.

Еще удивительнее темпы расширения ареала кольчатой горлицы в юго-восточной

и Центральной Европе. До сих пор нет удовлетворительного объяснения причин

и скорости ее внезапного расселения. Сходные с современными климатические

условия были и в прошлые времена, а каких-либо изменений в характере

ландшафтов, которые могли бы спровоцировать распространение этой птицы, не

наблюдалось. Так же внезапно и без видимой причины увеличил свой ареал

канареечный вьюрок. В 1800 году его совершенно не было в Центральной

Европе, а в 1925 он встречался уже вплоть до Рижского залива.

У млекопитающих взрослые нередко изгоняют со своих участков подросшее

потомство. Обычно этому способствует система сложившихся в популяции

общественных взаимоотношений. По этой причине, а может быть, в поисках пищи

или партнера животные часто перемещаются на значительные расстояния. В

последние годы лоси с востока проникли в ГДР, затем в ФРГ (Баварию) и

Австрию.

До самого последнего времени сюда забредали и волки, добираясь до

Ростокской пустоши (1952), округа Люкау (1961) и Нижней Саксонии (1948,

1952, 1955, 1956). Метод мечения позволил установить следующие расстояния,

на которые могут перемещаться некоторые млекопитающие: для белки 240 км,

для песца 1000 км, для лесного нетопыря 1650 км и для рыжей вечерницы 2350

км.

Многие млекопитающие могут удивительно далеко заплывать в море. Косули и

олени нередко переплывают морские проливы. Даже маленькая ласка однажды

проплыла полтора километра. Водные или околоводные млекопитающие удаляются

от берега на очень большие расстояния. Бегемоты, к примеру, осиливают путь

более чем в 30 км между Африкой и Занзибаром. Почти на таком же расстоянии

от ближайшей суши встречали белых медведей. Выдры, прекрасно

приспособившиеся к морской жизни, заселили у северных берегов Советского

Союза острова, удаленные от материка более чем на 15 км, в отдельных

случаях — до 20 км! Громадные водные пространства преодолевают и

пресмыкающиеся. Гребнистый крокодил, например, добрался до Кокосовых

островов Индийского океана. Для этого ему пришлось проплыть свыше 1000 км,

даже если считать, что он отправился в путь с ближайшей точки побережья.

Этих же островов достигли сухопутные змеи, еле оправившиеся после столь

длительного путешествия. Конечно, никто не возьмется утверждать, что добрая

часть пути не была ими проделана пассивно.

Активное расселение земноводных весьма ограниченно. К тому же они

значительно чувствительнее к повышенной солености воды, чем другие наземные

или пресноводные позвоночные. Это определяется высокой проницаемостью их

кожи, через которую происходит поглощение воды, а также часть газообмена.

Поэтому распространению земноводных препятствуют даже узкие морские

проливы. Непреодолимы для большинства видов и аридные области, поскольку

там нет водоемов, существующих хотя бы в течение нескольких недель, которые

необходимы для развития личинок земноводных.

Есть рыбы, регулярно выбирающиеся на берег в поисках добычи. Ловко

передвигаются по суше, опираясь на плавники и подскакивая, илистые прыгуны

( Periophthalmus ), которые живут на многих тропических побережьях, за

исключением американских. Рыба-ползун южной Азии ( Anabas testudinaceus ) и

южноамериканские панцирные сомики {Hoploster-пит) Тоже нередко странствуют

по суше и могут заселить таким образом новые Водоемы. Даже наши угри иной

раз переползают из одного водоема в другой. Способность переносить большие

колебания солености воды развита у рыб по-разному.

Помимо регулярных миграций, о которых речь пойдет в следующей главе,

некоторые рыбы совершают чуть ли не кругосветные путешествия. Треска,

помеченная в Северном море, была поймана спустя 4,5 года у берегов

Ньюфаундленда. Два небольших синих тунца (Thunnus thynnus) пересекли

Атлантический океан от залива Массачусетс до Бискайского залива за 5 лет.

Два крупных тунца того же вида проплыли от Багамских островов до побережья

Норвегии, проделав за неполных 4 месяца путь длиной около 4200 км (если

считать, что они шли напрямик). Рекорд поставил тунец, добравшийся от

берегов Мексики до Южной Японии, где его обнаружили через 5 с лишним лет.

