Реферат: Реферат Роль Речи Посполитой в событиях Смутного времени

Из вышесказанного можно сделать вывод, что иностранцы (Жак Маржерет, Джером Горсей), будучи свидетелями и косвенными участниками событий, связанных с убийством Дмитрия и последующими событиями Смутного времени дают противоречивые оценки и версии

В противовес «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, создал свою «Историю России с древнейших времен» буржуазный историк С.М. Соловьев. Он разработал свою версию Смуты в Московском государстве. Критически сопоставив данные «Нового летописца» и «Угличского следственного дела» об обстоятельствах смерти царевича Дмитрия в 1591 г., С.М. Соловьев указывает на многочисленные несообразности и противоречия, содержащиеся в следственном деле. В результате он приходит к выводу, что Дмитрий был убит по приказу Бориса Годунова, как об этом говорится в «Новом летописце», а следственное дело было подтасовано в угоду Бориса Годунова. Версий же о подмене и спасении он вообще не касался, так как считал их совершенно несостоятельными.

Начало Смуты, по мнению исследователя, было положено боярством, интриговавшим против Бориса Годунова. «Он пал вследствие негодования чиноначальников Русской земли». Выдвижение нового самозванца произошло по инициативе бояр, которые хотели использовать его как простое орудие в своей борьбе с Годуновым, а затем избавится от него. Польские магнаты и иезуиты начали помогать самозванцу уже позднее, когда он оказался за границей. Разбирая запутанный вопрос о происхождении Лжедмитрия I и склоняясь к тому, чтобы отождествить самозванца с Григорием Отрепьевым, С.М. Соловьев отмечал, что «…вопрос о происхождении первого Лжедмитрия такого рода, что способен сильно тревожить людей, у которых фантазия преобладает. Романисту здесь широкий простор, он может сделать самозванцем кого ему угодно, но историку странно срываться с твердой почвы, отвергать известие самой вероятное и погружаться во марк, из которого нет для него выхода, ибо он не имеет право, подобно романисту, создать небывалое лицо. Сделавши Лжедмитрия математическим иксом, неизвестным, историк навязывает себе другое таинственное лицо - Григория Отрепьева, от которого отделаться легко нельзя, ибо что-нибудь, да заставило историков остановиться именно на этом монахе, существование которого отрицать нельзя; историк не может отказаться от уяснения роли этого монаха, не может не остановится на.том, как это случилось, что Лжедмитрий, будучи отдельным лицом от Григория Отрепьева, не показал этого Отрепьева Московскому народу, и этим сразу не смыл с себя пятно, которое лежало на нем и во мнении тех, которые признавали истинного царевича и под видом Григория Отрепьева, пятно расстриги, самовольно свергнувшего с себя иноческий, ангельский образ».

О некоторых личностных качествах самозванца С.М. Соловьева отзывался с симпатией, видя в нем талантливого человека, введенного в заблуждение другими людьми, стремящимися использовать его в своих политических целях ... «Лжедмитрий не был сознательный обманщик. Если бы он был обманщик, а не обманутый, чего бы ему стоило сочинить подробности своего спасения и похождений? Но он этого не сделал? Что он мог объяснить? Могущественный люди, его подставлявшие, разумеется, были так осторожны, что не действовали непосредственно. Он знал и говорил, что некоторые вельможи спасли его и покровительствуют, но имени их он не знает». С.М. Соловьеву импонировали доброжелательный нрав Лжедмитрия I, его сообразительность в государственных делах, страстная любовь к Марине Мнишек. Автор первый среди историков выдвинул мысль, что бояре, выдвинув Григория Отрепьева на роль самозванца, сумели настолько внушить ему мысль о его царственном происхождении, что он сам уверовал в ту мистификацию и в своих мыслях и поступках не отделял себя от царевича Дмитрия.

Таким образом, согласно С.М. Соловьеву, Смута началась боярской интригой, в которую втянулась и Речь Посполитая, преследуя свои цели, а во главе этой интриги, играя роль марионетки, под именем Дмитрия был поставлен Григорий Отрепьев.

