Дипломная работа: Меры длины древнерусского государства

Таким образом, сапца соли по весу равнялась шести пудам. Это дает возможность установить реальный объем сапцы и как хлебной меры. Если удельный вес соли вдвое больше удельного веса ржи, то в сапцу должно помещаться 3 пуда ржи. Как уже было установлено для первых трех четвертей XVII в., московская четверть ржи весила 6 пудов, вес сапцы — вес половины четверти, т. е. осьмины. Следовательно, сапца как хлебная мера равна осьмине. В пермских источниках второй половины XVII и на­чала XVIII в. сапца как хлебная мера не встречается; она заменяется общегосударственными мерами. Но здесь можно отметить одно любопытное явле­ние. При покупке хлеба на Соликамском рынке крупными покупателями, например Пыскорскпм монастырем, или при продаже хлеба приезжими про­давцами из других уездов счет продаваемого и покупаемого хлеба ведется в четвертях. Но если продавцом является житель Соликамского уезда, хлеб считается осьминами. Например, по данным соликамской таможенной книги 1707 г., 20 декабря этого года «продали кунгурцы Василий Ерохов с товарищи привозного хлеба своей пахоты 8 четей пшеницы, 4 чети муки овсяной, 4 чети ячменя, 2 чети толокна». В тот же день «продал обвенец (т.е. житель Обвенского поречья, Соликамского уезда.— Авт.) Тимофей Конев привозного хлеба своей пахоты 8 осьмин ячменя». Подобные примеры можно значительно ум­ножить. Ими наполнены записи соликамских таможенных книг начала XVIII в. Если продается не хлеб, а другой сыпучий товар, например поташ, счет тоже ведется в осьминах, даже для продавцов, прибывших не из Соликамского уезда. Отсюда можно сделать вывод, что, привыкнув к сапце как к мере сыпучих тел, население продолжало пользоваться ею и после официальной отмены местных мер, хотя и под новым названием.

Сапца, очевидно, делилась на части. Мировая запись 1593 г. посада Соли Камской с Пыскорским монастырем содержит указание: «Сапца розделити в меру на четверо». Это как раз совпадает с делением московской осьмины, которая содержала в себе 4 четверика. Но в источниках конца XVI в. упоминается другое деление сапцы. В духовной соликамца Ивана Дмитриева Волынцева от 30 мая 1600 г. при перечислении остающегося после завещателя имущества указано: «Да сияно пшеницы — сапца без шти позмогов. Вопрос о количестве позмогов, содержащихся в сапце, остается открытым.

Вышедшая из употребления как мера сыпучих тел во второй половине XVII в. и замененная московской осьминой сапца продолжала употребляться в Пермском крае как весовая единица, более крупная, чем пуд. Всего чаще сапца употреблялась при взвешивании соли. В уже цитированной приходо-расходной книге Пыскорского монастыря за 1688—1689 гг. сообщены сведения о продаже и об остатке соли, причем эти цифры свидетельствуют, что сапца и пуд — весовые единицы, кратные по отношению друг к другу: «И всего по вышеописанным разным статьям соли продано 40 784 сапцы 4 пуда... А в остатках тое соли осталось налицо запродажею ко 198 году 1083 сапцы 2 пуда». Итог продажи и остатка дает сумму в 41 868 сапец, т. е. как раз общую сумму годовой выварки соли в данном году.

Но сапца являлась весовой единицей не только при операциях с солью. Сапцой пользовались при определении количества и других товаров, приобретаемых на вес. Так, в течение 7205 (1696—1697) г. Пыскорским монастырем для его Рождественского (Дедюхинского) соляного промысла «куплено с Ре-дийского городища у Федьки Роганова мочал 109 сапец». Сапца как единица измерения мочала могла быть только весовой. Такие товары, как мочало, пенька, покупались в Русском государстве на вес. Отсюда можно сделать вывод, что к концу XVII в. сапца из меры сыпучих тел превратилась в меру веса.

Была своя мера сыпучих тел и на Двине — пуз. Ее реальное содержание выяснено в предыдущем разделе. Пуз как мера сыпучих тел по своему объему соответствовал московской полуосьмине и вмещал в себя 1,5 пуда ржи или 3 пуда соли.

