Дипломная работа: Режим санации

Гитлер имел серьезный повод, чтобы избрать именно этот момент для принятия основных решений относительно Польши. Во-первых, польская акция против Чехословакии повлияла на изоляцию Варшавы на международной арене. Это привело к тому, что преимущество в германо-польских отношениях оказалось на стороне Берлина. Кроме того, в столице рейха обольщались надеждой, что поляки будут благодарить Германию за помощь, оказанную им в деле присоединения Тешинской Силезии к Польше. Во-вторых, рассчитанный на четыре года немецкий план вооружений начал уже приносить результаты. После его завершения, предусматривавшегося в 1940 г., Гитлер планировал начать войну с Францией. К этому времени Берлин должен был подчинить Польшу своему влиянию, исключив, с одной стороны, возможность ее участия в войне на стороне Парижа, с другой, - создав «буферную» зону, отделяющую рейх от Советского Союза, которая была бы совершенно зависима и подконтрольна ему[35].

Варшава пыталась усилить свою позицию путем улучшения отношений с СССР, положение которого на международной арене также не было благоприятным. Мюнхенский прецедент показал, что и в будущем европейские проблемы могли бы разрешаться без участия СССР, углубляя его международную изоляцию. «Официально Москва по-прежнему поддерживалась так называемой политики коллективной безопасности. Однако можно допустить, что после Мюнхена советские руководители в большей степени начали обращать внимание на другую сторону своей политики, т. е. на усилия отыскать modus vivendi в отношениях с Германией». В свою очередь, в министерстве иностранных дел работали многие сторонники этого направления восточной политики рейха, которое ориентировалось на линию Рапалло.

Сигналы о возможном улучшении польско-советских отношений не вызвали энтузиазма в Берлине. Шаги Варшавы однозначно интерпретировались немцами как завуалированная форма отказа от германского предложения присоединиться к антикоминтерновскому пакту. Следует согласиться с историком Войцехом Матерски, который, оценивая совместное польско-советское коммюнике с точки зрения ухудшающихся отношений между Польшей и Германией, утверждает: «...само коммюнике, равно как и реакция прессы, вызванная этим документом под лозунгом сближения Варшавы и Москвы, частью политических наблюдателей были оценены как антигерманская демонстрация. В этом смысле западная польская политика получила дополнительные осложнения»[36].

5 и 6 января 1939 г. в Берхтесгадене и Мюнхене руководитель польской дипломатии провел беседы с Гитлером и Риббентропом. Во время этих бесед немецкие политики, не прибегая еще к угрозам, настойчиво повторили все свои прежние притязания. Гитлер утверждал также, что рейх заинтересован в существовании сильной Польши, независимо от того, какая политическая система будет господствовать в России, а наличие сильной польской армии могло бы ослабить бремя военного бюджета Германии. Риббентроп подчеркнул, что германские предложения не сводятся лишь к территориальным проблемам, ибо рейх «прежде всего, безусловно, хочет укрепить взаимоотношения» с Польшей. «Если министр Бек еще обольщал себя надеждой, что ввиду польского отказа Германия не будет настаивать на своих октябрьских притязаниях, а все предложения будут предъявлены Риббентропом по собственной инициативе, то тогда его быстро избавили от подобного заблуждения»[37]. Несмотря на то, что польско-германские отношения ухудшались, а Берлин постепенно усиливал давление на Варшаву, германская дипломатия не акцентировала внимание на данном обстоятельстве на международной арене. Подобная позиция, вероятно, вытекала из установки не раскрывать перспективы развития германо-советских отношений.