Такие хорошие пловцы, естественно, распространены очень широко. Среди

активно перемещающихся на большие расстояния беспозвоночных нужно назвать

прежде всего насекомых, преодолевающих при этом серьезные преграды. В

Прибалтике нередко можно видеть бабочек-белянок, прямиком летящих к

материку с моря. Они стремятся сюда с какого-нибудь из островов, возможно,

очень отдаленного. В Северном и Балтийском морях Гейдеманн обнаружил в 30

км от берега более 100 видов насекомых, которые прилетали в ловушки,

установленные на плавучих маяках. Около 95% особей составляли мухи и

комары, на втором месте оказались паразитические перепончатокрылые, за ними

следовали бабочки и жуки. Многие бабочки могут садиться на воду; отдохнув,

они вновь пускаются в путь. Так, бабочка монарх (см. стр. 55) прославилась

тем, что нередко пересекает Атлантический океан. При этом она, несомненно,

использует попутный ветер (отбросим возможность совершения части пути

пароходом). Свои способности к быстрому расселению и преодолению огромных

морских пространств эта бабочка доказала, заселив острова Тихого океана.

Многих бабочек не останавливают даже высокогорные перевалы. Выше границы

леса находят иногда и журчалок, хотя едва ли там есть тли, которыми

питаются их личинки.

Очень далеко летают стрекозы. Но особое впечатление производят странствия

саранчи :

личинки в дальний путь пускаются «пешком», а взрослые продолжают его уже по

воздуху. Обычно более активные животные распространены шире, особенно в

сравнении с их мелкими родичами. Рысь, обыкновенная лисица, волк, медведь,

благородный и северный олени, лось и зубр встречаются и в Европе и в

Америке. А вот из многочисленных и там и тут грызунов только бобр живет на

обоих материках'. Конечно, из этого правила есть исключения. Так, крас-

ноголовый королек и крапивник встречаются в Северной Америке, куда не

попали ни беркут, ни аист, ни серая цапля. Но существование этой

закономерности не вызывает сомнения, если мы возьмем для сравнения еще

более удаленные области. В Австралии нам могли бы встретиться следующие

среднеевропейские виды:

чомга, большая поганка (Podiceps cristatus), большой баклан (Phalacrocorax

carbo), малая выпь (Ixobrychus minutus),

скопа (Pandion haliaetus),

черный коршун (Milvus korschun),

лысуха (Fulica atra),

кулик-сорока {Haematopus ostralegus),

морской зуек (Charadrius alexandrinus),

чайконосая крачка (Gelochelidon nilotica),

малая крачка (Sterna albifrons),

сапсан (Faico peregrinus),

погоныш-крошка (Porzana pusilla),

сипуха (Tyto alba).

Немало знакомых нашлось бы и в Южной Америке:

кваква (Nycticorax nycticorax), полевой лунь (Circus cyaneus), сапсан

(Faico peregrinus), камышница (Gallinula chloropus), кулик-сорока

{Haematopus ostralegus), морской зуек (Charadrius alexandrinus), бекас

(Capella gallinago), сипуха (Tyto alba),

болотная сова (Asio flammeus), которая встречается также на Фолклендских и

Галапагосских островах и на Гавайях!

А вот представителей наших мелких певчих птиц мы бы там искали напрасно.

Однако для величины ареала существенны не только летные качества. Решающую

роль играет также характер местообитания. Поэтому среди широко

распространенных видов преобладают водные птицы.

Возможности пассивного расселения и его значение.

Не менее широко распространены и мелкие беспозвоночные. Среди насекомых

много видов, общих для Европы и Северной Америки. А покопавшись в лужах в

других частях света, мы нашли бы там среди насекомых, клещей, мелких

ракообразных и простейших немало знакомцев или их близких родственников.

Все это свидетельствует о существенной роли пассивного расселения.

(Преднамеренное переселение животных мы, разумеется, не принимаем во

внимание.)

Сотни лет суда перевозили животных от одного берега к другому чисто

случайно, нередко вместе с грузом. Среди различных сельскохозяйственных

продуктов, мяса, каких-либо растений и семян или древесины в первую

очередь, конечно, оказывались насекомые, клещи и пауки. Банановый склад и в

наши дни сокровищница для зоолога. Там он может найти паука-птицеяда,

большого, отливающего золотом жука-щитоноску, каких-нибудь экзотических

прямокрылых, пчел и других насекомых. Счастливцу порой подвернется даже

хамелеон. Попал ведь киви в 1866 году на парижский рынок с какими-то

растительными продуктами из Новой Зеландии! Сравнивая фауну насекомых

Северной Америки и Европы, мы найдем целый ряд общих видов, которые

пересекли Атлантический океан лишь после заселения Америки европейцами. В

Австралии из 119 видов тлей только 11 или 15 можно считать автохтонными

(местного происхождения).

Интересно, что Америка в процессе взаимного обмена видами с Европой

гораздо больше получила, чем отдала. Отношение составляет примерно 10:1!

