Курсовая работа: Стратегическое развертывание, планирование и мобилизация Второй мировой войны

"Соображения" Василевского вновь постулировали, что Советский Союз должен быть готов к войне на два фронта - против Германии и ее союзников на западе и против Японии на востоке. Они увеличивали оцениваемый объем общей угрозы и предполагали на основе проведенного анализа, что Германия и ее союзники смогут задействовать против Советского Союза до 243 дивизий, 10 ООО танков и 15 ООО самолетов. Поэтому рекомендовалось развернуть на западе основную массу советских вооруженных сил (189 дивизий и 2 бригады, или 61 процент всех соединений), организованных в четыре фронта военного времени (Северный, Северо-Западный, Западный и Юго-Западный). Этот план требовал сохранения пяти армий Резерва Главного командования, все из которых предназначались для операций на Западе. Таким образом Генштаб предполагал, что 240 дивизий Красной Армии (80 процентов ее сил) будут задействованы на западе, 33 - на Дальнем востоке, 30 - в Закавказье и Средней Азии, и еще одна - в районе Белого моря. План этот выделял западу 60 процентов фронтовой и дальнебомбардировочной авиации, еще 16 процентов - Дальнему Востоку и Забайкалью и 24 процента - Закавказью и Средней Азии.

Далее план предполагал, что "обе стороны начнут боевые операции, задействовав лишь часть своих сил, и как основные силы Красной Армии, так и основные силы противника завершат свое развертывание не менее чем через две недели". В любом случае войска Красной Армии должны были "нанести немецко-фашистским войскам мощный ответный удар [контрудар] и вести боевые операции на территории противника".

"Соображения" вновь предполагали два варианта советского стратегического развертывания на западе. Вспомогательный требовал развертывания основной стратегической группировки войск к югу от Бреста, чтобы отразить вражеское наступление и нанести сильный контрудар в направлении на Люблин, Краков и Бреслау с целью отрезать Германию от Балкан и лишить страну противника ее экономической базы. Главный плановый сценарий размещал основную массу советских войск к северу от Бреста с задачей отразить врага и атаковать его основную группировку в Восточной Пруссии.

Окончательное решение, какому именно сценарию следовать, зависело от условий, создавшихся в начале войны. Это означало, что Генштаб должен быть полностью готов к выполнению обоих планов еще в мирное время.

5 сентября Тимошенко и Мерецков представили "Соображения" и сопутствующие им военные планы на одобрение Сталину и советскому политическому руководству. Сталин возразил на их содержание*:

"Я не вполне понимаю настойчивость Генштаба на сосредоточении наших сил на Западном фронте. Они говорят, что Гитлер попытается двинуть свои основные силы к Москве по самому короткому пути. Но я думаю, для немцев важней всего зерно на Украине и донбасский уголь. Теперь, когда Гитлер утвердился на Балканах, куда более вероятно, что он нанесет свой главный удар с юго-запада. Я хочу, чтобы Генеральный штаб еще раз подумал и предстает в десятидневный срок новый план".

По всей вероятности, на решение Сталина отвергнуть предположения Тимошенко и Василевского повлияли его опыт военного комиссара на Украине во время Гражданской войны, знакомство с геополитическими и экономическими взглядами Гитлера и влияние на его стратегическое мышление "южан" вроде Жукова. В любом случае он дал Генеральному штабу десять дней на подготовку нового плана, основанного на "южном" варианте.

14 октября Тимошенко представил Сталину свой пересмотренный план, который, в отличие от своего предшественника, напрямую провозглашал, что западный театр военных действий являлся главным и требовал иметь "главную западную группировку на Юго-Западном фронте", а конкретно - к югу от Бреста. В итоге Сталин и Тимошенко решили в еще большей степени усилить состав сил Юго-Западного фронта. Хотя второй сценарий развертывания более крупных сил к северу от Припяти категорически не отвергался, "он не получил особой поддержки". И вследствие этого "тут произошла полная переориентация и перераспределение основных сил наших войск с северо-западного (как предлагал Шапошников) на юго-западное направление".