Тем временем, в Москве беспокоились о том, не будет ли использовано польской дипломатией в качестве разменной монеты в переговорах с Германией только что принятое польско-советское коммюнике. 7 января 1939 г. польский посол в Москве Гжибовский был вызван в Народный комиссариат иностранных дел, где состоялась его беседа с Потемкиным. Содержание беседы Гжибовский затем передал в Варшаву: «Потемкин, используя образные выражения, высказал опасение, что наша совместная декларация может быть только маневром и предметом для торга. Я категорически заметил, что если не признают независимость нашей политики как аксиому, то нашу политику действительно трудно понять. Тогда Потемкин уточнил, что польское общественное мнение, имея возможность выбирать между фашизмом и большевизмом, может скорее избрать фашизм. Я ответил ему, что такой альтернативы нет, зато мы считали бы так же нежелательным большевизацию Германии, как и гитлеризацию Советского Союза»[38].

Положение Варшавы было тогда трудным. С одной стороны, оживление отношений с СССР могло действительно усилить ее позицию по отношению к Германии на международной арене, с другой − этот шаг могли воспринять в рейхе как провокацию. Из-за этого польская дипломатия избегала возможности использовать советскую карту[39].

Ряд «патриотически» настроенных историков отмечают непоследовательную и враждебную позицию Польши по отношению к Советскому Союзу. Так, например, ими отмечается, что 11 мая 1939 г., на следующий день после встречи Потемкина с Беком, в Москве состоялась беседа вновь назначенного народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова с польским послом в СССР В. Гжибовским. Посол, действуя в соответствии с инструкцией своего правительства, заявил Молотову: «Польша не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР ввиду практической невозможности оказания помощи Советскому Союзу». При этом высказывается мнение, что Советский Союз ожидал не помощи со стороны Польши, а ее согласия на военное сотрудничество с СССР в случае нападения на нее гитлеровской Германии.

Далее в развитие этой доктрины, в качестве примера приводится тот факт, что 25 мая 1939 г. советский посол в Варшаве Н.И. Шаронов подтвердил Беку готовность оказать военную помощь Польше, но предложение это было отвергнуто. Негативной оказалась позиция Варшавы и тогда, когда в ходе англо-франко-советских переговоров возник вопрос о пропуске через польскую территорию советских войск в случае германской агрессии. Это стало одной из причин срыва трехсторонних переговоров в Москве.

Однако, по мнению автора, дальнейшее развитие событий показало «серьезность» и «правдивость» намерений Сталина по оказанию Польши какой-либо помощи. 23 августа 1939 г. Молотов и Риббентроп подписали советско-германский договор о ненападении – «Пакт Молотова – Риббентропа». В секретном приложении к договору, подлинник которого до последнего времени не обнаружен, было зафиксировано противоправное решение о фактической ликвидации независимого Польского государства и разделе его территории между подписавшими договор сторонами. Сферы своих интересов Германия и СССР разграничили по линии рек Нарев, Висла и Сан, а вопрос о желательности сохранения разделенного государства решили окончательно выяснить позже, договорившись определить его возможные границы «в порядке дружественного обоюдного согласия».

Но, как показало развитие событий, Польша переоценила добрую волю и роль своих западноевропейских союзников. В мае 1939 г. в Париже состоялись польско-французские военные переговоры, на которых договорились, что в случае немецкого нападения на Польшу Франция большой частью своих вооруженных сил предпримет наступательные действия против Германии. Между тем с самого начала генерал Гамелен не очень серьезно воспринимал эти обещания. 4 апреля и позже, 4 мая французские и британские штабы, согласовывая совместную акцию, решили, что они смогут развернуть наступление только против Италии, а против Германии в первые недели войны смогут предпринять только ограниченные наступательные действия. Крупное наступление на Германию на Западном фронте, по их мнению, стало бы возможным лишь в отдаленном будущем при активной помощи США. Что касается союза с Польшей и Румынией, то тогда же было констатировано, что такие союзы имели ценность только в том случае, если бы эти государства получили помощь от Советского Союза и если бы таким образом был создан постоянный и прочный Восточный фронт. Хотя польское правительство и польское военное главнокомандование в любом случае были полны решимости оказать «рейху» активное сопротивление, все же необоснованная вера в действительную помощь союзников играла важную роль в принятии политических решений в 1939 г. и поддерживала в польской общественности волю к борьбе.

