Тоталитарноое Государство

необходимости глубокого преобразования общества на началах разума,

справедливости, равенства и свободы. Это возможно с помощью совершенного

государства. Именно добровольное образование государства и его очищение от

злоупотреблений создают «из тупого, ограниченного животного... разумное

существо - человека». Создание государства означает появление из отдельных,

несовершенных людей «морального и коллективного целого», политического

организма, в котором как бы растворяется независимая человеческая личность.

В этом коллективном теле «частный интерес не только согласуется с общим

благом, но, напротив, при естественном порядке вещей они взаимно исключают

друг друга». Носителем непосредственно выражаемой гражданами общей воли

выступает государство. Лишь оно обладает абсолютной властью, неделимым

суверенитетом. В случае неподчинения отдельных граждан государство имеет

право принудить их к этому силой и тем самым заставить «быть свободными»,

ибо свобода проявляется в соответствии с общей волей.

В средние века, а особенно в Новое время, многие тоталитарные идеи

были воплощены в проектах будущего государства социалистов-утопистов Т.

Мора, Т. Кампанеллы, Г. Бабефа и др. Их, прежде всего Мора, нередко

называют провозвестниками коммунистического тоталитаризма. Одна из наиболее

ярких отличительных черт этого направления тоталитарной мысли - требование

всеобщего равенства. Так, Г. Бабеф призывает «навсегда отнять у каждого

надежду стать более богатым, более влиятельным, превосходящим своими

знаниями кого-либо из сограждан». Для достижения фактического равенства

Бабеф призывал революционным путем установить диктатуру трудового народа и

не останавливаться перед широким использованием насилия. Стремление к

насильственной перестройке общества на принципах коммунистических или

социалистических утопий, а также крайняя нетерпимость к идейным оппонентам,

всякому инакомыслию характерны для многих французских социалистов XIX в.

Тоталитарные идеи получают развитие в творчестве и ряда более поздних

мыслителей: Фихте, Гегеля, Маркса, Ницше и др. Однако практическое звучание

и массовое распространение они получают лишь в ХХ веке. В этот период

тоталитарная теоретическая мысль воплощается в идеологию массовых

социальных движений – коммунистического и социалистического, фашистского и

национал-социалистического. И, ссылаясь на законы общественного развития,

делаются попытки обосновать необходимость перехода к тоталитарной

организации общества.

Становление тоталитаризма.

Прогресс цивилизации в широком смысле слова (включая успехи

просвещения, сделавшие большую часть населения грамотной, успехи в сфере

демократии и обеспечения прав человека, давшие людям возможность выбора в

политике, открывшие путь на политическую арену оппозиции) нес в себе свое

отрицание. Были созданы условия для пропаганды человеконенавистнических,

антигуманных идей, подготовлена почва для «нового средневековья» (термин Н.

Бердяева) – добровольно принимаемого людьми духовного рабства, подчинения

деспотическим режимам, враждебным всякой демократии.

Конечно, не везде условия развития тоталитарных тенденций

реализовались в полном объеме, хотя в 20-30-е гг. во всех без исключения

странах, в том числе и с давними демократическими традициями,

сформировались политические силы (партии, движения, группы),

руководствовавшиеся идейными установками откровенно тоталитарной

ориентации. Тем не менее вопрос об идейно-политических предпосылках

тоталитаризма не столь прост, как это может показаться на первый взгляд.

В принципе тоталитарной можно, очевидно, признать такую идеологию,

которая в той или иной форме обосновывает исключительность роли какой-либо

общности людей (класса, нации, приверженцев той или иной религии,

мировоззрения), связывает с данной общностью выполнение особой миссии, а

также содержит убедительные для ее членов аргументы в пользу того, что лишь

одна, определенная политическая сила призвана их возглавить. Как правило, в

тоталитарной идеологии содержится и понятие «образа врага», ибо борьба

«против» чаще сплачивает людей, чем борьба за достижение чего-либо.