Это стратегическое распределение и план фундаментально не менялись вплоть до начала войны - в первую очередь потому, что так решил Сталин. Вдобавок большинство ведущих военных фигур принадлежали к "южной школе". Как указал биограф Сталина Д. Волкогонов:

"Высшие посты в Генеральном штабе... занимали теперь люди, "выдвинутые" из Киевского особого военного округа: С.К. Тимошенко, как нарком обороны, Г.К. Жуков, который в феврале 1941 года стал начальником Генштаба, Н.Ф. Ватутин, первый заместитель Жукова, и С.К. Кожевников, глава политотдела Генштаба. Естественно, что эти люди, которые были давно вовлечены в оперативные вопросы в Киевском особом военном округе, должны были до некоторой степени считать юго-западное направление наиболее важным. Точка зрения Сталина была им хорошо известна... Военный совет Киевского особого военного округа придерживался взгляда, что „ надо ожидать главного удара объединенных вражеских сил в [нашей] зоне ответственности ". Документ по развертыванию войск на 1940 год, подготовленный новым начальником штаба Киевского особого военного округа М.А. Пуркаевым, прямо утверждал, что самые острые удары немецкой армии надо ожидать на юго-западном направлении".

В результате Генеральный штаб планировал войну, мобилизацию и стратегическое развертывание на основе октябрьских решений. В декабре 1940 и январе 1941 года он провел в Москве совещание командного состава и военно-штабные игры с целью изучить существующие концепции ведения войны и испытать военные планы в различных сценариях. И совещание, и военно-стратегические игры подняли столько же вопросов, на сколько ответили. Не удивительно, что они выявили существенные изъяны в военном планировании. В результате этих военно-стратегических игр Мерецкова на посту начальника Генерального штаба сменил Жуков.

1 февраля 1941 года заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Ватутин подготовил "Усовершенствованный план оперативных мероприятий", который начальник Генштаба генерал армии Жуков одобрил с небольшими поправками. Согласно этому "плану планов", все планирование должно было быть завершено к 1 мая 1941 года. Этого, однако, не произошло. Продолжающееся ускоренное увеличение советских вооруженных сил и меняющиеся оценки угрозы осложняли процесс планирования, поэтому "Генштаб постоянно вносил изменения в свои расчеты по стратегическому сосредоточению и развертыванию. Самые последние сведения об их развертывании в случае войны на западе и о составе сил округов были собраны генералом Ватутиным 13 и 14 июня 1941 года". и

В течение всего этого периода повышенного напряжения Генштаб, безусловно, подготовил много черновых чрезвычайных планов, при этом командующие военными округами также вносили предложения. Хотя большинство этих предложений осталось погребенными в российских архивах, широкое общественное внимание привлек один весьма примечательный документ: поданная Жуковым 15 мая записка с предложением нанести упреждающий удар по немецким силам, сосредоточенным в восточной Польше.

Эта записка была опубликована и тщательно проанализирована; предложенный в ней план не соответствовал советским мобилизационным возможностям и боеготовности войск, и нет никаких прямых свидетельств, что Сталин вообще ее видел. * Но даже если записка попала к Сталину, то, учитывая его известные действия в 1941 году, можно достаточно определенно утверждать, что он не одобрил бы такого предложения.

Самым важным аспектом планирования стратегического развертывания войск было формулирование планов прикрытия границ Советского Союза. Отвечали за это западные приграничные военные округа, каждый из которых подготовил свой план прикрытия границы. Например, Западный особый военный округ представил свой план Генштабу еще 31 декабря 1940 года, а Киевский особый военный округ сделал то же самое 7 февраля 1941 года. Однако изменение внутренних и международных условий вскоре потребовало пересмотра этих планов. Поэтому в начале мая 1941 года Генштаб разработал более отточенный "План 1941 года по прикрытию государственных границ" и отправил его, вместе с директивами Наркомата обороны, в пять западных приграничных военных округов. ** Эти директивы приказывали военным округам до 25 мая 1941 года представить на рассмотрение новые оборонительные планы и планы противовоздушной обороны. Они также обозначали, какие именно районы должны защищать те или иные округа, определяли необходимые силы и снаряжение, конкретизировали меры взаимодействия с военным флотом и войсками соседних округов и другие соответствующие вопросы. Между 10 и 20 июня округа поочередно представили на рассмотрение Генштабу свои планы. Эта работа была осложнена и задержана начавшейся в апреле 1941 года частичной мобилизацией.

