Происхождение права

вступают в определенные, от их воли не зависящие отношения -

производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени

развития их материальных производительных сил. Совокупность этих

производственных отношений образует экономическую структуру общества,

реальное основание, на котором возвышается правовая и политическая

надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного

сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает собой

процесс жизни социальной, политической и духовной вообще. Не сознание

людей определяет их бытие, а, напротив, общественное бытие определяет их

сознание.

Когда имеется в виду установить важность экономического фактора в

образовании права, когда утверждается, что право развивается,

складывается под условием склада экономических отношений, то против

этого невозможно возражать с точки зрения исторической

действительности. История права дает немало подтверждений такому

положению. Всюду наблюдается образование общественных классов как

группировки по общности интересов, которая вызывается сходством и

различием в отношении к распределению капитала и труда. Фактическое

влияние в государстве обеспечивается за классом, имеющим наибольшую

экономическую силу. Соответственно тому политический порядок

складывается всегда в пользу предоставления власти экономически

сильнейшему классу. Борьба за фактическое влияние в связи с нарастанием

новой экономической силы приводит к процессу преобразования

государственного права. В эпоху натурального хозяйства, когда основной

ценностью является земля, право дает участие во власти

землевладельческому классу, окружающему монарха. Постепенно на почве

действующего права происходит перестановка богатства. Рядом с поместьем

становится торговый и промышленный капитал, который приводит к

представительному образу правления с высоким цензом, обеспечивающим

соучастие во властвовании дворянства и буржуазии. Далее экономическое

движение приводит к появлению большого и сплоченного по интересам

пролетариата, давление котрого влечет ко всеобщему избирательному

праву. Так, резкое изменение в юридическом положении женщины имеет свои

корни также и в приобретении женщиной экономической самостоятельности.

Школа экономического материализма считает уголовное право

системой карательных мер, направленных к защите положения экономически

господствующего класса. Уголовные законы охраняют под страхом наказания те

экономические интересы, которым при данном экономическом складе

угрожает наибольшая опасность. Всякое изменение в экономическом строе

должно логически вызывать передвижение норм уголовного права. С точки

зрения экономического материализма вся система права есть не что иное,

как регламентированный по параграфам и статьям порядок господства

интересов имущих классов над интересами неимущих. Вновь выдвигающиеся

экономические интересы господствующего класса заставляют

законодателя ограждать их от угрожающей им опасности. Уголовные законы

видоизменяются применительно к перестановке экономических интересов.

Экономический фактор объясняет сильное карательное реагирование

крестьянина на нарушение его имущественных интересов по сравнению с

нарушениями против его здоровья, чести, свободы. Экономическая

конкуренция выдвигает ряд уголовных законов, обеспечивающих средства

борьбы одних предприятий против других. В строгих карах против

забастовок проявляется забота о защите интересов предпринимателей

против начинающих осознавать свою силу рабочих.

Влияние экономики на право проявляется особенно ярко в области

гражданского права, разграничивающего экономические интересы. Конечно,

право собственности, свобода договора и институт наследования, тесно

связаные с капиталистическим строем, не являются только следствием из

него, потому что они сложились задолго до него. Но верно то, что эти

институты могут принимать различные образы в применении к различию

экономической обстановки. При малоразвитом обмене, при преимущественно

потребительной оценке права собственности поначалу строится строгая

виндикация: собственник может взять свою вещь, где бы ее ни нашел, по

какому бы основанию она ни попала владельцу. Наоборот, при общественном

порядке, когда на первое место выдвигается меновая ценность, когда

предприятия заинтересованы в беспрепятственном передвижении вещей из

одного хозяйства в другое, право собственности строится на начале

защиты добросовестного потребителя, собственник не может взять своей

вещи у лица, которое приобрело ее добросовестным путем. Свобода

договора на протяжении XIX века испытала влияние экономических перемен. До

половины этого столетия провозглашался принцип свободы, насколько это

требовалось соглашением между работодателем и рабочим, из которых первый

считал себя достаточно обеспеченным своей экономической силой. Во второй

половине того же столетия, когда сами работодатели оказались в

зависимости от крупных предприятий, транспортных, страховых,

банковых, свобода договора стала сменяться неизменными условиями

договора, начертанными самим законом. В институте наследования

индивидуализация семьи, как следствие экономических изменений,

подорвавших родовые связи, создает постепенное изменение в направлении

сокращения лиц, призываемых к наследованию.