В то же время при определенных условиях любая идея может получить

тоталитарное истолкование. Скажем, стремление к развитию национальных

культур, традиций языка, к восстановлению в своих правах ранее угнетенной

или униженной нации легко трансформируется в воинствующий национализм,

доходящий в своей крайней форме до провозглашения той или иной нации

«высшей», призванной руководить другими. Гуманизм, сочувствие угнетенным,

униженным и обездоленным, которые есть в любом обществе, стремление

улучшить их положение при определенных условиях выливаются в призывы к

«классовой войне» против всякого богатства, за навязывание обществу

уравнительных принципов распределения. Религиозная идея обладает

способностью превращаться из проблемы веры каждого отдельного человека в

основу оправдания нетерпимости по отношению к исповедующим иные религии и

атеистам. Провозглашение приверженности идеалам демократии может быть

вполне совместимо с введением запретов на деятельность иных политических

сил под тем предлогом, что они «недемократичны», или с попытками силой

навязать свое понимание демократии (социалистической либо либеральной)

другим народам.

Историческое развитие в XX в. породило два политических движения,

в наибольшей степени продемонстрировавших предрасположенность к

тоталитаризму – национал-социализм (фашизм) и коммунизм.

Первое с самого начала выступило как тоталитарное. Основой

идеологии нацизма были расовые теории, с помощью которых – со ссылкой на

антропологию, историю, мистические источники – доказывалась «особость» и

«исключительность» одной нации, якобы признанной выполнить особую миссию,

чему мешают многочисленные, враги, внешние и внутренние. Политическая

программа была предельно проста: нации предлагалось сплотиться под

руководством одной партии, возглавляемой одним вождем («фюрером»), изменить

свой образ жизни и достичь полного единения, начать выполнять свою миссию

руководства другими народами (миром).

Тоталитарной была и внутренняя структура фашистских партий: они

явились как бы микромоделью будущего тоталитарного общества. Им была

свойственна жесткая централизация власти в руках узкого круга элиты (это не

исключало борьбы в ее среде за первые роли, но данная борьба была скрыта от

глаз рядовых членов партии). Вождь («фюрер'») обожествлялся, рядовые члены

партии воспитывались в духе слепого поклонения «богочеловеку», при этом

использовались самые изощренные приемы воздействия на сознание и

подсознание индивида. В партии использовались внезаконные средства

поддержания единомыслия (собственная тайная полиция, устранявшая неугодных,

контролировавшая настроения; штурмовые отряды, подчиненные лично вождю и

его окружению).

Несколько сложнее, чем с национал-социализмом, дело обстояло с

коммунизмом.

Теория К. Маркса и Ф. Энгельса, предложивших на основе обобщения

достижений передовой для того времени научной мысли определенную

(материалистическую) методологию изучения исторического процесса,

применивших ее для анализа современных им обществ, едва ли может быть

охарактеризована в качестве изначально тоталитарной. Методология - это

инструмент познания, и, как почти всякий инструмент, она может быть

использована во зло или во благо.

Создатели марксизма были первыми, предложившими соединить теорию с

практикой, сделать человека подлинным творцом истории, хозяином своей

судьбы, не только сознающим внутренние причины общественных изменений, но и

управляющим ими. С социальной инженерии, сознательного исторического

творчества, полагали Маркс и Энгельс, начнется подлинная история:

естественноисторический процесс стихийных изменений будет регулироваться и

направляться волей человека.

С течением времени, однако, марксизм претерпел серьезную

трансформацию. Убежденность, что плод уже созрел и объективные предпосылки

построения «царства свободы» сложились или почти сложились, стремление

скорее увидеть реализацию предложенных идеалов побудили Маркса и Энгельса

уже в тогдашней социальной реальности начать искать силу для ее изменения.

Такой силой, естественно, должны были стать слои, наименее удовлетворенные

своим положением, наиболее склонные к бунту против существующих порядков, -

пролетарии, наемные работники физического труда.

Открыв «всемирно-историческую миссию» пролетариата, пытаясь внести

в его среду революционное сознание, Маркс и Энгельс начали превращать

марксизм из науки в идеологию. Положения теории стали перерабатываться, с

тем чтобы сделаться доступными уровню широкой и малообразованной массы,

объективно готовой воспринять лишь идеи классовой вражды, передела

собственности, то есть того самого «незавершенного коммунизма», о котором

писали мыслители.

Марксизм как научная теория нашел широкое признание, вошел в

сокровищницу идей, обогативших человечество, получил развитие в социальной

и политической теории последующих десятилетий, в том числе и у авторов, не

считавших себя марксистами.