Вятские, пермские и двинские меры сыпучих тел имеют названия и содержание, отличные от основных московских мер. Иногда при тождестве названий меры не совпадали в объеме. Московские власти это знали, и когда казенный хлеб пересылался из одного города в другой, то обычно вместе с хлебом посылалась и мера, которой покупался хлеб. Эта мера помещалась в мешок, а на завязку ставилась печать, чтобы нельзя было в дороге меру под­менить. Если бы четверти везде были одинаковы, не было бы надобности в такой посылке мер. Есть прямые свидетельства о несовпадении даже официальных образцов мер в разных городах. Так, в июне 1663 г. двинский воевода князь Осип Иванович Щербатов и дьяк Андрей Богданов принимали хлебные запасы, присланные для Кольского острога из Вологды и Вятки. Вместе с хлебом были присланы и спуски, т.е. копии мер. Прежде чем принять хлеб, лица двинского воеводского управления решили проверить меры. При этом оказалось, что вологодская мера совпала с двинской таможенной медной заорленой осьминой. Вятская же мера оказалась меньше, и пришлось досыпать две пивных кружки.

Но имеются сведения и о различии в разных местах самих четвертей. В книге о русской торговле швед Иоганн Кильбургер говорит и о мерах сыпучих тел. При этом он сравнивает московскую меру с мерами других городов. Кильбургер считает, что три московских четверти равны двум новгородским, псковская четверть немного больше новгородской, а четверть на Печоре, в свою очередь, больше псковской. Таким образом, Кильбургер даст четыре размера четверти для разных районов Русского государства. Сведения, сообщаемые Кильбургером, ценны в том отношении, что они отражают разнообразие мер в различных местностях. Возможно, что соотношения, указываемые Кильбургером, не точны. Но на точности сообщения Кильбургера можно и не настаивать. Важно, что Кильбургер не сочинил это разнообразие мер, что это разнообразие он имел возможность наблюдать в современной ему русской действительности.

Некоторые документы XVII в. как раз и подтверждают эти наблюдения Кильбургера. Так, по свидетельству псковского воеводы князя Федора Ромода-новского, относящемуся к марту 1665 г., в Пскове торговая четверть равнялась 16 четверикам и была вчетверо больше казенной раздаточной четверти'. Еще больше была четверть в Романове. Но в отличие от псковской, она делилась не на 16, а на 8 четвериков, из которых каждый равнялся московской осьмине. Эти сведения сообщили романовские земские старосты Федор Ефимов Ласкин и Григорий Данилов Трусов в апреле 1666 г. сыну боярскому Григорию Федорову Айгустову, приехавшему в Романов править таможенный и кабацкий недобор на откупщике Федоре Сидорове.

Таким образом, псковская торговая мера была вчетверо больше казенной раздаточной меры и вдвое больше приимочной, поскольку раздаточная равнялась, как правило, половине приимочной. Она отличалась от московской приимочной меры и своими делениями — в ней было 16 четвериков. Псковский четверик равнялся московскому. Романовская чет­верть, как и московская, делилась на 8 четвериков, но романовский четверик равнялся московской осьмине, следовательно, был вчетверо больше москов­ского четверика, и четверть, состоявшая из восьми таких четвериков, была вчетверо больше московской.

Объемы четвертей в Пскове и Романове значительно отличались от вместимости московской четверти. Но иногда разница между четвертями была невелика. Так, в 1661 г. в Устюг Великий поступил казенный хлеб с Ваги «940 четвертей ржи в меру, какова прислана с Ваги с тем хлебом». По распоряжению Приказа большого дворца, в ведении которого находились Важская земля, устюжские власти отпустили из этого хлеба взаймы вологодским целовальникам Степану Плюгину с товарищами на жалованье стрельцам Кольского острога «940 четвертей ржы в московскую торговую меру. А в остатке того хлеба в онбаре по перемеру 238 четвертей с осьминою, потому что важская мера московской таможенной меры больши».

Сопоставление этих цифр показывает, что важская четверть была больше московской примерно на одну четвертую долю, т. е. на полосьмину.