И тем не менее все это доказывает только лишь огромное влияние

экономических условий на образование права, однако все же не

оправдывает заключение, будто экономический фактор составляет

единственную силу, двигающую образование права. В объяснении

образования права с точки зрения экономического материализма замечают две

ошибки: игнорирование идейного фактора и устранение сознательности в

творчестве права.

Пусть экономические условия влияют на идейную сторону. Но

психика человека не просто отражение экономики, она имеет свои законы

действия и развития. В борьбе за право не все сводится к отстаиванию

своих материальных выгод. Борцами за новое право выступают не только те,

кто может непосредственно выгадать от изменения, но и те, кто может

потерять. Впечатление экономического неравенства, страдание одних при

роскоши других, порождает идею несправедливости такого порядка даже в

тех, для кого сохранение его составляет прямой расчет. Это объясняется

тем, что новое впечатление падает на подготовленную ранее идейную почву и в

сочетании с другими представлениями двигает мысль и волю человека в

направлении, противоположном его материальным интересам.

С другой стороны, неверна картина образования права, рисуемая

экономическим материализмом, и в том отношении, что весь процесс

правообразования приобретает характер механический, с устранением

сознательности. Экономический материализм как бы не признает

сознательную борьбу за право, хотя социал-демократия, принявшая это

учение как основу политики, стремилась всем силами развить у рабочих

сознательность и организовать их для борьбы. Экономический материализм

игнорирует идею психического труда в образовании права. А между тем

духовная инициатива и духовная инерция в процессе образования права

играют выдающуюся роль.

Исторический процесс и его изображение оказывается не столь

закономерным, сколь диалектическим. Переход к капиталистическому строю и

от капиталистического к социалистическому состоит в развитии и

примирении противоречий. В сущности весь исторический процесс, а

следовательно, и процесс правообразования представляется в виде

"мертвого механизма", соответствующего процесса в физическом мире. В

общественной жизни, как и в природе, все явления таят в себе

противоречия, которые рано или поздно положат конец его существованию,

превратят его в собственную противоположность. Если теперь принять во

внимание, что право только надстройка в экономике и что экономика

развивается диалектическим путем, то легко прийти к выводу о

предопределенности права, что далеко не верно.

Глава II

Происхождение права

Итак, мы непосредственно подошли к вопросу об образовании

права. Как уже было отмечено во введении, этот вопрос разделяется на две

весьма отличных друг от друга части: о происхождении права и о

развитии права. Однако одинаково ошибочно как утверждение, что право

всегда было, так и утверждение, что право сразу появилось в виде дара

богов или в виде изобретения, выдумки людей. Право создалось

незаметными переходами, путем дифференциации из однородной массы правил

общежития. Долгое время не замечали, как постепенно наростало новое

явление, пока оно не достигло такой степени самостоятельности, что

обратило на себя внимание и возбудило о себе вопрос. Это внимание,

вероятнее всего, было возбуждено чьими-то интересами, которые вдруг

почувствовали себя задетыми какой-то новой силой, действие которой до сих

пор не подозревали.

Где есть общество, там имеются и правила общежития. На самых

ранних ступенях эти правила представляют однородную,

недифференцированную массу. Типичным отражением первоначальной

однородности может служить индийское законодательство Ману, в котором

право, мораль, приличие, религия еще вовсе не разошлись.

Все нормы в это время неразрывно связаны между собой, все

одинаково глубоко проникли в сознание каждого как правила должного.