Возникает вопрос, были ли польские правящие и военные круги, учитывая приближающийся глобальный конфликт, проинформированы о подготавливавшейся в 1939 г. переориентации советской внешней политики по отношению к Германии, западным державам, Польше и другим государствам Восточной Европы. Частичный ответ на этот вопрос мы можем найти в меморандуме полковника Людвика Садовского, обобщившего работу 2-го отдела Генерального штаба[40]. Этот меморандум был подготовлен по распоряжению созданной во Франции при правительстве генерала Владислава Сикорского комиссии, которая должна была расследовать причины поражения Польши в 1939 г. Расследование проводилось на основе опросов и сообщений 190 сотрудников польской разведки. Той же самой проблемы касается написанный после войны подробный отчет начальника Генерального штаба польской армии генерала Вацлава Стахевича. Согласно приведенным здесь источникам и данным, изменение позиции Советского Союза явилось для 2-го отдела большой неожиданностью. Польский Генеральный штаб, как и министр иностранных дел Бек, предполагал, что германо-советское соглашение абсолютно невозможно из-за глубоких идеологических противоречий, существовавших между двумя политическими системами. В начале 1939 г. 2-й отдел обновил свое прежнее исследование высоко оценивавшейся им Красной Армии. В Варшаве в общем не верили в активное выступление Советского Союза против Германии уже в первые недели войны. Считалось, что он будет сохранять благожелательный нейтралитет, что подтверждали многочисленные заявления представителей советского правительства.

Против таких оценок (в том числе и первого заместителя начальника 2-го отдела полковника Йозефа Эиглихта) говорили поступившие сообщения о заседании Политбюро Центрального комитета в Москве, на котором, как указывалось, выступили сторонники соглашения с Германией. Руководитель самостоятельного отдела «Россия» (капитан Ниезбрзыцкий) рассматривал это, однако, как советскую дезинформацию, 2-му отделу Генерального штаба сообщили также что Великобритания и Франция стремятся отравить атмосферу германо-советских отношений. Озадачивало отсутствие антисоветских акцентов в речи Гитлера, произнесенной им по поводу спуска на воду броненосного крейсера «Бисмарк», а также заявление Молотова на 3-й сессии Верховного Совета (летом 1939 г.) о восстановлении торговых отношений с Германией[41]. Разведка пограничной охраны в июне того же года информировала о выгрузке военной техники с немецких судов в Ленинграде. И, наконец, польский военный атташе в Берлине в июне 1939 г. сообщил о высказываниях генерала Боденшатца, рекомендовавшего Польше принять предложения Гитлера, поскольку отказ от них мог бы иметь фатальные последствия, так как Германия уже длительное время ведет переговоры с Советским Союзом, которые, по слухам, успешно продвигаются вперед. Это заявление было сделано Боденшатцем еще 30 апреля и было направлено французскому военно-воздушному атташе в Берлине капитану Паулю Штелину. Однако 2-й отдел отнесся к этому сообщению с пренебрежением как к еще одной попытке оказать влияние на позицию Польши и подтолкнуть ее к уступкам.

1 сентября 1939 г. фашистская Германия напала на Польшу. Вплоть до самого начала войны органы польской тактической и стратегической разведки в Советском Союзе ничего не сообщали о каких-либо особенных передвижениях советских вооруженных сил в направлении польской границы. Лишь 1-5 сентября такие сообщения стали поступать в довольно больших количествах, но к ним относились как к нормальной советской реакции на начало войны. 12 сентября польский военный атташе в Париже прислал выдержку из коммюнике французского 2-го отдела, содержавшую агентурные данные о том, что Советская Россия якобы предпримет действия, направленные против Польши и Румынии. Несмотря на это, советская акция 17 сентября, как однозначно указывают все приведенные выше источники, явилась полной неожиданностью для польских военных и правительственных кругов, которые находились тогда вблизи румынской границы и еще намеревались защищать так называемый «румынский плацдарм».