Шведский исследователь Линдрот, много и успешно занимавшийся

трансатлантическими связями, объясняет это следующим образом. Европейские

парусные суда долгое время ходили на ловлю рыбы к Ньюфаундленду. Туда они

шли с балластом из земли или песка, который набирали на берегу, отправляясь

в путь, и сгружали, прибыв на место. Так были перевезены многие мелкие

наземные или почвенные животные и, конечно же, разнообразные растения. Они

еще лучше, чем животные, демонстрируют действенность пассивного расселения.

(Большинство придорожных растений штата Новая Англия европейского

происхождения.)

Труднее объяснить, почему и в наше время чаще происходят заносы с востока

на запад, нежели наоборот. Особенно отчетливо это проявилось в обмене

сельскохозяйственными и лесными вредителями. Частичное объяснение этого

факта состоит, вероятно, в том, что многие животные легче переносят сухие

зимние холода, нежели влажные. Правда, и Европа получила несколько

пренеприятных «подарков», а именно: виноградную филлоксеру (впервые

опустошившую французские виноградники в 1868 году), калифорнийскую щитовку

(Венгрия, 1928) и колорадского жука (его завозили еще в прошлом веке, но

окончательно он прижился только в 20-х годах нынешнего столетия).

Здесь стоит вспомнить еще одного знаменитого новосела европейской фауны —

китайского мохнато-рукого краба ( Eriocheir sinensis ), родина которого

Корея и восточный Китай. Он также попал в .Европу с балластом; теперь для

этой цели используют воду. В 1912 году первый мохнаторукий краб был пойман

в реке Аллер. После этого единичные экземпляры встречались в реках западнее

Рейна и в Балтийском море. А затем в результате массового размножения он

заполонил Везер, Эльбу и их притоки. Например, в Везере с января по май

1935 года было добыто 3,5 млн. штук этих крабов. В Гавеле ежедневный улов

достигал иногда 15 000 штук1. Мохнаторукие крабы мечут икру в устьях рек, а

молодь мигрирует вверх по реке. Особенно прыткие добрались даже до Праги,

продвигаясь против течения от самого Куксхафена. В возрасте примерно пяти

лет крабы возвращаются обратно в устья рек. Они причиняют очень большой

вред, поедая рыб в сетях и повреждая сами сети, а также разрушая своими

норами дамбы и плотины. И если теперь мы редко слышим о мохнаторуком крабе,

это связано не только с тем, что в загрязненных реках Европы рыболовство

почти совсем потеряло смысл. После сооружения плотины на Эльбе у Гестхахта

проникновение этого животного во внутренние водоемы практически стало

невозможным, что и привело к резкому сокращению его численности.

Суда могут заносить на новое место и организмы, которыми обрастают их

днища, — водоросли, мшанки, моллюски и ракообразные, главным образом

морские желуди ( Balanus ) и морские уточки {Lepas). Именно таким образом

морские уточки, уроженки тропических морей, попадают иногда в порты

Балтийского моря. Через Панамский канал вместе с судами ежегодно «проходят»

сотни тонн организмов. После восьми с половиной часов пути по каналу многие

из них остаются живыми.

На корабельных днищах, а то и прикрепившись к сплавному лесу, начинала

свой путь из бассейна Каспия речная дрейссена. Она прекрасно снаряжена для

пассивного расселения, так как использует для прикрепления к субстрату

выделения специальных биссусовых желез, отсутствующих у наших пресноводных

моллюсков. К тому же дрейссена легко переносит относительно высокую

соленость и длительное пребывание вне воды. Ныне ее находят во многих реках

и озерах Центральной Европы. Правда, этот моллюск когда-то уже жил здесь,

но постепенно отступил на юго-восток. Когда же строительство каналов

открыло путь для расселения южнорусской пресноводной фауны, дрейссена

быстро и наилучшим образом воспользовалась этой возможностью. У берегов

Северного моря стала в настоящее время обычной американская улитка-туфелька

{Crepidula form -cata), которая теперь весьма ощутимо вредит устричным

банкам. Она и занесена-то вместе с устрицами, и впервые была отмечена у

Силта в 1934 году.

Животное, жизнь которого слишком коротка, чтобы перенести морское

путешествие, сегодня может спокойно проделать тот же путь на автомобиле,

поездом или самолетом. Да и скорость судов значительно возросла. Правда,

эффективность массовой транспортировки относительно невелика. Например,

учитывая опасность завоза насекомых при авиаперевозках, самолеты перед

стартом регулярно обрабатываются дезинсектицидами.

Человек «расселяет» животных на своих кораблях всего лишь сотни, от силы

тысячи лет. Миллионы же лет живые существа совершали морские путешествия на

стволах деревьев или на плавучих островках (такие островки, в частности,

нередко выносят в море южноамериканские реки). Они дрейфовали на льдинах,

быть может, даже на обломках пемзы или на кокосовых орехах. В наше время

шансы на успешное завершение такого путешествия в Европе, по-видимому,

чрезвычайно малы — вряд ли хоть одно бревно доплывет до моря по Рейну,

Одеру или Эльбе. В прошлом дело обстояло совсем иначе.