Планы - как стратегического развертывания войск, так и защиты государственных границ - были несовершенными в нескольких отношениях. Хотя они готовились вполне компетентной группой штабных офицеров, среди начсостава, которому предназначалось выполнять их, бушевала настоящая буря. Международный климат оставался очень изменчив, всю осень 1940 года советское военное вмешательство в дела своих соседей (события в Бессарабии в июле 1940 года и в Прибалтийских государствах осенью 1940 года) увеличивало международное напряжение и еще больше расстраивало составление планов Генштабом. Сами планы стратегического развертывания войск основывались на ложных предположениях о требуемом для развертывания периоде. Генштаб считал, что немецкому вермахту потребуется 10-15 дней на мобилизацию и развертывание войск - то есть у Советов будет время полностью развернуть свои армии прикрытия. Подобная посылка не принимала в расчет, что немецкая армия могла и в мирное время оказаться достаточно развернута для нанесения удара. В Генштабе не рассматривали вариант, что немцы могут воспользоваться военными обстоятельствами на западе, чтобы скрыть сосредоточение войск на востоке.

В соответствии со сложившимися за межвоенные десятилетия взглядами Генштаб игнорировал возможность внезапного нападения основных сил противника, прежде чем пройдет обычная мобилизация. * Генштабисты считали, что армий прикрытия вполне достаточно для отражения нападения неприятеля, пока мобилизуются и развертываются для нанесения контрудара основные силы. И что еще важнее, им не удалось гарантировать, что армии прикрытия и самые боеготовые из резервов будут располагать должной живой силой и вооружением для выполнения своей решающей задачи.

Еще более катастрофической стала неспособность советского политического руководства, и особенно Сталина, оценить возросшую степень угрозы. Военное же руководство, запуганное маячащим неподалеку призраком чисток, действовало робко, в целом молчаливо соглашаясь со взглядами Сталина. Вплоть до 22 июня, несмотря на многочисленные предупреждения разведки, Сталин не мог поверить, что он не понял психологию Гитлера, и считал данные о немецких приготовлениях к нападению дезинформацией со стороны западных держав. Когда его убедили провести в качестве предосторожности частичную мобилизацию, эта мобилизация шла крайне медленно. *

"Поэтому практические меры для стратегического развертывания вооруженных сил накануне войны осуществлялись медленно, в определенных случаях носили локальный характер и не затрагивали таких существенных вопросов, как перемещение, развертывание и приведение в боевую готовность первого эшелона армий прикрытия и развертывания противовоздушной обороны, авиации и военно-морских сил"'''.

Общий план Генерального штаба по прикрытию государственной границы, как и планы прикрытия отдельных фронтов, тоже были неадекватны обстановке - как в смысле своевременности их подготовки, так и по конкретному содержанию каждого плана. Когда началась война, планы многих военных округов были еще не завершены, а спущенные сверху программы, вроде плана строительства укрепрайонов, никак с ними не стыковались. Поскольку военные округа не представили до 25 мая Генштабу предлагаемые ими планы, то комплексный план Генштаба был на 22 июня все еще далек от завершения.