Похожей точки зрения придерживался и историк В.О. Ключевский. Он отмечает в своем курсе «Русской истории», что Лжедмитрий I «был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве», указывая тем самым, что организаторами самозванческой интриги были московские бояре. В.О. Ключевский, размышляя о личности самозванца, не утверждает категорически, что это был именно Отрепьев, как это делает Н.М. Карамзин. «…Этот неведомый кто-то, воссевший на престол после Бориса, возбуждает большой анекдотический интерес. Его личность до сих пор остается загадочной, несмотря на все усилия ученых разгадать ее. Долго господствовало мнение от самого Бориса, что это был сын Галицкого мелкого дворянина Юрий Отрепьев, в иночестве Григорий. Трудно сказать, был ли первым самозванцем этот Григорий или другой». Вопрос о том, как получилось то, что Лжедмитрий I «…держался как законный природный царь, вполне уверенный в своем царственном происхождении» автор оставляет нераскрытым. «Но как сложился у Лжедмитрия такой взгляд на себя, это остается загадкой не столько исторической, сколько и психологической». Рассуждая о смерти царевича Дмитрия в Угличе, В.О. Ключевский отмечает, что «…трудно предположить, чтобы это дело сделалось без ведома Бориса, подстроено было какой-нибудь чересчур услужливой рукой, которая хотела сделать угодное Борису, угадывая его тайные желания». Таким образом, можно отметить, что в отличие от Н.М. Карамзина, С.М. Соловьев и В.О. Ключевский не были столь категоричны в своих суждениях насчет личности Лжедмитрия I как Отрепьева. И считали, что главными виновниками интриги были русские бояре, а не Речь Посполитая.

Исследованием Смуты занимался и Н.И. Костомаров в своей работе «Смутное время в Московском государстве в начале XVII столетия». Автор разделяет версию убийства царевича Дмитрия по приказу Бориса Годунова. «Его беспокоил ребенок Димитрий…Он был рожден от восьмой жены… И сын, рожденный от такого брака, не был законным. Сначала Борис хотел воспользоваться этим обстоятельством и запретил молиться о нем в церквах. Сверх того, по приказанию Бориса был распространен с умыслом слух, что царевич злого нрава, с удовольствием смотрит, как режут баранов. Но скоро Борис увидел, что этим не достигнешь цели: слишком тяжело было убедить московский народ, в том, что царевич незаконнорожденный и потому не может претендовать на престол: для московских людей он был все-таки сын царя, кровь его и плоть. Видно, что русский народ признавал за Димитрием право царствовать…Борис, попытавшись и так, и сяк, отстранить Димитрия от будущего воцарения, убедился, что нельзя вооружить против него русских. Не было для Бориса другого выхода: либо Димитрия сгубить, либо самому со дня на день ждать гибели. Человек этот уже привык не останавливаться перед выбором средств». Таким образом, Дмитрий был убит по приказу Бориса Годунова. Здесь Костомаров дублирует версию Карамзина, Соловьева и Ключевского. Следовательно, Лжедмитрий был самозванцем, но Костомаров не ассоциирует самозванца с именем Григория Отрепьева. «Со времени появления Димитрия царь Борис вел против него борьбу таким способом, какой только мог быть наиболее выгоден…: исподволь распространялись слухи, что новоявленный Димитрий в Польше – Гришка Отрепьев, расстрига, беглый монах из Чудова монастыря». Борис уверял всех, что Дмитрия нет на свете, а в Польше какой-то обманщик и он не боится его. Значит, по Костомарову, Борис не знал истинного имени самозванца, и для успокоения народа стал сам распространять слухи. Н.И. Костомаров считает, что место, где появились слухи о самозванце - польская Украина, которая была в это время - «обетованной землей удали, отваги, смелых затей и предприимчивости. И всякий, кто бы в Украине не назвался именем Димитрия, мог бы рассчитывать на поддержку: дальнейший успех зависел от способностей и умения вести дело». Автор замечает, что интрига зародилась в голове и самого самозванца, и отмечает, что «это был перехожий калика, странник, который говорил, что он вышел из Московской земли». Самозванец был достаточно умным и хитрым, чтобы обмануть польских панов и использовать желания их по отношению к Москве в своих интересах. Хотя автор оставляет «пока нерешенным вопрос о том, считал ли он (Лжедмитрий) себя настоящим Дмитрием или был сознательным обманщиком».

