Реферат: Церковные реформы патриарха Никона

Реферат: Церковные реформы патриарха Никона

Московский Государственный Институт Международных Отношений

(Университет) МИД России

Кафедра Международной Журналистики

Реферат по истории Отечества

Тема: «Реформы патриарха Никона и соловецкое восстание»

Выполнил: Слушатель факультета

Базовой подготовки,

3-й академической

Группы Луговой С.Д.

Научный руководитель: к.и. н.,

доцент Монин С.М.

Москва – 2006

План реферата

Введение

Биография Никона

Исправление книг и обрядов

Возникновение раскола

Недовольство самих православных

Суждение собора русских архиереев 1666 года о книжных и обрядовых исправлениях

Суд над старообрядцами нового собора 1666 – 1667 года

Начало особой истории старообрядческого раскола

Соловецкий бунт

Выводы

Список использованной литературы

Введение

Русская православная церковь, без сомнения, является самой крупной православной организацией в нашей стране. Но наряду с ней вне рамок Русской православной церкви в течение длительного времени в Российской империи, в СССР и в современной России действовали и продолжают действовать иные православные организации, исторически связанные с Русской православной церковью. Возникновение этих организаций, в свою очередь, связано с глубокими коллизиями, которые возникали в российском обществе и захватывали в свою орбиту и церковь. Наиболее значительные потрясения Русская православная церковь испытала в середине семнадцатого века, когда произошел раскол. В религиоведческой литературе под расколом подразумевают религиозно-общественное движение, приведшее к отделению от Русской православной церкви старообрядчества. Казалось, что более трехсот лет, прошедших со времени церковной смуты, разразившейся при царе Алексее Михайловиче, были достаточным сроком для изучения и выяснения причин трагедии раскола, который тяжело отразился на судьбах России. Но, к сожалению, корни старообрядчества и причин Русского церковного раскола еще не полностью раскрыты в исторической литературе и остаются далеко не ясными.

Биография Никона

Кратковременное шестилетнее правление Никона оказалось чреватым катастрофическими последствиями. Никон родился 24.05.1605 г. в крестьянской семье села Вельдеманова, Княгининского уезда Нижегородской области. Он носил имя Мины, будущий Никон крещен Никитой. Никита был высокого роста, богатырского телосложения, с колоритным лицом и выразительными глазами. Он вырастал под рукой лихой мачехи. Она ненавидела его, била и чуть не уморила. Никита еще мальчиком убежал из дома в Макарьевский Желтоводский монастырь (Костромской губернии). Здесь он подвизался в добровольном подвиге монастырских служб и чтения книг. В предвидении близкой смерти отца, Никита вернулся домой уже взрослым на двадцатом году. Похоронив отца, он по уговору родных женился и сделался сначала дьячком, а затем и священником. В селе Лыскове, ныне городе Нижегородского края, близ Волги, Никита славился как священник. Съезжавшиеся сюда московские купцы не могли не разузнать здесь о ставшим знаменитостью местном священнике Никите. Они зазвали переехать Никиту в Москву. Никита переселяется в столицу, и здесь протекают мирно десять лет его семейной приходской жизни. Вдруг все его три сына умирают. Никита потрясен и видит в этом знамение Божие. Он сговаривается с женой, что она пострижется тут же в Московском Алексеевском Кремлевском монастыре, а сам он уезжает на Соловки в строгий Анзерский скит под начало старца Елеазара. Здесь на тридцать первом году жизни он постригается с именем Никона. Кроме общего келейного правила, Никон ежедневно прочитывал всю Псалтырь и клал по тысяче земных поклонов. Жизнь была строго одинокая. Но избыток сил, очевидно, требовал какого-то подвига не затворнического, а деятельного, практического. Елеазар взял Никона с собой в деловую поездку в Москву, как умного советника.

В Москве Никон представлялся вместе с Елеазаром царю Михаилу Федоровичу. Вернулись они с деньгами для построения каменного храма. Никон торопил с постройкой, а Елеазар оттягивал, считал это излишней роскошью. Никон поссорился с Елеазаром и убежал. Из устья Онеги Никон прошел 120 верст в Кожеезерскую обитель на острове Коже, Каргопольского уезда. Здесь по благословению настоятеля Никон опять начал подвиги уединения. Через три года по смерти настоятеля монахи избрали Никона игуменом и послали его на поставление в Новгород (1643 год). В 1648 году Никон по делам монастыря прибыл в Москву. Молодой царь Алексей при первой же встрече возжелал иметь Никона в Москве и сделал его архимандритом Ново-Спасского монастыря, который был родовым монастырем-усыпальницей Романовых. Таким образом, Никон стал как бы домовым царским священником. Через три года, в 1649 году царь продвинул его на митрополию Великого Новгорода. За время поездки Никона на Соловки в Москве схоронили патриарха Иосифа, и 22 июля 1653 года Московским патриархом был избран Никон.