Здесь еще нет никакого разлада между нормами, как они есть, и нормами, как

они должны быть - должно быть, как есть, и есть, как должно быть.

Соблюдение этих норм охраняется давлением общественной среды, не

допускающей никаких уклонений от точного их выполнения, и отсутствием

критики в поведении каждого человека.

В тех случаях, когда нарушение правил происходило, оно

встречало реакцию со стороны того, чьи интересы такой поступок нарушал. Он

сам пытался защитить свои интересы, и чувство мести было побудителем к

отстаиванию их, а силу придавало сознание своей правоты, которая брала

верх над неуверенностью противника. Принцип самоуправства,

самопомощи встречается всюду на начальных ступенях. Тот, кому причиняли

вред, личный или имущественный, сам должен был позаботиться об охране

своих интересов. Долгое время в истории процесса сохраняются следы

первоначального самоуправства. По Русской Правде, например, охрана

права прежде всего дело самозащиты и самоуправства.

Наряду с самопомощью защита правил общежития поддерживалась

судом общественного авторитета. К нему должен был чаще всего прибегать

тот, кто чувствовал себя слишком слабым, чтобы отстоять личными силами

свои интересы. Это не был суд, организованный властью, это был суд

добровольный, наподобие третейского суда. В таких случаях судьями

выступали старцы. То обстоятельство, что всюду мы встречаемся с судьями из

старейшин, объясняется тем, что когда нет письменных законов, старые люди

являются живыми хранителями старины, а опытность, связанная с

продолжительной жизнью, внушала себе особую авторитетность их

суждениям. Авторитетными лицами, суду которых охотно подчинялись, были

часто жрецы, например, в Галлии, по словам Цезаря, друиды.

Воодушевленный обществененой поддержкой, потерпевший находил в себе и в

общественной среде достаточно силы против обессиленного решением

противника.

Но наступает момент, когда из общей массы правил общежития

начинает выделяться группа, получившая с течением времени настолько

резкие отличные признаки, что уже не могло быть сомнения в зарождении

нового явления. Что же вызвало процесс дифференциации, чем объясняется

выделение из правил общежития норма права?

Причины дифференциации заключаются в следующем. Во-первых,

численный рост населения. Пока общественная среда невелика, жизнь и

поведение каждого человека проходят на глазах у всех. Ему не

ускользнуть от внимания и осуждения своих сожителей. Но сколько-нибудь

значительно усиление личного состава тотчас же ослабляет влияние

общества на личность, потому что внимание среды распределяется между

большим числом людей, потому что каждый человек при этом сумеет, хотя бы

отчасти, освободить свое поведение от общественного контроля.

Во-вторых, нарушение однородности людей. Пока их личный состав не

обнаруживает никаких различий ни по происхождению, ни по богатству, группа

сильна единством своих интересов, взглядов, преданий. Но завоевания

подрывают эту однородность. Или победители переселяют к себе побежденных,

или сами поселяются среди них, заставляя их работать на себя. В пределах

одной и той же группы сталкиваются уже заранее прямо противоположные

интересы, воззрения, выработанные в разное время при разных условиях.

То, что с точки зрения победителей дурно, то с точки зрения побежденных

хорошо; то, что первые будут порицать, то вторые будут одобрять. А

между тем общественное мнение только и сильно своим единством. Тогда

становится ясна недостаточность этого способа охраны правил общежития.

В-третьих, рост общественной группы и нарушение ее однородности

приводят к увеличению числа правил, создаваемых для сохранения

сплоченности. Как бы медленно ни развивалась жизнь, а все же число

правил постепенно накопляется. Удержание всех их в памяти становится

затруднительным для стариков, а отсутствие письменности и грамотности

возлагает всю надежду на человеческую память. Возможно, что более новые

правила не вполне согласуются с прежними. В действии общественного

мнения появится некоторое замешательство, которым готовы

воспользоваться одни члены за счет других. При таком положении

становится очевидной необходимость выделения особой группы норм,

поддерживаемой более энергичными средствами.