Учитывая такое положение, правительство, а также главнокомандующий маршал Эдуард Рыдз-Смиглы и его Генеральный штаб решили перейти румынскую границу, чтобы направиться во Францию и там вместе с западными союзниками продолжать борьбу. Однако румынское правительство сорвало эти намерения и интернировало в Румынии, как членов польского правительства, так и маршала Польши вместе с его штабом. Оперативный план «Запад», подвергшийся в 1936-1939 гг. многочисленным модификациям и не разработанный в своих деталях до конца, не вышел за рамки первой, вступительной фазы польско-германской войны.

По мнению автора, внешняя политика межвоенной Польши вытекала из концепции «двух врагов», объективно требовавшей от польской дипломатии постоянного лавирования между более сильными соседями – Советским Союзом на востоке и Третьим рейхом на западе. Разумеется, польская дипломатия вообще, и в том числе накануне второй мировой войны, была далеко не безгрешной: ее ошибки объясняются главным образом идейно-политическими позициями представителей режима санации, для которых Запад (за исключением Германии) был всегда ближе и понятнее Востока. Однако далеко не безгрешны в своей внешней политике и остальные участники международных отношений тех лет, в том числе Англия и Франция, без помощи которых Польша не могла устоять против гитлеровской агрессии, тем более что от подчинения рейху она решительно отказалась. Вторую Речь Посполитую обрекли на гибель не столько колебания и ошибки «санационного» правительства, сколько сложные перипетии исторического процесса, в ходе которого внешние факторы явно сыграли более весомую роль, чем внутренние. Но в том, что Польша не стала более сильной и не продержалась дольше в час тяжелого испытания, вина «санации», несомненно, есть. С другой стороны, даже если бы в Польше в то время был демократический строй, вряд ли бы это помогло ей уцелеть.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В 1926 году в Польше установился режим «санации», то есть, в дословном переводе, очищения и оздоровления общества. 12 мая 1926 года польские войска, поддерживавшие Ю. Пилсудского, пошли на Варшаву и после уличных боев заняли ее. 14 мая президент С. Войцеховский и премьер В. Витос сложили свои полномочия. Абсолютным большинством голосов депутатов сейма и сената президентом Польши был избран Ю. Пилсудский, отказавшийся от этого поста и 6 августа возглавивший созданное им не подчиненное парламенту и правительству управление Генерального Инспектора вооруженных сил Польши, занимавшееся делами армии, с подчинением Генерального штаба, начальником которого остался сам маршал. Президентом Польши стал профессор Игнаци Мосцицкий, который не являлся самостоятельной политической фигурой

Большинство историков подразделяют санацию на два исторических периода: режим санации при Пилсудском (1926-1935 гг.) и режим санации после смерти Пилсудского (1935-1939 гг.).

Проведенное исследование показало, что в оба этих периода режим санации имел все черты авторитарного режима. Такая позиция и бытует в современной исторической науке. В этом свете следует признать что позиция, поддерживаемая советскими историками и большинством польских историков времен существования Польской Народной Республики, заключающаяся в том, что режим санации относится к фашистским, является ошибочной и конъюнктурной.

В политическом смысле Польша 20-30-х годов являла собой странное сочетание демократии и авторитаризма, гражданских свобод и репрессий против оппозиции. Фактически власть в стране принадлежала Пилсудскому, а после его смерти – «группе полковников». Была создана партия власти, получившая откровенное название – «Беспартийный блок сотрудничества с правительством». На парламентских выборах 1928 года, проходивших еще в относительно свободных условиях, ему не удалось завоевать большинства. Цель была достигнута два года спустя, после выборов, состоявшихся уже под откровенным давлением правительства. Но и тогда блок не получил двух третей депутатских мест, необходимых для изменения конституции в духе, соответствовавшем антидемократическим целям «санации». Таковое изменение было осуществлено лишь в 1935 г. незадолго до смерти Пилсудского.