В некоторых местностях можно наблюдать различные соотношения между четвертью и ее частями. Московская четверть делилась на 2 осьмины, или 4 полосьмины, или 8 четверикам. Но не везде четверть была равна 8 четверикам. Так, в тотемской четверти было только 4 четверика. Это обнаружилось, например, в 1674 г., во время отчета головы (т. е. управляющего) тотемского казенного соляно­го промысла Василия Кожина. Когда голова представил в Приказ Устюжской четверти отчетные доку­менты — свои приходо-расходные книги и ценовную (оценочную) роспись, по которой он сдавал казённое имущество своему преемнику, то обнаружилось несоответствие в цифрах. При промысле велось и сельское хозяйство — была приписана полудеревня Федотовская, где сеялся хлеб. Когда проверялись данные об урожае ржи, то оказалось, что по приходо-расходным книгам головы урожай, за вычетом семян, составлял 19 четвертей без четверика, а в ценовной росписи было указано 18 четвертей 3 четверика. В Приказе отметили это несоответствие. Приказ считал, что, по сведениям ценовной росписи, не хватает осьмины. По этому поводу был допрошен голова Василий Кожин. В записной книге Приказа Устюжской четверти об этом рассказывается следующим образом: «А голова Васька Кожин сказал: На Тотьме де у них пишут, и он, Васька, в книгах писал по тотемской мере по 4 четверика в четь, а московской меры в тотемском четверике 2 четверика, потому де по счетной выписке и не объявилось осьмины. И будет, по скаске головы Васьки Кожина, мера той ржи положить по 4 четверика в четь, и по ценовной ржи мера против книг Васьки Кожина сойдетца». Таким образом, 19 четвертей без четверика равно 18 четвертям 3 четверикам, так как тотемский четверик являлся четвертой частью четверти, а не осьмины, как московский.

Во время подготовки к русско-польской войне 1632—1634 гг. русское правительство проверяло наличие войска, вооружения и продовольствия в городах, расположенных в местности, прилегающей к польской границе. В частности, в Трубческом уезде было «сыскано всякого хлеба 1200 четвериков в труб-чевскую меру. А по допросу на Москве трубчан Данилка Тегинева да Непоспелка Григорьева, трубчевской четверик против московской меры осьмина». Таким образом, трубчевский четверик по своему объему равнялся половине московской четверти. Возможно, что трубчевский четверик является четвертой частью другой, более крупной меры, заимствованной из соседней Литвы, так как объем литовской бочки составлял около полутора московских четвертей. А может быть, это четвертая часть древней кади, которая, по исследованию А. И. Никитского, вмещала около 14 пудов ржи? Во всяком случае, для 30-х годов XVII в. в Трубчевске отмечается наличие своей особой меры, не сходной с московской.

Четвертью и ее частями измерялся главным образом хлеб — зерно и мука. В XVII в., особенно при отправке хлебных запасов в Сибирь, делаются по­пытки проверять хлебные меры весом. Это в более позднее время, в XVIII—XIX вв., приводит к исчезновению специальных хлебных мер в Зауралье и Сибири и замене их весовыми единицами. Что каса­ется других районов государства, то зерно обычно измерялось мерами сыпучих тел, а для муки допускался вес. Так, во время голода 1662—1663 гг. кольский воевода стольник Я.М. Стрешнев вынужден был занимать хлеб у окрестного населения на жалованье Кольским стрельцам. В росписи его кредито­ров количество зерна указано в четвертях, а количество муки — в пудах.

Для других видов сыпучих тел, в частности для соли, были свои меры. О сапце как соляной мере Пермского края, объемной и весовой, а также о двинском пузе говорилось достаточно подробно. Собственно соляную меру можно отметить для Старой Руссы — это луб. Объем луба устанавливается на основании одного дела Приказа Устюжской четверти, возникшего в 1638—1639 гг. по челобитью тотемских солеваров гостиной сотни торговых людей И.П. Харламова с братьями. Братья Харламовы жаловались, что в Тотьме с них берут лишние пошлины. Приказ Устюжской четверти решил собрать сведения о том, как взимается соляная пошлина во всех тех городах, где есть солеварни. Между прочим, 16 февраля 1639 г. из Приказа Новгородской четверти, в ведении которого находилась Старая Русса, поступило сообщение, что старорусские солевары платят лубничную пошлину «с луба по 2 деньги, сколько в которой варнице лубов сваритца. А в лубе соли весом 5 пуд». Таким образом, луб — соляная мера, вмещающая 5 пудов соли.

А.И. Никитский в своем исследовании о мерах Древней Руси назвал ряд соляных мер — рогожу, или рогозину, мех и пошев. Последняя из этих мер тоже относится к Старой Руссе. Недостаток источников не позволил А. И. Никитскому установить ее точный размер. На основании косвенных указаний документов, говорящих об измерении пошевами такого товара, как икра, он приходит к выводу, что пошев соли весил около 15 пудов. Что касается ро­гожи, то на основании источников, указывающих одновременно и количество рогож и их вес, А. И. Никитский пришел к выводу, что вес рогожи колебался от 24 до 18 пудов. Идя таким же путем, он определил вес меха в 7 пудов.