Ни общесоюзные, ни окружные оборонительные планы не предусматривали создания буферных зон между государственной границей и передовыми оборонительными позициями армий прикрытия. Оборонительные позиции армий в основном проходили по границе и передовым линиям укрепленных районов, где находилась и пограничная охрана. Это подвергало передовые войска опасности в случае внезапного нападения и не позволяло армейским командирам гибко реагировать на атаку противника. По существу, любое нападение имело возможность сразу проникнуть в глубину обороны армии прикрытия. Значительная часть группировки оборонительных сил (особенно армии прикрытия и механизированные корпуса) была расположена в выдвинутых далеко вперед Белостокском и Львовском выступах, поэтому у советских командующих не было никакого доступного пространства для организации связных контратак или контрударов. *

На нескольких участках фронта требуемое планами развертывание войск способствовало из быстрому разгрому. Например, большинство дивизий Западного и Киевского особых военных округов были расположены в 30-60 километрах от секторов, подвергавшихся наибольшей угрозе. Поэтому с началом военных действий многим частям для занятия отведенных им оборонительных позиций пришлось перемещаться параллельно фронту. * План "не предусматривал варианта, по которому дивизии первого эшелона могли занять оборонительные позиции в глубине, поблизости от своих постоянных мест дислокации"™.

Учитывая все перечисленные реалии, действенная оборона была бы трудна даже при самых благоприятных обстоятельствах. А против хорошо обученной немецкой армии она была просто невозможной. Государственный план обороны также исходил из того, что командующие достаточно своевременно узнают о предстоящем нападении, чтобы предпринять быстрое и относительно одновременное развертывание своих войск. Все команды к исполнению плана должны были передаваться в штабы шифрованными телеграммами. Время, нужное для зашифровки, передачи и расшифровки сообщений, задерживало своевременную реакцию - поэтому на самом деле многие штабы так и не получили своих "тревожных" приказов.

Сочетание внезапного нападения немцев, несовершенной советской системы объявления общей тревоги, приспособленной к медленной мобилизации, советских планов развертывания войск, предусматривающие как данность наличие заблаговременного предупреждения, а также страдающие изъянами планы защиты государственных границ гарантировали, что все они будут сорваны в тот же миг, когда начнется война.

Мобилизационные планы

Постоянно меняющаяся и все более опасная политическая атмосфера Европы 1930-х годов, так же, как и постоянное появление новых технологий, неизбежно влияли на советские стратегические концепции, каждый раз делая существующую систему сосредоточения сил не отвечающей потенциальным будущим угрозам. Постулат Свечина, что Советскому Союзу следует добиться "перманентной мобилизации" созданием такого народного хозяйства, которое будет максимально поддерживать военную экономику, основанную на единстве фронта и "государственного тыла", не был реализован. И никакой советский мобилизационный план не мог совладать, изменить или преодолеть этой голой реальности.

Территориально-кадровые войска, которые подразумевали подготовку местных резервистов в приложение к кадровой армии мирного времени, хорошо послужили Советам в 1920-е годы. Однако после 1935 года стало очевидным, что растущая угроза требовала создания армии военного времени, которая была более многочисленной и технически более компетентной, нежели та, какую могла обеспечить территориальная система. Армия мирного времени попросту не могла быть достаточно увеличена, чтобы отвечать требованиям будущей войны:

"Важно отметить, что к середине 1930-х годов смешанная территориально-кадровая система комплектования и организации вооруженных сил уже исчерпала себя и стала тормозом на пути их боевого роста. Назрела реальная необходимость перехода на общий кадровый принцип формирования. Одна из главных причин состояла в том, что временный личный состав территориальных частей и соединений был уже не в состоянии овладеть на недолгих сборах новой сложной техникой и научиться применять ее в постоянно меняющихся условиях... Переход по большей части к кадровой системе был продиктован растущими требованиями к повышенной боевой и мобилизационной готовности, поскольку опасность войны с фашистской Германией все нарастала". '

Переход этот начался в 1937 году, его предполагалось завершить к январю 1939 года, хотя преобразование некоторых соединений затянулось до последних месяцев того же года. Официально за период с 1 января 1937 года по 1 января 1939 года общее число советских стрелковых дивизий возросло с 97 до 98, при этом число кадровых дивизий увеличилось с 49 до 84, а 35 территориальных дивизий исчезли из структуры вооруженных сил Красной Армии. * Вдобавок в течении 1938 года Народный комиссариат обороны также упразднил несколько республиканских соединений и военных училищ. Для обеспечения новых дивизий запасным личным составом и в порядке подготовки к будущей всеобщей мобилизации Верховный Совет СССР издал 1 сентября 1939 года новый закон о всеобщей воинской обязанности. Этот закон увеличил срок военной службы для рядового и старшинско-сержантского состава до трех лет и предусматривал более тщательную военную подготовку.