В польском сейме до середины 30-х оставалась весьма влиятельная оппозиция, хотя в сентябре 1930 года Пилсудскому удалось нейтрализовать наиболее известных оппозиционных политиков: они были арестованы по сфабрикованным обвинениям и отправлены в заключение в Брестскую крепость. В годы санации имели место также протестные выступления трудящихся, борющихся за свои права.

При режиме санации в Польше произошло усиление национализма. Особенно ярко это проявилось после смерти Пилсудского, считавшегося филосемитом. В конце 30-х в Польше были, в частности, введены квоты, ограничивавшие долю евреев среди студентов, участились случаи нападений на магазины и учреждения, принадлежавшие представителям нацменьшинств. Очень напряженной была обстановка в Галиции, где Организация украинских националистов (ОУН) развернула кампанию террора против чиновников польской администрации, на что власти ответили репрессиями против даже умеренных украинских активистов.

Рассматривая режим санации с социальных позиций, за отправную точку следует взять тот факт, что принятая правительством программа санации должна была обеспечить Польше экономическую стабилизацию. Необходимо отметить, что некоторые меры экономической стабилизации, проведенные в Польше в тот период, принесли свои плоды. Так, например, начал развиваться центральный экономический район, на полученные внешние займы была частично осуществлена модернизация польской армии. Однако, вплоть до конца существования Второй республики в 1939 году в Польше так и не был достигнут уровень промышленного производства 1913 года.

Рассматривая режим санации в военном отношении, следует отметить, что Польша претендовала на роль великой державы, хотя достаточным для этого экономическим и военным потенциалом за годы «санации» так и не обзавелась. Отношения с соседями были напряженными. С Чехословакией Польшу разделял территориальный спор о Тешинской области. Границу с СССР, установленную Рижским мирным договором в 1921 году, обе стороны считали лишь временным компромиссом, а граница с Германией не была ни признана Берлином, ни гарантирована западными державами.

Во внешней политике Польша продолжала намеченный ещё в 20-х годах курс на определённое лавирование между Германией и СССР. Подобный курс отвечал государственным интересам Польши и исходил из реальных предпосылок внешнеполитической, экономической и военной мощи, как Германии, так и Советского Союза. Пилсудский и, в какой-то мере, его последователи четко представляли себе, что рано или поздно их стране придется воевать или с нацистами, или с коммунистами, и стремился лишь избежать самого страшного – войны на два фронта против Германии и СССР. Однако в сентябре 1939 года случилось именно это.

Вождей «санации» трудно винить в том, что они не смогли спасти Польшу: зажатое между двумя тоталитарными исполинами, вряд ли смогло бы выстоять и более сильное, и более демократическое государство. Однако, к концу своего существования режим «полковников» держался в основном благодаря лояльности силовых структур и политической инерции. Не найдя общего языка ни с правыми, ни с левыми, он презентовал себя обществу в качестве надпартийного защитника национальных интересов, но отождествлял эти интересы с интересами самих военных, ставших политиками, и их немногочисленных союзников. Выведя страну из политического хаоса первой половины 20-х годов, Пилсудский и его последователи не предложили связной программы политического и экономического обновления (Польша очень сильно пострадала от Великой депрессии начала 30-х). Возглавляемый весьма популярным лидером, режим использовал эту популярность для обеспечения мертвящей, чуждой реформам стабильности внутри страны и для «надувания щек» во внешней политике.