Эти выводы А. И. Никитского представляются малоубедительными. Едва ли рогожу можно рассматривать как меру соли — слишком велико колебание ее веса. Не была ли рогожа просто тарой, рогожным кулем, в котором перевозилась соль? Ведь в тех источниках, на которые ссылается А. И. Никитский, следом за указанием количества рогож идет вес соли. Если бы рогожа была точной мерой соли, подобной, например, пузу, то указания на вес не потребовалось бы. Думается, что будет правильнее признать рогожу, или рогозину, только тарой.

То же следует сказать и о мехе. Можно указать источники, по которым вес меха соли вчетверо превосходит тот, который нашел А. И. Никитский. Во время Соловецкого восстания 1668—1676 гг. правительство конфисковало соляные промыслы Соловецкого монастыря на южном и юго-западном побе­режье Белого моря. Вместе с тем был конфискован и вологодский соляной двор Соловецкого монастыря, куда привозилась соль для продажи на вологодском рынке. Правительство организовало работу промыслов под наблюдением своих представителей, а продажу вываренной соли поручило вологодским выборным целовальникам. Сохранились книги соляной продажи этих целовальников, которые дают возможность установить, что учет соли велся и в мехах, и в пудах, т. е. на вес. Сопоставление цифр, записанных в книгах целовальника 7179 (1670—1671 г.,) вологодского посадского человека Бориса Оконичникова, позволяет определить вес меха соли в 28—29 пудов. Таким образом, мех — тоже только тара. Косвенным подтверждением этого служат материалы приходо-расходных книг соляных промыслов Пыскорского монастыря. Учитывая вываренную и продаваемую соль в сапцах и пудах, монастырь ежегодно расходует определенные суммы для приобретения холста на соляные мешки.

Но в XVII в. местные соляные меры постепенно выходят из употребления — соль стала продаваться на вес.

Приведенные данные о местных мерах сыпучих тел, конечно, не исчерпывают всего их многообразия. В источниках постоянно встречаются местные отклонения от общегосударственных мер. Необходимо проделать очень большую работу по собиранию этих конкретных данных, которые должны представить все метрологическое разнообразие отдельных местно­стей Русского государства.

Заканчивая рассмотрение мер сыпучих тел XVI— XVII вв., следует попытаться ответить на вопрос: почему на протяжении немногим более 100 лет казенная четверть удвоилась в своих размерах — с 4-х до 8 пудов? Причины, приведшие к изменению объема четверти, могли быть разные. Так, можно отметить политику правительства по введению единообразных мер в стране и отысканию в связи с этим наиболее удобных объемов, которые бы совпали с местными мерами или оказались бы с ними в кратных отношениях, вытеснив их тем самым из употребления.

Не вызывает сомнений, что главная причина увеличения объема казенной четверти в XVII в. связана с налоговой политикой правительства, существованием сложной системы взаимоотношений отдаточных и приимочных мер. Помимо прямого увеличения натуральных и денежных окладов правительство увеличивало меры, которыми собирало налоги натурой — хлебом.

И наконец, одна из причин последнего изменения объема четверти — введение восьмипудной четверти несомненно состоит в ее удобном соотношении с мерами веса. В 1/8 части четверти — четверике содержится примерно пуд ржи зерном. Таким образом, четверть легко делилась по системе двух, содержа в каждом подразделении целое количество пудов (осьмина, полосьмины и четверик).

Выводы.

В Русском централизованном государстве употреблялись следующие меры сыпучих тел: четверть = = 2 осьминам = 8 четверикам. Новой мерой, по сравнению с предыдущим периодом, является четверик, появившийся в начале XVII в. В XVII в. вышел из употребления оков. Основная мера сыпучих тел — четверть до начала XVII в. вмещала 4 пуда ржи, со второй четверти XVII в. объем ее увеличился до 6 пудов. В 1679 г. объем казенной четверти был увеличен до 8 пудов ржи. Эта четверть считалась казенной приимочной мерой. Такой же объем имела и таможенная, или торговая, мера. Помимо казенной приимочной меры существовала казенная раздаточная, или отдаточная, мера. Размер раздаточной меры колебался от 0,75 до 0,37 казенной приимочной меры. Чаще всего она была в два раза меньше приимочной. Кроме этих мер на местах в XVII в. продолжали существовать свои меры, отличающиеся от общегосударственных и по названию, и по содержанию. Употребление этих мер явилось наследием периода феодальной раздробленности. Все перечисленные меры употреблялись для измерения хлеба. Другие виды сыпучих тел, в частности соль, измерялись своими мерами. В XVII в. меры сыпучих тел для соли постепенно выходят из употребления, соль начинают продавать на вес.