1649-й год был годом составления нового гражданского «Уложения». В нем проведена была тенденция к секуляризации церковных имуществ и ограничению автономных привилегий судебного ведомства церкви. С этого момента перед Никоном обрисовывается главнейшая цель его церковного служения: - это победа над светским, боярским, государственным мировоззрением, казавшимся Никону нечестивым и нецерковным, во имя православного церковного и канонического преобладания Церкви над государством. Никон развивал любовь к себе царя не только по личным мотивам, но и в целях своей церковной идеологии, в целях достижения действительной покорности светской власти власти церковной, в целях достижения восточной теократии, как ее понимал Никон по своему начетничеству. Он решительно примыкал к большой государственной мысли царя Алексея о превращении русского царства во вселенское, «неоцареградское», и решительно был занят своей программой-максимум о возвышении церкви над царством. Никон, после соборного обычного избрания его, долго не соглашался принять патриаршество. По его убеждению, он должен был совершить исключительной важности подвиг освобождения церкви от государства и возвышения ее над государством, а для этого он должен был получить исключительные полномочия. Ему дали эти полномочия.

В чем же состояла суть реформы Уложения 1649 года? Уложение – предтеча будущей земельной секуляризации 1764 года. Но оно еще не коснулось самой земледельческой базы церкви. Была взята генерально в руки светской власти только чисто государственная по своей природе судебная функция над народонаселением церковных поместий и частично функция административная. Но по гражданским делам (кроме убийств, разбоев и кражей) архиереи и монастыри продолжали судить и рядить своих людей сами. Они штрафовали и сажали виновных в свои тюрьмы и организовывали для арестантов принудительные трудовые повинности.

Вся эта большая реформа 1649 года не называется еще общим термином «секуляризации», потому что само право на церковные земли, на экономику в них и доходы не отнималось еще у духовенства, церквей и монастырей. Происшедшее ограничение судебно-административного ведомства церкви было исторически неизбежным и закономерным. Русское государство при царе Алексее ускоренными темпами перерождалось из государства вотчинного в государство чистое: правовое и бюрократически-полицейское. Нужда экономическая и техническая в этом переломе была острая. Но ясной идеологии не было ни у той, ни у другой стороны.

В 1658 году произошла ссора между Алексеем Михайловичем и Никоном. Никон добровольно оставляет свое патриаршество. Так началось путанное дело патриарха Никона и смутное междупатриаршество на почти целое десятилетие, до 1667 года. На этот период пало неблагополучное разрешение вопроса о книжных исправлениях, так бурно двинутых патриархом Никоном.

Исправление книг и обрядов

Это дело, породившее раскол, стало так общеизвестно, что непосвященным оно кажется главным делом Никона. Идея исправления книг для патриарха Никона была попутной случайностью, выводом из его главной идеи. А самое дело книжной справы было для него старым традиционным делом патриархов, которое надо было просто по инерции продолжать. В 1655 г. изменения обрядов были внесены в богослужебные книги. 31 августа вышел из печати Служебник, в предисловии к которому излагалась история книжных исправлений. В нем говорилось, что Никон обнаружил в патриаршем книгохранилище грамоту об учреждении патриаршества в России, в которой излагалась концепция пентархии архиереев, управлявших Вселенской Церковью. Вхождение в пентархию московского патриарха стало возможным из-за отступничества от православия папы Римского. Таким образом, статус главы Русской Православной Церкви стал сопоставим со статусом константинопольского, александрийского, антиохийского и иерусалимского патриархов. Никон заметил, что русские новопечатные богослужебные книги содержат расхождения с греческими и с древними «харатейными» русскими книгами. В богослужебные тексты вкрались ошибки из-за «переведших и преписующих». Тогда был созван собор 1654 г., который постановил собрать в Москву древние славянские книги из разных городов и монастырей. За греческими рукописями на Афон был послан старец Троице-Сергиева монастыря Арсений Суханов. Вместе с ним к константинопольскому патриарху Паисию была отправлена грамота с вопросами, касающимися практики богослужения и обрядов. Получив необходимые разъяснения, «благочестивая и богомудрая двоица», царь Алексей Михайлович и патриарх Никон, созвала новый собор, где уже было принято решение о внесении исправлений в богослужебные книги.