Однако у режима санации, несмотря на его авторитарную сущность, были и положительные стороны. Польша Пилсудского была далеко не образцовым обществом. Однако убежденность в абсолютной ценности собственного независимого государства вошла в кровь подавляющего большинства поляков именно за два десятилетия существования «межвоенной», как говорят наши западные соседи, Польши. И поколебать эту убежденность не смогли ни пять с половиной лет нацистской оккупации, ни 45 лет правления зависимого от Москвы режима польских коммунистов. Главная цель Юзефа Пилсудского – создание модерной польской нации – была достигнута. Польша возродилась из исторического небытия.

БИБЛИОГРАФИЯ

I. Основные источники

1.         Документы внешней политики, 1939 г. Часть 2. Издание министерства иностранных дел Российской Федерации. М., 2002.

2.         Документы и материалы по истории советско-польских отношений тт. 1-6. – М., 1957-1964.

3.         Документы по истории мюнхенского сговора 1937-1939 гг. – М., 1979.

4.         Кен О.П. Рупасов А.И. Политбюро ЦКВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами (конец 1920-1930-х гг.). Проблемы. Документы. Опыт комментария. Ч. 1. Декабрь 1928 – июнь 1934. Спб, 2000.

5.         Новые документы по истории Мюнхена. – М., 1958.

6.         Андерс Б. Без последней главы. – М., 2001.

7.         Konstytucja (kwietniowa) Rzeczypospolitej Polskiej.// Wybór tekstów źródlowych z historii ustroju Polski 1926-1939. – Wrocław, 1974.

8.         Konstytucja (marcowa) Rzeczypospolitej Polskiej. // Wybór tekstów źródlowych z historii ustroju Polski 1926-1939. – Wrocław, 1974.

9.         Lepecki M. Pamiętnik adiutanta Marszałka Piłsudskiego, Warszawa, Państwowe wydawnictwo naukowe, 1987.

II. Исследования и статьи

1.         Айненкель А. Фашизм и политическое устройство государств Центральной Европы в период между Первой и Второй мировой войны. // Фашизм и антидемократические режимы в Европе. Начало 20-х годов – 1945. М., 1981.

2.         Баландин Р., Миронов С. Товарищ Сталин, пан Пилсудский и «независимая» Польша. //Наш современник. 2004. №12.

3.         Безыменский Л.А. Советско-германские договоры, 1939: Новые документы и старые проблемы // Новая и новейшая история. 2006. № 3.

4.         Гришин Я.Я. Путь к катастрофе. Польско-чехословацкие отношения 1932-1938 гг. – Казань, 2007.

5.         Дембски С. Польско-советские отношения в оценках Берлина в 30-е годы. Некоторые вопросы.// XX век. 2002. №5.

6.         Жаворонский Я. Проблема фашизма в польской историографии // Фашизм и антидемократические режимы в Европе. Начало 20-х гг.-1945 г. – М., 1981.

7.         Згорняк М. Военно-политическое положение и оперативные планы Польши перед началом второй мировой войны.// Вопросы истории. 2002. №4.

8.         Иванов Ю. Очерки советско-польских отношений в 1917-1945 гг. // Наш современник. 2003. №10.

9.         История Польши т. 1-3 – М., 1956-1958. Т. 3.

10.      Клемперер В. Язык III Рейха // Вестник Российской Академии наук. 2002. № 12.

11.      Константинов С. Как будто ангел будил льва…// Независимая газета. 2005. №234.

12.      Крал В. План Зет. Пер. с чеш. – М., 1978.

13.      Крал В. Дни, которые потрясли Чехословакию. Пер.с чеш. – М., 1980.

14.      Краткая история Польши. С древнейших времен до наших дней. – М., 2003.

15.      Краткая история Чехословакии. С древнейших времен до наших дней. – М., 1988.

16.      Лацис О. Последние дни мира.// Вопросы истории. 2004. №4.

17.      Манин Е. Варшавская трагедия. // Чайка. 2003. №3.

18.      Мельтюхов А.В. Советско-польские войны. – М., 2005.