§ 7. Меры жидких тел.

Основной мерой жидких тел в Русском централизованном государстве, как и в предшествующие периоды, было ведро. Точный объем его неизвестен. Известна только его вышина — 8 вершков. Указания на восьмивершковое, или полуаршинное, ведро встречаются почти в каждом документе, говорящем о казенной продаже вина.

Архидиакон Павел Алеппский, сын антиохийского патриарха Макария, приезжавший в Москву вместе со своим отцом в 1655—1656 гг. и описавший свое путешествие, дает объем московского ведра. По его словам, «ведро содержит около 8 стамбульских ок». Павел Алеппский устанавливает взаимоотношение между основной русской весовой единицей — пудом и константинопольским оком: в пуде 13 ок. Константинопольское око обычно принимается равным 3 1/8 русским фунтам. Отсюда вес жидкости, вмещаю­щейся в русское ведро, определяется в 25 фунтов. Но это тоже объем приблизительный, и Павел Алеппский отмечает это.

А.И. Никитский предполагает, что восьмивершковое ведро должно иметь диаметр в 5 вершков. На этом основании он определяет вес воды, входящей в такое ведро, в 33 фунта 66 золотников, т. е. от 33 до 34 фунтов. Конечно, это лишь предположе­ние, основанное на допущении, что диаметр восьмивершкового ведра равен 5 вершкам.

Что касается более крупных мер жидкостей — бочек и насадок, то в документах XVI—XVII вв. упоминание о них встречается редко. В XVII в. бочка как мера жидкостей, по-видимому, выходит из употребления. Это доказывается подрядами на поставку крупных партий вина. В договорных документах вино указывается в ведрах, вне зависимости от его количества. Довольно часто в документах XVII в. встречается упоминание о бочках, но не как о мерах жидкостей, а как о таре. Например, тотемский таможенный и кружечных дворов голова 7168 (1659— 1660 г.) Анисим Нератов жаловался на своего предшественника — таможенного голову 7167 г. Степана Малевинского, что последний при сдаче дел утаил бочку в 27 с половиною ведер. Едва ли такая бочка служила мерой жидкостей, скорее всего это была только тара. Это предположение еще убедительнее доказывается другим примером. Кружечные дворы Кольского острога часто получали готовое вино, при­возимое в Колу из Архангельска. Летом 1659 г. двинский воевода Иван Богданович Милославский отправил в Кольский острог 2000 ведер вина в 57 бочках. Аналогичная посылка вина была отправлена в следующем году. Осенью 1660 г. подьячий Кольской съезжей избы Гавриил Иванов уведомлял Приказ Новгородской четверти о получении 2000 ведер, доставленных в 60 бочках. Следовательно, если одно и то же количество вина помещается в разном числе бочек, то бочка не является точной единицей измерения.

Основной мерой жидкостей, как уже было сказано, являлось ведро. Ведро делилось на более мелкие части — кружки, ковши, чарки. Соотношение между отдельными частями ведра не было одинаковым в течение всего XVII в. Например, для 1621 г. имеется указание, что в ведре было 12 кружек. В этом году сибирскому архиепископу было дано царское жалованье — 100 ведер вина ежегодно. Для выдачи этого вина на Верхотурье был отправлен спуск с дворцового ведра "в 12 кружек, заорлен сверху в трех местах, да внизу в ведре орел».

Для второй половины XVII в. источники позволяют установить другое количество кружек в ведре. В 1673 г. киевский воевода князь Юрий Петрович Трубецкой давал на праздники кормы киевским служилым людям по прибору — драгунам, стрельцам и т. д. В состав кормов, между прочим, входил ковардак — особый вид черного пива. В отписке, которую Трубецкой отправил в Москву, было указано 7 случаев выдачи кормов. В первый раз было дано ковардака 65 ведер 4 кружки, во второй — 63 ведра 7 кружек, в третий — 63 ведра 8 кружек, в четвер­тый — 63 ведра 2 кружки, в пятый — 59 ведер 4 кружки, в шестой — 56 ведер 2 кружки, в седьмой — 55 ведер ровно. Если сложить все эти количества, то получится 424 ведра 27 кружек. Источник указывает итог: 426 ведер 7 кружек. Отсюда в ведре 10 кружек, так как 27 кружек превращено в 2 ведра и 7 кружек.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9