Судьба марксизма как идеологии оказалась более сложной и

неоднозначной. К началу XX в. во многих странах эта идеология получила

достаточно широкое распространение в организованном рабочем движении,

ставшем массовой силой в Западной Европе.

Многие из теоретиков западноевропейского рабочего движения

(Э. Бернштейн,

К. Каутский), воспринявшие марксизм как науку, пришли к выводам, не

совпадающим с некоторыми из воззрений основоположников марксизма. В

частности, обобщение практического опыта рабочего движения в конце XIX в.

показало, что ресурсы развития капитализма отнюдь не истощены и на его

почве с использованием методов реформ, проводимых через демократические

институты, можно добиться существенного улучшения материального положения

наемных работников.

Иной образ действий, особенно под влиянием учета уроков революции

в России, стал рассматриваться как бессмысленный и чреватый многими

опасностями. Действительно, когда возникает ситуация, в которой группа

лидеров, претендующая на овладение марксизмом как наукой, начинает вносить

его в массы как идеологию классовой ненависти, добиваясь организации

пролетариев по военному принципу для штурма устоев существующего строя и

построения нового (по умозрительной схеме), то ни о каком гуманизме и

демократии речи идти уже не может. Политическое движение трансформируется

в армию, в которой отношения строятся по иерархическому принципу, где над

рядовыми стоят фельдфебели, добивающиеся соблюдения дисциплины и

наказывающие за инакомыслие, а над ними - генералы, элита, претендующая на

непогрешимость и требующая единоначалия.

Основы будущей трагедии в России были заложены тогда, когда

российская социал-демократия приняла ленинские идеи. В.И. Ленин и его

последователи в других странах создали жестко централизованные политические

организации, ориентированные на насильственный захват власти и

осуществление диктатуры от имени «передового класса». Большевизм создал

политический инструмент установления тоталитарной диктатуры, в результате

чего возможность ее наступления становилась лишь вопросом времени.

Большинство исследователей соглашается с тем, что вероятность

формирования, роста влияния и прихода к власти тоталитарных политических

сил определяется как конкретно-исторической ситуацией, так и существующими

в обществе культурными и политическими традициями; при этом речь идет о

сочетании (наложении) действия нескольких разнопорядковых факторов.

Определяющую роль играет неразвитость, слабость демократической

политической культуры. Это подразумевает, что власть долгое время

поддерживала жестко иерархическую систему неравенства и господствовавшая в

обществе система ценностей включала абсолютизацию идеи порядка и иерархии;

что институты гражданского общества (независимые от власти институты

религии, образования, средств массовой информации, профессиональных и

политических объединений граждан) или слабы, или не пользуются доверием.

Если эти условия усугубляются существованием острых антагонизмов с другими

странами или социально-экономическими проблемами, то велика вероятность,

что тоталитарное политическое движение сможет оказаться у власти.

При этом специфика условий установления тоталитарного режима,

особенности идеологии накладывают свой отпечаток на облик возникающего

общества, в чем нетрудно убедиться на конкретных примерах Италии, Германии

и СССР.

Италия.

Фашистское движение в этой стране, возглавленное

Муссолини, возникло в

1919 г. на периферии политической жизни: у его истоков стояли романтически

настроенные интеллигенты, мечтавшие о «Великой Италии», маргиналы

социалистического движения. Национальная идея была соединена с требованиями

социальной справедливости. Шла спекуляция на ущемленных национальных

чувствах (Италия, понесшая значительные потери в мировой войне, получила от

союзников значительно меньше, чем рассчитывала). Резкой критике

подвергалось государство и правящие политические партии за неспособность

обеспечить преодоление экономического спада, решить проблему безработицы,

резкого снижения жизненного уровня. Одновременно осуждалось ориентирующееся

на коммунистов и социалистов рабочее движение - за забастовки, наносящие

удары по экономике нации. Выдвигались популистские лозунги типа «Земля

тому, кто ее обрабатывает». Формировался культ сильной личности -

Муссолини, якобы способного вывести страну из кризиса.

В мае 1921 г. фашистское движение получило около 7 % мест в

парламенте, в ноябре оно конституировалось в партию, численность которой

составила около 300 тыс. членов, примерно 40 % из них составили городские и

сельские рабочие.[3] Были созданы вооруженные отряды (фашистская милиция) и

фашистские профсоюзы.