Такова была официальная точка зрения на церковную реформу. Так ее восприняли противники, будущие староверы. Но идея исправлять книги по древним русским и греческим рукописям принадлежала не Никону. Она появилась как следствие развития книгопечатания, как составная часть технологического процесса подготовки рукописи к печати. Обращение к греческим патриархам за разъяснениями по каноническим вопросам также было не ново. Достаточно вспомнить патриарха Феофана, который выступал третейским судьей в деле архимандрита Дионисия Зобниновского. Но почему же тогда церковная реформа со временем вызвала в обществе такой резонанс? Во-первых, реформа приспосабливала богослужебную практику к рационалистическим требованиям: в результате изменений были упразднены земные поклоны (коленное метание), сократились литургия, чины крещения, покаяния, утрени, миропомазания, тексты молитв. К числу наиболее значительных преобразований относились: замена двоеперстия троеперстием для крестного знамения (воображения); перемена формы креста: вместо “трисоставного” (восьмиконечного) с изображением Распятия — “двоечастный” (четырехконечный); перемена хождения по солнцу (“посолонь”) на хождение против солнца при совершении чинов крещения, венчания, во время крестных ходов и т.д.; сокращение числа просфор с семи до пяти штук для проскомидии (в начале литургии). Из книжных исправлений: изменение написания имени Христа (Иисус вместо Исус). В “Символе Веры”, каждый член которого считался неприкосновенным, замена текстов: до Никона — «Господа Истиннаго и Животворящаго», «Его же Царствию несть конца», после Никона — «Господа Животворящаго», «Его же Царствию не будет конца». В конце пения псалма вместо дважды («сугубая аллилуиа») повторяемого слова “аллилуиа” введение трехкратного его повторения («трегубая аллилуиа») и так далее.

Но именно этих изменений и не мог принять русский человек. Православие - религия литургическая, где на первом месте - обряд, священнодействие, а уж потом - учение, доктрина. И веровать для русского человека означало хранить преданность древней красоте обряда безотносительно к его догматической отточенности. Поэтому реформа, покушавшаяся на освященный многовековой традицией обряд, повлекла за собой протест значительной части населения страны. По глубине же протест был всеобщим: и епископов, и белого, и черного духовенства, и дворян, и посадских, и крестьян. Во-вторых, основные положения реформы были не просто обнародованы, а напечатаны и размножены в тысячах экземпляров. Например, новоисправленный Служебник за три с небольшим года переиздавался шесть раз. Было отпечатано свыше семи тысяч копий книги. Для того времени это был огромный тираж. Помимо богослужебных текстов в Служебник были включены соборное деяние 1654 года, грамота константинопольского патриарха Паисия к Никону, которая была также издана отдельными оттисками. С началом реформы в предисловиях и послесловиях изданий Печатного двора неизменно указывалось, что книги исправлены «с греческих и харатейных древних книг в чинех и речениех и в орфографии». Характерно, например, предисловие к Ирмологию 1657 года: «Аще вникнув в ню обрящеши яково в чесом сумнителное тебе, да не предвариши осудити или укорити нас, но прежде, аще сам еси искусен греческа диалекта, аще ли нет, то сведующим вникнув в его переводы, ищи в них опасно лежащего разума и оттуда познаеши истину, аще ли же где и узриши яково прегрешение, ниже о сем да усумнишися, понеже внове и первое от греческа мудра и славна диалекта на многородословный славенский диалект издахом ю».