Одновременно НКО провел реформу системы военных округов для улучшения ее эффективности в подготовке личного состава, увеличив количество округов до 1 б. Новая система комплектования войск и реорганизованная административная структура дала возможность увеличить Красную Армию, когда та "сползала к войне" между 1939 и июнем 1941 года. Общая численность Красной Армии возросла с 1,5 миллиона человек на 1 июня 1938 г до чуть более 5 миллионов человек в июне 1941 года. Структура вооруженных сил Красной Армии увеличилась с 27 до 62 стрелковых корпусов и со 106 смешанных кадровых и регулярных стрелковых дивизий до 196 регулярных стрелковых дивизий. Вдобавок Советы создали 31 моторизованную (мотострелковую) дивизию и 61 танковую дивизию, 16 воздушно-десантных бригад и свыше 100 новых укрепрайонов (см. таблицу 4.2).

К июню 1941 года штатный численный состав стрелковых дивизий военного времени был установлен в 14 483 человека, а дивизии мирного времени предполагалось держать на нескольких уровнях штатной численности. В начале 1939 года самые многочисленные дивизии (первой линии), развернутые в приграничных военных округах, насчитывали по 6959 бойцов, а расположенные во внутренних районах страны (дивизии второй линии) на бумаге имели численность в 5220 бойцов. Резервные дивизии третьей линии, имевшие в мирное время незначительное число кадровых военнослужащих, должны были формироваться в ходе мобилизации и в военное время из существующих дивизий. После 1939 года НКО увеличил численность этих дивизий на мирное время, и к июню 1941 года большинство дивизий в пограничных военных округах имели от 60 до 85 процентов своей новой штатной численности (от 8500 до 12 000 бойцов*). Однако дивизии во внутренних областях страны по численности оставались ближе к требованиям 1939 года.

Ухудшающееся политическое положение в Европе и последующие кризисы, которые привели к массовому увеличению численности активных вооруженных сил и намечаемой мобилизации военного времени, подвергли советскую мобилизационную систему огромному напряжению. Беспрестанный пересмотр военных планов и планов стратегического развертывания войск резко и часто поднимал проектируемую численность советских вооруженных сил военного времени при всяком случае, когда кризис или военный опыт подчеркивали слабости и несоответствия требованиям текущих систем мобилизации.

Вполне понятно, что эти факторы вынуждали Генштаб постоянно пересматривать мобилизационные наставления и планы - которые, как он надеялся, будут удовлетворять требованиям новых планов стратегического развертывания войск. Эти новые наставления, сработанные по образцу действовавших в 1930-е годы, стремились улучшить мобилизационную систему. Мобилизационное наставление 1940 года, в отличие от наставления 1930 года, начинались с поразительного предупреждения: "Война против СССР, находящегося в капиталистическом окружении, может начаться внезапно. Современные войны не объявляют. Их просто начинают"? Это наставление 1940 года и его эквивалент 1941 года отдают возросшим чувством настоятельности и озабоченности частностями мобилизации.

В рамках параметров, изложенных этим наставлением, Главный военный совет РККА издал 16 августа 1940 года приказ о подготовке нового Мобилизационного Плана 1941 года (МП-41). Новая команда планировщиков в Генштабе во главе с Василевским представила этот план, и НКО одобрил его в феврале 1941 года. Однако, подобно планам стратегического развертывания войск, он вскоре опять потребовал изменений. Вследствие этого Генштаб в марте 1941 года решил пересмотреть план и приказал военным округам представить новые планы - так, чтобы новый МП-41 мог быть подготовлен к 1 мая. Согласно одному анализу, "этот срок был явно недостаточен, и в результате военные округа и войска не смогли тщательно разработать весь комплекс мер, соответствующих новой схеме развертывания мобилизации. Потому многие [стратегические] направления продлили разработку мобилизационного плана до 20 июня 1940 года".

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5