Н.И. Костомаров полагает, что Речь Посполитая ухватилась за самозванца с целями политического ослабления России и ее подчинения папству. Именно ее вмешательство придало Смуте такой тяжелый характер и такую продолжительность.

Далее, рассматривая историографию Смутного времени, следует отметить петербургского ученого Сергея Федоровича Платонова. Из более чем ста его работ половина, по крайней мере, посвящена именно русской истории рубежа XVI-XVII вв. С.Ф. Платонов считает, что «причины Смуты, несомненно, летали в столько же в самом московском обществе, сколько же и вне его». По вопросу смерти царевича Дмитрия Платонов не становится ни на сторону официальной версии нечаянного самоубийства, ни на сторону обвинителя Бориса Годунова в убийстве. «Помня возможность происхождения обвинений против Бориса и соображая все сбивчивые подробности дела, нужно в результате сказать, что трудно и пока рискованно настаивать на самоубийстве Дмитрия, но в тоже время нельзя принять господствующее мнение об убийстве Дмитрия Борисом… Огромное количество темных и неразрешенных вопросов заключается в обстоятельствах смерти Дмитрия. До тех пор, пока они не будут разрешены, обвинения против Бориса будут стоять на очень шаткой почве, и он перед нами и судом будет не обвиняемым, а только подозреваемым…».

Автор считает, что «Самозванец был действительно самозванец, и притом московского происхождения. Олицетворяя собой идею, бродившую в московских умах во время царского избрания 1598 г. и снабженный хорошими сведениями о прошлом подлинного царевича, очевидно, из осведомленных кругов. Самозванец мог достичь успеха и пользоваться властью только потому, что его желали привлечь владевшие положением дел бояре». Следовательно, С.Ф. Платонов полагает, что «в лице самозванца московское боярство попробовало еще раз напасть на Бориса». Рассуждая о личности самозванца, автор указывает на различные версии авторов и этот вопрос оставляет открытым, но подчеркивает тот бесспорный факт, что «Отрепьев участвовал в этом замысле: легко может быть, что роль его ограничивалась пропагандой в пользу самозванца». «За наиболее верное также можно принять и то, что Лжедмитрий I - затея московская, что это подставное лицо верило в свое царское происхождение и свое восшествие на престол считало делом вполне правильным и честным».

Платонов не придает ей большого внимания роли Речи Посполитой в самозванческой интриге и указывает на то, что «в целом польское общество сдержанно относилось к делу самозванца и не увлекалось его личностью и рассказами…Не верили самозванцу лучшие части польского общества, не верил ему и польский сейм 1605 г., который запретил полякам поддерживать самозванца… Хотя король Сигизмунд III и не держался тех постановлений сейма, однако он сам не решался открыто и официально поддерживать самозванца».

Таким образом, С.Ф. Платонов отвергает категоричность Карамзина в отношении Бориса Годунова как злодея и несомненного убийцу Дмитрия, а так же ставит под сомнение отождествление самозванца с Отрепьевым.

Более поздние авторы, изучая период Смутного времени, опирались на своих предшественников, но также выдвигали свои версии.

Практически, всю свою творческую жизнь разработке вопросов, связанных со «Смутным временем» посвятил современны историк Р.Г. Скрынников. Этой проблематике он посвятил многочисленные исследования и монографии.