По сибирским рекам и сейчас еще сплавляют огромное количество леса.

Плывущие деревья, в корнях которых животные прячутся от воды, отнюдь не

редкость и в водах моря Банда южнее острова Сулавеси. В 1892 году к

американскому берегу прибило плавучий остров размером 30 на 30 м. Стоявшие

на нем десятиметровые деревья, которые держались, очевидно, за счет

переплетения корней, проделали путь по меньшей мере в 1500 км. Конечно,

после такого путешествия наземные животные вряд ли благополучно сошли на

берег, но за сотни тысяч и миллионы лет могло произойти даже такое

невероятное событие. Широкое распространение многих гекконов объясняют как

раз тем, что они откладывают на стволах деревьев яйца с очень длительным

сроком развития.

Ярким примером использования для «переездов» естественных плотов служит

неспособный к полету жук Micralymma marinum из семейства стафилинид

(Staphylinidae). Он встречается на литорали побережий северной Африки и

Западной Европы и в то же время широко распространен далеко к северу — в

Гренландии, на Шпицбергене и на острове Медвежьем. Его можно найти даже на

берегах залива Мэн. Такая своеобразная картина наводит на мысль, что с

помощью водорослей или бревен этот жук для «переезда» воспользовался

Гольфстримом и Восточно-Гренландским течениями. Подобным же образом смогла

расширить свой исходный ареал садовая улитка (Cepaea hortensis). Улиткам к

тому же не обязательны какие-либо плавучие средства, так как они легко

переносят длительное пребывание в морской воде (некоторые пресноводные

улитки, например, способны жить в ней свыше двух недель).

Морские течения, естественно, играют большую роль в транспортировке

планктонных личинок. С их помощью широкие ареалы нередко имеют и сидячие

животные, такие, как губки и кораллы. Наиболее выражено действие течений до

150 м, но и значительно глубже тоже еще происходит перемещение водных масс.

Этим, например, можно объяснить, что около 90% веслоногих ракообразных из

глубин Индийского океана встречаются и в Атлантическом океане. Пальмовый

вор (Birgus latro) этот удивительный рак, который сначала живет в море, в

раковине моллюска, как «нормальный» рак-отшельник, а позднее бесчинствует в

кокосовых рощах, разгрызая орехи, распространен полосой от южных морей и

восточной части Малайского архипелага до Тайваня и Рюкю. Такую форму его

ареала можно объяснить морскими течениями, поскольку жизненный путь рака

начинается с планктонной личинки.

Чрезвычайно широко распространены и виды, которые всю жизнь ведут

планктонное существование, в то время как большинство литоральных

обитателей (животных прибрежных вод) не могут преодолеть сколько-нибудь

значительных морских пространств, потому что время жизни их личиночной

стадии слишком коротко, особенно у тропических видов. Им не удается

перебраться, например, от восточных полинезийских островов в Южную Америку

даже с помощью пассатов. Только кораллы в этих отдаленных областях

обнаруживают близкое родство. Зато и личиночные стадии у них

продолжительнее:

20, 23 и 30 дней у трех разных видов. На примере Бермудских островов мы

можем судить, какое расстояние еще в состоянии преодолеть большинство

личинок, поскольку оболочники, актинии и рифообразующие кораллы принесены и

приносятся сюда Гольфстримом с Антильских островов. Расстояние почти в 1500

км от Багамских островов личинки преодолевают за 7—12 дней. Разумеется,

множество личинок отправляется совсем не туда, куда следовало бы—ведь они

пускаются в путь не по своей воле1. Правда, это не имеет большого значения,

поскольку для морских животных с планктонными личинками характерна очень

высокая плодовитость.

Однако для передвижения некоторых планктонных и странствующих на «плотах»

животных морские течения не столь важны. Взглянув на поверхность пруда или

озера, легко заметить, как ветер гонит выступающие из воды предметы,

особенно если они едва погружены, что бывает и с попавшими в беду

насекомыми. Планктонные организмы, имеющие особые выросты, которые

возвышаются над поверхностью воды, подвержены опасности высыхания и

солнечных ожогов. Причем эти их особенности, насколько можно судить, не

соответствуют плану строения или образу жизни группы в целом. Зато можно

считать, что расселение с помощью ветра давало определенные селекционные

преимущества. Так странствуют сифонофоры, плавательный пузырь которых может

служить им одновременно и парусом. Великолепно парусное «вооружение»

физалии, или португальского кораблика (Physalia physalia), у которого над

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8