Сам процесс дифференциации норм права обусловливается

нарождением в общественной среде нового явления - суда от имени власти.

Зародыш права - в обособлении суда, организованного политической

властью, от суда общественного. Как только политическая власть стала

обнаруживать свое значение, так сделалось вполне естественным обращение к

ней за помощью для защиты своих интересов. К новой силе обращались за

защитой те, которые не надеялись на общественный суд или потому, что не

считали достаточным его решение, или потому, что боялись

неблагоприятного решения. Для князей, королей вмешательство в суд

составляло интерес с точки зрения сборов, взимаемых за оказанную

помощь.

Суд от власти судил первоначально не по особым правилам и не без

участия общества. Суд происходил среди всех собравшихся, к которым судья

обращался за указанием норм, или с привлечением наиболее почетных старцев к

постановке решения. Особенность этого суда заключалась в соединении

двух авторитетов: общественного, в лице старейшин, и политического,

в лице судьи. Однако, хотя содержание решения исходило от общественного

авторитета, само решение с приказом подчиниться ему исходило уже от

политического авторитета судьи.

Но суд власти не мог долго выдержать этой роли. Пользуясь своим

авторитетом и побуждаемый интересами тех, кто стоял ближе к власти, суд

начал делать выбор между теми правилами, которые ему предлагались

общественными элементами, поддерживал одни правила и отвергал другие.

Далее, суд основывается на своих прежних решениях независимо от

соответствия их общественным правилам, даже вопреки им. Применительно к

такой самостоятельности принятой судом власти он стал все больше

отрешаться от общественных элементов. Сначала суд происходил в собрании при

участии всех собравшихся, потом при участии выборных для данного случая,

потом выборных на срок, которые невольно ассимилировались с судьями

князя или короля, наконец, вовсе без их участия.

Тот момент, когда суд стал выбирать из предложенных ему правил или

стал творить новые правила путем прецедента, был моментом

обнаружения права. Впервые возникает представление о том, что

существуют правила, расходящиеся с общепризнанными. Несмотря на

обнаруженный разлад, близость норм права к прежней массе правил

общежития проявляется уже в самом названии. Корни слов "право" и

"правда" своей близостью показывают на создавшееся представление о

соответствии права нравственным воззрениям, на что указывает также и

позднейшее слово "справедливость", то есть то, что согласно с правдой.

Недостаточная дифференцированность первоначальных норм права выражается в

той тесной связи права с религией и моралью, какая долго еще

сопутствует развитию права.

Обнаружение совершенно нового явления в общественной жизни

настолько поразило воображение, что праву стали приписывать

божественное происхождение. Почти у всех народов сохранилось предание, как

боги дали людям право. Это представление выразил в Греции Демосфен,

назвавший право изобретением и даром богов. Людям было трудно

примириться с мыслью, чтобы такое могучее средство поддержвания

общественных связей, как право, могло быть делом рук простых смертных.

Что же замечательного было обнаружено в этом средстве, почему

происхождение права можно было связывать с божественным вмешательством? Эта

идея могла внушаться теми, кому было выгодно придать большее

значение праву, обеспечивающему их интересы. Но эта идея могла сама

создаться в уме тех, кто усмотрел в праве защиту против произвола и

насилия со стороны более могущественных. Здесь мы подошли к вопросу,

явилось ли право новым средством подчинения слабых элементов общества

господству сильнейших или же оно создалось как средство обеспечения

слабейших элементов против давления сильных.

Трудно сомневаться, что суд как орган власти, начав отбор норм или

творчество их, действовал в интересе властвующих. Трудно отрицать, что

усмотрев возможность воздействовать на население путем

установленных норм, властвующие создавали нормы права, чтобы обеспечить

себя организованным действием своей силы. Но нельзя отрицать, что

организованный порядок соответствовал интересам слабейших, потому что

освобождал их от страха постоянного произвола со стороны властвующих.

Страницы: 1, 2, 3