19.      Михутина И.В. Режим «санации» в Польше и политические организации (1926-1930 гг.) // Фашизм и антидемократические режимы в Европе. Начало 20-х годов – 1945 г. – М., Наука, 1981.

20.      Михутина И.В. Режим «санации» в Польше и рабочий класс // Кризис политической системы капитализма в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. – М., 1982.

21.      Михутина И.В. Политические силы имущих на пути к ликвидации буржуазной демократии. Майский переворот 1926 г. и формирование государственной системы «санации» // Политические системы в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. – М., 1988.

22.      Морозов С.В. Изменение внешнеполитического курса Польши и польско-чехословацкие отношения в начале 1934 г. // Вестник МГУ. Серия 8. История. 2003. №3.

23.      Мюнхен – преддверие войны. Исторические очерки. – М., 1988.

24.      Наленч Д. и Т. Юзеф Пилсудский − легенды и факты. – М., 1990.

25.      Ормош М., Инце М. Типы фашистских государственных систем в странах Центральной Европы. // Кризис политической системы национализма в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. – М.: Наука, 1982.

26.      Ормош М., Инце М. Фашизм и кризис капитализма 20-30-х гг. (О некоторых теоретических вопросах изучения фашизма) // Кризис политической системы капитализма в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. – М., 1982.

27.      Парасаданова В.С. Польша, Германия и СССР между 23 августа и 28 сентября 1939 года // Вопросы истории. 2004. №7.

28.      Парасаданова В.С. Юзеф Пилсудский // Вопросы истории. 1996. №1.

29.      Политология: Учебник / Отв. ред. В.В. Лазарев. М., 2006.

30.      Прасолов С.И. Договор о взаимной помощи между Советским Союзом и Чехословакией 1935 г. Советско-чехословацкие отношения между двумя мировыми войнами 1918-1939. – М., 1968.

31.      Тымовский М., Кеневич Я., Кольцер Е. История Польши. Пер. с польск. – М.: Весь мир, 2004.

32.      Фолькман Г.-Э. Польша в политико-экономических расчетах «третьего рейха» в 1933-1939 гг. // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. Пер. с нем. – М., 1996.

33.      Яковлева Е.В. Польша против СССР 1939-1950 гг. – М.: Вече, 2007.

34.      Buszko J. Historia Polski: 1864-1948. Państwowe wydawnictwo naukowe Warszawa, 1978.

35.      Dziele Polski/ Pool red y Topolskiego. Cz£sc VI (A. Czubinski). Państwowe wydawnictwo naukowe. Warszawa, 1975.

36.      Załuski Z. Drogi do pewnoski. Iskry, Warszawa, 1986.

37.      Zielinski H. Historja Polski. 1864-1939. Państwowe wydawnictwo naukowe. Warszawa, 1971.

[1] Konstytucja (kwietniowa) Rzeczypospolitej Polskiej.// Wybór tekstów źródlowych z historii ustroju Polski 1926-1939. – Wrocław, 1974. Konstytucja (marcowa) Rzeczypospolitej Polskiej. // Wybór tekstów źródlowych z historii ustroju Polski 1926-1939. – Wrocław, 1974.

[2] Lepecki M. Pamiętnik adiutanta Marszałka Piłsudskiego, Warszawa, Państwowe wydawnictwo naukowe, 1987.

[3] История Польши т. 2-3 – М., 1956-1958. Т. 3.

[4] Лацис О. Последние дни мира.// Вопросы истории. 2004. №4.

[5] Тымовский М., Кеневич Я., Кольцер Е. История Польши. Пер. с польск. – М.: Весь мир, 2004.

[6] Згорняк М. Военно-политическое положение и оперативные планы Польши перед началом второй мировой войны.// Вопросы истории. 2002. №4.

[7] Дембски С. Польско-советские отношения в оценках Берлина в 30-е годы. Некоторые вопросы.// XX век. 2002. №5.