Углубление социального и экономического кризиса в стране,

раздробленность политических сил, постоянная смена кабинетов, ситуация

нараставшей анархии, паралича власти создали условия для массовой

демонстрации сил фашистской партии, устроившей «поход на Рим». Эта акция не

была ни революцией, ни переворотом, как впоследствии утверждала фашистская,

равно как и антифашистская пропаганда. Это был лишь парад фашистской

милиции и членов партии, требовавших передать власть Муссолини. 31 октября

1922 г. он был назначен главой коалиционного правительства, в которое вошли

представители других партий (либералы, демократы и др.). Данное

правительство получило вотум доверия парламента (306 голосов «за», 102

–«против», преимущественно коммунисты и социалисты).[4]

Принципиально важно подчеркнуть, что режим Муссолини установился с

соблюдением демократической процедуры, первые же его меры встретили

одобрение парламентского большинства, избранного демократическим путем,

хотя объективно они готовили почву для установления тоталитаризма. Так,

фашистская милиция была легализована, получив статус «добровольной милиции

национальной безопасности». В органы центральной и местной власти

назначались советники (своего рода комиссары) от фашистской партии, которая

также укрепила свои позиции, слившись с близкими по идеологии

группировками.

На парламентских выборах 1924 г. фашистская партия составила

коалицию с частью либералов и демократов (национальный блок), которая

получила 374 места в парламенте (оппозиция - 157). Этому успеху в немалой

степени способствовала стабилизация экономического положения страны, хотя

трудно сказать, была ли она итогом мер правительства, или же следствием

завершения мирового экономического кризиса, началом общей стабилизации в

Европе.

Закрепившись в парламенте, режим Муссолини ускоренным темпом

приступил к строительству тоталитарного механизма власти. С 1925 г. начали

вводиться запреты на деятельность оппозиционных партий, был принят закон о

чистке государственного аппарата от «ненационально мыслящих» элементов,

префекты получили право запрещать выпуск газет, опасных «для общественного

спокойствия». В 1925-1926 гг. были изданы законы, согласно которым глава

правительства нес ответственность только перед королем, получил право

издавать декреты и управлять на их основании, не дожидаясь одобрения

парламента. Тем самым фактически и законодательная и исполнительная власть

оказались сосредоточены в одних руках, функции парламента становились чисто

символическими. В 1926 г. был принят закон о роспуске всех

«антинациональных» партий, лишены депутатских мандатов представители

антифашистской оппозиции, запрещена выступавшая с критикой режима печать.

Начали набирать силу репрессии: лица, заподозренные в противостоянии

фашизму, подлежали высылке из страны и лишению гражданства. Был учрежден

особый трибунал по защите государства, введена смертная казнь. Под контроль

государства и партии были поставлены профсоюзы: право продолжать свою

деятельность получили лишь те из них, которые не только охраняли

экономические интересы своих членов, но и способствовали их «моральному и

патриотическому воспитанию», возглавлялись руководителями с

соответствующими настроениями.

Все эти меры определялись как «чрезвычайные», принятые временно,

сроком на пять лет (позднее они продлевались вплоть до краха фашизма в

Италии), в ответ на покушение на Муссолини (четвертое по счету).

Неизвестно, не было ли оно инсценировкой.

Разгромив оппозицию, предельно ослабив и подчинив себе гражданское

общество, режим использовал мощь государства для установления контроля над

экономикой. Уже в 1926 г. фашистское государство решило, что без его опеки

крестьянство не сможет выращивать хлеб. Начались «битвы за урожай»,

кампании «мелиорации» и «повышения урожайности». В 1927 г. Большой

фашистский совет, высший орган партии, принял Хартию труда, предполагавшую

возможность вмешательства государства в управление экономикой, создание

вместо прежних профсоюзов корпораций, объединявших рабочих и

предпринимателей по отраслям производства, что предполагало жесткую

государственную регламентацию трудовых отношений.

Реализация этих мер, первоначально не встретивших поддержки

бизнесменов, развернулась в полном объеме с началом мирового экономического

кризиса 1929- 1932 гг. В 1930 г. был создан Национальный совет корпораций,

призванный обеспечить интеграцию экономической и политической власти; в

него вошли министры, представители партии, эксперты, бизнесмены и

профсоюзные лидеры. В 1933 г. образован Институт промышленной реконструкции

(ИРИ), монополизировавший под эгидой государства банковскую систему страны,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5