Подобные обращения уже сами по себе наводили читателей на размышления, заставляли их анализировать печатный текст. Для многих поиск истины заканчивался на последней странице издания, где были указаны выходные данные, по которым можно было легко определить дореформенные книги, отпечатанные до Никона, от пореформенных изданий. Образованные читатели шли дальше. Они добирались до оригинала и анализировали малейшие разночтения в тексте. Между прочим, они обнаружили, что «книжная справа» проводилась наспех, без какой-либо системы. Дело в том, что Арсений Суханов привез с Востока в основном книги религиозно-нравственного характера, которые не могли использоваться при подготовке богослужебных изданий московского Печатного двора. Для сличения и для перевода богослужебных текстов потребовалось бы очень много времени. У Дионисия Зобниновского на подготовку к изданию всего одной книги ушел целый год. Никоновские справщики поступили проще. Например, при издании Служебника 1655г. они взяли за основу один оригинал печатной книги «Евхологий, сиречь требник греческий письменный», который был отпечатан в Венеции около 1602 г. Разумеется, подобное отношение к «книжной справе» вызвало резкую критику противников реформы. О том, что «в вере православнии сотворися разнствие… от новых греческих печатных книг, которыя во градех латинския веры и люторския и калвиския ереси печатаются» писал еще дьякон Федор, один из духовных лидеров старообрядцев, а во второй половине 17 в. вопросу о «новоправлении книжном» посвятил целый трактат ученик Симеона Полоцкого Сильвестр Медведев.

Но все это случилось после того, как Никон оставил патриаршество. Первоначально голос протеста против изменения церковных обрядов исходил только от узкого круга людей, опальных ревнителей благочестия, которые отвергали любые нововведения Никона. Никакого массового противодействия реформе, и уж тем более раскола, еще не было. Однако, впоследствии, по мере распространения исправленных печатных изданий, они находили себе новых сторонников. Наконец, в 1667 г. церковный собор при участии греческих иерархов предал проклятию противников реформы. Это решение стало тем рубежом, с которого бегство в раскол приобрело массовый характер.

Возникновение раскола

Сама борьба царя и архиереев с Никоном была косвенной поддержкой вдохновленным той же враждой к Никону, обиженным и озлобленным им, бывшим друзьям: Аввакуму, Неронову и проч. У обиженных протопопов особенно развязались руки для агитации против Никона с момента его нетактичного ухода с патриаршества. Но сама агитация началась немедленно после указа Никона об отмене двенадцати земных поклонов в 1654 году. Это Аввакумово восстание и считается началом всего старообрядческого раскола.

По уходе Никона, местоблюстителем патриаршего престола был выдвинут враг Никона, угодный старообрядческой оппозиции, митрополит Крутицкий Питирим, по положению своему естественный заместитель патриарха. Оппозиция осаждала Питирима и царя просьбами повернуть церковный курс против затеянных реформ. Бояре вернули из одиннадцатилетней ссылки Аввакума. Через полгода Аввакум подал царю челобитную: «старое благочестие взыскать, а новые Служебники отложить, да и все Никоновы затейки». Аввакум также агитировал народ на улицах Москвы. В результате многие перестали ходить в церковь. Церковные власти стали беспокоиться, что Аввакум «церкви запустошил» и просили царя убрать из Москвы Аввакума. Партия порядка, и церковная и гражданская, взглянула на дело серьезно и решила не подрывать всего режима: убрать опасного агитатора подальше. Снова повезли Аввакума в далекую ссылку, в Печорский край, в Пустозерск. Но друзья-старообрядцы опять умолили царя не отправлять Аввакума на Печору. Аввакум остановился в Мезени. В самой Москве агитация не прекращалась. Значительная роль принадлежала женской группе агитаторов. Ученицами Аввакума были видные боярыни: Феодосья Прокопьевна Морозова и сестра её, княгиня Евдокия Урусова, вместе с их подругой, женой стрелецкого полковника Марией Даниловой. Эти три боярыни по слову Аввакума составляли «троицу, тричисленную единицу». Боярыня Морозова держала приют для всех агитаторов. Тут же группировались и изгоняемые из монастырей инокини за приверженность к старым книгам. В годы своего пребывания в Москве Аввакум был завсегдатаем и тут.