Р.Г. Скрынников склоняется к официальной версии нечаянного самоубийства Дмитрия. Автор приводит в доказательство своей версии то, что Дмитрий действительно болел эпилепсией, а в момент припадка он забавлялся с ножичком. Автор опирается на свидетельства очевидцев происшествия, «которые утверждали, что царевич напоролся на нож». По его мнению, даже небольшая рана могла привести к летальному исходу, «так как на шее непосредственно под кожным покровом находится сонная артерия и яремная вена. При повреждении одного из этих сосудов летальный исход неизбежен». А после смерти Дмитрия Нагие сознательно распространили слух о том, что царевича зарезали подосланные Годуновым люди. Р.Г. Скрынников считает, что «оживление толков о Дмитрии едва ли стоит связывать с заговором Романовых… Если бы слухи о царевиче распространял то или иной боярский круг, покончить с ним для Годунова было бы нетрудно. Трагедия положения заключалась в том, что молва о спасении сына Ивана Грозного проникала в народную толпу и потому никакие гонения не могли искоренить ее». «Имя Дмитрия, по-видимому, оживила борьба за трон и вызванный ею полет страсти». Автор подчеркивает, что самозванец и Григорий Отрепьев – одно и тоже лицо. «Разоблачению предшествовало самое тщательное расследование, после которого в Москве объявили, что имя царевича принял беглый чернец Чудова монастыря Гришка, в миру - Юрий Отрепьев». И «именно на службе у Романовых и Черкасских сформировались политические взгляды Юрия Отрепьева…Но также множество признаков указывает на то, что самозванческая интрига, родилась не на подворье Романовых, а в стенах Чудова монастыря. В то время Отрепьев уже лишился покровительства могущественных бояр и мог рассчитывать только на свои силы». Р.Г. Скрынников считает, что «трудно представить себе, что чернец дерзнул сам по себе выступить с претензией на царскую корону. Скорей всего, он действовал по подсказке людей, оставшихся в тени». Но сам самозванец явился в Литву, не имея достаточно обдуманной и правдоподобной легенды о своем спасении, следовательно, ему на родине подсказали одну только мысль о царственном происхождении.

Много внимания Р.Г. Скрынников уделяет роли Речи Посполитой в развитии Смуты. Он считает, что именно польское вмешательство послужило внешним толчком для развития гражданской войны в России.

Одной из наиболее интересных и неисследованных большинством авторов российских, как дворянской и буржуазной историографии, так и современной, является мысль о том, что Лжедмитрий I был настоящим царевичем, который каким-то образом был спасен. Об этом свидетельствует Жак Маржерет и ряд других иностранных авторов. Эта версия была положена в основу некоторых исторических повествований. Таковой является книга Эдуарда Успенского, который отстаивает версию подмены царевича дворовым мальчиком. Его случайно встретил истинный Дмитрий, возвращаясь с обедни и в порыве невменяемости всадил игрушечный кинжальчик мальчику в горло. Настоящего Дмитрия увезли и спрятали, а по Угличу разнеслась весть, что Дмитрия убили дьяки.

Мы, конечно, понимаем, что в литературном повествовании очень много вымысла. Здесь большую роль играют не источники и факты, а фантазия автора. Но версия все равно является интересной и подталкивает на размышления о том, что может быть, Дмитрия смогли уберечь.

Вопрос о подлинности Дмитрия, который объявился после смерти Бориса Годунова, изучали не только историки, но и люди, занимающиеся ясновидением. Кроме того, медицинская диагностика, выполнявшаяся над портретом Лжедмитрия I и царевича, достаточно убедительно наводит на мысль о том, что они – одно лицо. Действительно, если внимательно посмотреть на икону Дмитрия Угличского и прижизненный портрет Лжедмитрия I , то можно найти много схожих черт. Но существующих, более менее достоверных изображений явно недостаточно для построения антропологической модели и идентификации личности в контексте возрастных изменений.

Нельзя не учитывать еще один факт, кардинально меняющий версию о спасении Дмитрия. Практически, все авторы, описывающие трагические события 1591 г. пишут о том, что царевич болел эпилепсией или «падучей болезнью». Официальная версия смерти царевича Дмитрия построена на том, что именно эта болезнь явилась причиной несчастного случая. Н.М. Карамзин также указывает на эту болезнь в своей «Истории…». И если это правда, то именно это заболевание может служить опровержением версии того, что царевич Дмитрий и Лжедмитрий I одно лицо. Поскольку эпилепсия эта болезнь хроническая, и на протяжении всей жизни человек будет ею страдать. Но по описанию, у Лжедмитрия I нет и намека на припадки. Версию о том, что эпилепсия у царевича была излечена можно сразу исключить, так как медицина в XVI. была далеко от современной, а царевич страдал тяжелой формой недуга. По описанию же Н.М. Карамзина, равно как и других авторов, Лжедмитрий I был в прекрасной физической форме, являлся прекрасным наездником «и собственною рукою в присутствии двора и народа бил медведей; сам испытывал новее пушки и стрелял из них с редкой меткостью…». Это опровергает тождественность Лжедмитрия I и Дмитрия. Если бы Дмитрий и дожил до двадцатилетнего возраста, то явно бы не годился на роль правителя государства.