[8] Там же. С. 80.

[9] Константинов С. Как будто ангел будил льва…// Независимая газета. 2005. №234. С. 17.

[10] Иванов Ю. Очерки советско-польских отношений в 1917-1945 гг. // Наш современник. 2003. №10. С. 41.

[11] Константинов С. Как будто ангел будил льва…// Независимая газета. 2005. №234. С. 19.

[12] Дембски С. Польско-советские отношения в оценках Берлина в 30-е годы. Некоторые вопросы.// XX век. 2002. №5. С. 37.

[13] Там же.

[14] Там же.

[15] Там же.

[16] Дембски С. Польско-советские отношения в оценках Берлина в 30-е годы. Некоторые вопросы.// XX век. 2002. №5. С. 39.

[17] Документы и материалы по истории советско-польских отношений тт. 1-6. – М., 1957-1964. С. 389.

[18] Документы и материалы по истории советско-польских отношений тт. 1-6. – М., 1957-1964. С. 397.

[19] Морозов С.В. Изменение внешнеполитического курса Польши и польско-чехословацкие отношения в начале 1934 г. // Вестник МГУ. Серия 8. История. 2003. №3. С. 44.

[20] Документы по истории мюнхенского сговора 1937-1939 гг. – М., 1979.Т. 1. С. 414.

[21] Документы по истории мюнхенского сговора 1937-1939 гг. – М., 1979.Т. 1. С. 418.

[22] Згорняк М. Военно-политическое положение и оперативные планы Польши перед началом второй мировой войны.// Вопросы истории. 2002. №4. С. 21.

[23] Згорняк М. Военно-политическое положение и оперативные планы Польши перед началом второй мировой войны.// Вопросы истории. 2002. №4. С. 25.

[24] Згорняк М. Военно-политическое положение и оперативные планы Польши перед началом второй мировой войны.// Вопросы истории. 2002. №4. С. 26.

[25] Манин Е. Варшавская трагедия. // Чайка. 2003. №3. С. 34.

[26] Лацис О. Последние дни мира.// Вопросы истории. 2004. №4. С. 68.

[27] Згорняк М. Военно-политическое положение и оперативные планы Польши перед началом второй мировой войны.// Вопросы истории. 2002. №4. С. 29.

[28] Згорняк М. Военно-политическое положение и оперативные планы Польши перед началом второй мировой войны.// Вопросы истории. 2002. №4. С. 33.

[29] Там же.

[30] Манин Е. Варшавская трагедия. // Чайка. 2003. №3. С. 37.

[31] Дембски С. Польско-советские отношения в оценках Берлина в 30-е годы. Некоторые вопросы.// XX век. 2002. №5. С. 44.

[32] Там же.

[33] Згорняк М. Военно-политическое положение и оперативные планы Польши перед началом второй мировой войны.// Вопросы истории. 2002. №4. С. 35.

[34] Там же.

[35] Манин Е. Варшавская трагедия. // Чайка. 2003. №3. С. 41.

[36] Дембски С. Польско-советские отношения в оценках Берлина в 30-е годы. Некоторые вопросы.// XX век. 2002. №5. С. 45.

[37] Иванов Ю. Очерки советско-польских отношений в 1917-1945 гг. // Наш современник. 2003. №10.  С. 51.

[38] Дембски С. Польско-советские отношения в оценках Берлина в 30-е годы. Некоторые вопросы.// XX век. 2002. №5. С. 47.

[39] Дембски С. Польско-советские отношения в оценках Берлина в 30-е годы. Некоторые вопросы.// XX век. 2002. №5. С. 47.

[40] Дембски С. Польско-советские отношения в оценках Берлина в 30-е годы. Некоторые вопросы.// XX век. 2002. №5. С. 48.

[41] Згорняк М. Военно-политическое положение и оперативные планы Польши перед началом второй мировой войны.// Вопросы истории. 2002. №4. С. 36.