Смелость агитации в Москве поднимала дух оппозиции и в провинции. Епископ Вятский Александр, личный враг Никона за перемещение его с Богатой Коломенской епархии, хотя и подписался в 1656 году под осуждением вождей оппозиции, не скрывал теперь своей солидарности с ней. Соловецкий старец Герасим (Фирсов) распространял свое «Писание о сложении перстов». Немало было и других анонимных агиток в том же направлении. Поэтому замена старых текстов богослужебных книг новыми, при саботаже оппозиции, шла медленно. Продолжалась смута, не было строгого единства в церквях. В 1665 году в послании к Иерусалимскому патриарху говорилось об этих годах: «весь церковный чин в несогласии, в церквах служит всяк по-своему». Для успокоения беспорядка царь приказал архиереям составить собор: «быть собору в мае, июне 1663 года». Так как на собор приглашались и защитники «старины», то они снова написали серию челобитных: Никита, Лазарь, Аввакум, Савватий, Антоний, Спиридон и другие. Эти челобитные ярко свидетельствуют обо всех мотивах и главном смысле всей старообрядческой оппозиции. «Эти челобитные – чистый беспримесный голос идеалистических глубин народной души, старой святой Руси». Челобитчики на имя царя подчеркивают, что бьют челом ему и не «о себе» и не «о своих», а о святой церкви. Докучают царю, чтобы «благочестiю в поруганiи не быти». Они не возражают, что вынуждены творить «раздор церковный», что в их бунте нет ни капли своеволия, тем более славолюбия, все упование их возлагается на воздаяние в жизни будущей. Они борются потому, что верят в неодолимость церкви, которая даже и «до днесь непреклонна и недвижима». «Еретическая церковь сегодня так, а на утро иначе творит, шатается сюду и сюду, то прибавит, то убавит догматов своих; истинная же церковь незыблемо стоит». А тут затеяли не «исправление», а «искривление».

В доказательство приводятся бесспорные внешние факты: порченые венецианские греческие книги и «порченые» люди – справщики, как Арсений Грек. Признаком «порченности» греков и малороссов, советников Никона, является их общее несогласие с московским благочестием.

При сплошном переводе многих текстов заново с греческого оригинала словесная оболочка часто сильно изменялась, особенно, для слуха. Челобитники писали, что не осталось «ни псалма, ни молитвы, ни тропаря, ни кондака, ни седальна, ни светильна, ни богородична, ни в канонах какого стиха, чтобы в них наречие не было изменено». Для чего? Челобитники толкуют: только для того, чтобы вместо «стараго добраго, насадить еретическую новизну»… Затем и напечатали о Богородице «деторождаеши» вместо «отроча рождаеши», вместо «обрадованная» - «благодатная»; вместо «певцы» - «песнословцы». Оппозицией также отвергались все орфографические поправки и поправки в ударениях. Это, казалось, обличало справщиков, что они «не могли хорошо рассудить между православием и ересью».

То, что напечатанные книги вводились «насильством», уже было признаком антихристова царствования. Идущие за Никоном считались неправославными, отступниками и должны были называться новым именем «никониан».

Недовольство самих православных

Нетактично проводимая Никоном правка книг по темпу, по широте охвата, по чуждости своего источника и по обидности ее для серьезно усвоенного, не только национального, но и подлинно православного самосознания русских людей, не могла не вызвать протеста. Протест был по глубине всеобщий: и епископата, и белого, и черного духовенства, и мирян, и простых людей. Митрополит Новгородский Макарий скорбел, что он подписался под Никоновым соборами, сам служил по старому и свое духовенство благословлял на то же. Но все внешне покорялись реформе.

Мирские люди, царь и бояре, менее закаленные в богослужебной букве, сравнительно легче принимали реформу. Но рядовое духовенство оказалось противником книжных перемен по своей малограмотности: едва одолевали привычный текст, а тут предстояло переучиваться. Еще в 1658 году Соловецкие монахи писали: «А которые мы священицы диаконы маломочны и грамоте ненавычны и к учению косны, по которым служебникам старым многие лета училися, а служили с великою нуждею… Нам чернецом косным и непреимчивым – сколько не учиться, а не навыкнуть». Передовые идеологи протеста подводили под это недовольство невежд идейное основание и этим подкреплялись и усиливались. Да и технически и материально замена старых книг новыми не могла быстро произойти даже в Москве. Провинциальные архиереи не настаивали на безусловном введении новых книг. По всей России служили «неединогласно». Картину хаоса в богослужебной практике живо изобразил в своей челобитной к царю протопоп Никита Добрынин (Пустосвят). В ней он пишет царю: «Во многих градех твоея благочестивые державы, наипаче же в селех церкви Божии зело возмущены. Еже есмь много хождах и не обретох двух или трех церквей, чтобы в них единолично действовали и пели, но во всех разнствие и великий раздор. В той церкви по книгам Никоновым служат и поют, а в иной по старым. И где на праздники, или на освящении церкви два или трое священников литоргию Божию служат, и действуют по разным служебникам. А иные точие возгласы по новым возглашают, и всяко пестрят».

Страницы: 1, 2, 3