Но здесь встает и другой вопрос: не была ли эта болезнь придумана следственной комиссией Шуйского для оправдания несчастного случая? Ведь до следствия упоминаний о болезни царевича нет. К сожалению, сейчас на этот вопрос нет ответа. Можно строить множество догадок, версий, но они будут порождать все новые вопросы, на которые историки смогут ответить лишь в будущем.

Подводя итоги, надо подчеркнуть, что версий о личности названного Дмитрия и о роли Речи Посполитой в событиях Смуты существует множество, и нередко они кардинально противоположны. Но, несмотря на то, что период Смуты и личность Лжедмитрия I были объектом изучения многих историков, все равно остается много непонятного и сомнительного. Н.М. Карамзин стал практически первым историком, который ясно, опираясь на многочисленные источники, создал свою концепцию изучаемых событий, и именно от его работы отталкивались многие другие ученые, несмотря на то, что его версия постоянно подвергалась критике.

смута карамзинский самозванец версия

Список использованных источников

1. Карамзин Н.М. «История государства Российского». Т.10, Кн.3. – М.: Книга, 1988. – 732 с.

2. Карамзин Н.М. «История государства Российского». Т.11, Кн.3. – М.: Книга, 1988. – 732 с.

3. Карамзин Н.М. «История государства Российского». Т.12, Кн.3. – М.: Книга, 1988. – 732 с.

4. Горсей Дж. Сокращенный рассказ или мемориал путешествий // Россия XV XVII вв. глазами иностранцев. - Л.: Лениздат, 1986. 543 с.

5. Дневник Марины Мнишек. – СпБ.: Питер, 1995. – 235 с.

6. Маржерет Ж. Состояние Российской империи и Великого княжества Московского Россия XV – XVII вв. глазами иностранцев. - Л.: Лениздат, 1986. -543 с.

7. Библейшвили Ш.И., Габашвили В.М. Эпилепсия // Большая медицинская энциклопедия.Т.28. - М.: Советская энциклопедия, 1986. - 544 с.

8. Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. – М.: Московский рабочий, 1963. – 374 с.

9. Ключевский В.О.Курс русской истории Ключевский В.О. Сочинения Т.3 М.: Мысль, 1988. – 414 с.

10. Костомаров Н.И. Автобиография. – Киев.: Издательство при Киевском Государственном университете, 1989. – 734 с.

11. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописании ее главнейших деятелей. Кн. 1.- М.: Книга, 1990. – 740 с.

12. Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства в начале XVII столетия.1604-1613 гг. – М.: Чарли, 1994 – 800 с.

13. Кочеткова Н.Д. Карамзин – автор «Истории государства Российского» // Карамзин Н.М. И что была тогда Россия. - Харьков: Прапор, 1990. – 527 с.

14. Морозова Л.Е. Смутное время в России. – М.: Знание, 1990. - 63 с.

15. Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время – М.: Памятники исторической мысли, 1995. – 469 с.

16. Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории – СпБ.: Кристалл, 1997. – 837 с.

17. Скрынников Р.Г.Россия в начале XVII в. «Смута» - М.: Мысль, 1988. - 283

18. Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в. Григорий Отрепьев. – Новосибирск: Наук, Сибирское отделение, 1990. – 235 с.

19. Скрынников Р.Г. Три Лжедмитрия. – М.: Издательство АСТ, 2003. – 348

20. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т.8, Кн. 4, - М.: издательство соц-эконом литературы, 1960. – 778 с.

21. Шведовский П.В. Школа ясновидения. – М.: Элайда, 1999. – 416 с.