Дипломная работа: Погребально-поминальный ритуал

На основании пространственного расположения обрядовых действий выделяются три основных этапа обряда:

1.  Обрядовые акты в доме:

─  до положения в гроб;

─  до выноса.

2.  Путь от дома до кладбища.

3.  Обрядовые акты, совершающиеся и в доме, и на могиле; хождение на могилу и возвращение домой.

Здесь, собственно, активные обрядовые действия ("кормление могилы", "угощение души" в доме) в общих локусах обряда кончаются: временное оформление могилы, и неполное очищение дома завершено.

Обрядовые действия содержат в себе функциональную направленность. Ярко выраженная двойственность всего обряда и отдельных его актов традиционно интерпретировалась этнографами как результат того, что обряд обращен одновременно к двум адресатам: живым и умершему – и воплощает собой:

1.  Оказание почести умершему, помощь ему в переходе в загробную жизнь.

2.  Ограждение живых от действий смерти.

Все основные обрядовые акты – операции с пространством – так или иначе, сосредоточены вокруг границы между областями жизни и смерти. По тому, какой направленностью обладают эти действия, выделяются три основные функциональные группы актов в обряде:

1.  Обрядовые действия, направленные на разрыв границы жизнь/смерть. Цель их – помощь умершему в достижении оного света.

2.  Обрядовые действия, направленные на восстановление, укрепление границы жизнь/смерть. Цель их – замкнуть смерть, оградить живых от ее нового вторжения.

3.   Обрядовые действия, направленные на установление контакта через границу жизнь/смерть. Следствием этого контакта ожидается плодородие и обилие, посылаемое из области Смерти, от "родителей".

Все эти функции одновременно присутствуют в течение всего обрядового времени. Но одна из них обычно доминирует над остальными, составляя характерность отдельного акта.

Доминирование какой-либо одной из функций во многом определяет специфику местных вариантов, так что расхождения в составе и последовательности обрядовых актов приобретает некоторую системную ценность.

Анализ структуры обряда с точки зрения функциональной направленности действий позволяет уточнить его композиционную решетку. Так, исчезновение 1-й функции сигнализирует границу между погребальным обрядом в узком смысле и поминанием. Доминирование 1-й функции, специфически погребальной, позволяет считать этап погребального шествия смысловой "кульминацией" обряда. Этому соответствует и наибольшая драматизация погребального шествия: усиление плачей, строгое пространственное распределение участников процессии (различное для локальных обрядов).

Представление границы между пространством смерти и пространством жизни, которому на содержательном уровне соответствуют мотивы огня, воды, стражи и т.д., на уровне конкретных обрядовых актов воплощается:

─  в границах тела умершего (особые предписания о прикосновении к нему; недопустимость открытых глаз);

─  в одежде (предписания о глухой замкнутости – или наоборот, расстегнутости одежды; приемы шитья – не шитья савана и др.);

─  в границах гроба (предписания о глухой замкнутости – или, напротив, проделывание окон в гробу);

─  в границах дома: стенах (сон о падении стен наружу – к смерти); крыше (при кончине на крыше гремит); окнах; дверях (затворение и растворение дверей в определенные моменты обряда; непроизвольно раскрывающаяся дверь – к смерти); пороге (стук о порог гробом при выносе); лестнице (мотив "покривившихся лесенок" в плаче); печи (которая, очевидно представляет собой ход в мир стихий, в землю, в ветры – вызывание ветра для мельниц при помощи магии с печью, бросание веников в печь);[5]

─  в границах села (на них совершается "погребение вещей", битье горшков, удары топором);

─  в границах кладбища, в ограде (поверья о смерти тех, кто выйдет с кладбища первым (последним);

─  в границах могилы (если края осыпаются – к новой смерти).

Мы видим, что границы противопоставляют в обряде внутренний локус внешнему. Действо смерти осмысляется как направленное из экстерьера в интерьер (вторжение смерти в дом при кончине)[6], так и наоборот (из дома покойного ничего нельзя выносить…).

Акты обряда направлены как на пресечение, так и на усиление этого движения.

§3 Погребальный культ, как форма религии

В мировоззрении народов мира погребально-поминальный комплекс занимает исключительное место. Широкая распространенность погребального культа общеизвестна. Обряды и верования, связанные с покойниками, занимают более или менее видное место во всех религиях, от самых примитивных, до наиболее сложных.

Значительная роль погребального культа в истории религии признавалась многими исследователями. Некоторые из них считали погребальный культ не только самостоятельной, но и древнейшей формой религии, рассматривая самые сложные религиозные представления и обряды, как дальнейшее развитие верований, связанных с умершими.

Не подлежит сомнению, что погребальный культ принадлежит к числу древнейших форм религии. Достаточно вспомнить, что он непосредственно засвидетельствован весьма ранними археологическими памятниками; ведь если вопрос о захоронениях неандертальской эпохи и остается до сих пор спорным, то бесспорно то, верхнепалеолитические погребения были уже связаны с какими-то религиозно-магическими представлениями.

Многие исследователи традиционных культур отмечали, что нередко мертвые удостаиваются гораздо большего внимания и заботы, чем живые – на "достойные похороны и поминки своих членов семьи часто тратят все свое состояние, прилагают огромные усилия для поддержания в порядке места их захоронения. С точки зрения ряда культур, умерший родственник превращается в предка и продолжает, хотя и на ином уровне, оставаться членом общины и участвовать в ее делах, оберегая своих родных и помогая им в вопросах контакта с миром чужого. Согласно традиционным представлениям других народов, земная жизнь – лишь краткий эпизод в движении души из иного мира в мир же иной, где она и обретает свое истинное место.

Установим разграничение: 1) погребальный культ (культ умерших), т.е. совокупность религиозно-магических обрядов и представлений, связанных с погребением умерших или самими умершими и 2) сами погребальные обычаи, т.е. различные традиционные способы обращения с телом умершего и другие, связанные с этим действия, которые могут и не заключать в себе ничего религиозного.

Известно, что погребальные обычаи могут не иметь никакого отношения к религии; пример – наши современные обычаи, связанные с похоронами; последние могут быть очень торжественными, пышными, сложными, но при этом не связываться ни с какими религиозно-магическими, т.е. суеверными представлениями. Но когда речь идет о прошлом, и особенно о древнейших памятниках захоронения (эпохи палеолита), то принято думать, что они были непременно связаны с религиозными верованиями. Мало того, обычно принимается за аксиому, что уже самые ранние погребения могли появиться в результате таких верований. Считается общепризнанным и не требующим доказательств, что наши древнейшие предки хоронили своих мертвецов исключительно в силу суеверных побуждений.

Поэтому само наличие остатков захоронений в эпоху нижнего палеолита (мустьерские погребения) большинством ученых признается бесспорным свидетельством того, что в ту пору существовали уже какие-то религиозно-магические представления. А те исследователи, которые не допускают возможности того, что наши мустьерские предки (неандертальцы) обладали уже религиозными представлениями, пытаются отрицать самый факт существования преднамеренных захоронений в ту эпоху.

Рассмотрим некоторые неандертальские погребения.

Скелетов и костей неандертальцев сохранилось немного. Еще меньше из них таких, которые могут рассматриваться, как остатки преднамеренных захоронений. Археолог А.П. Окладников приводит список 18-ти находок. Вот их краткий перечень.

В 1886 году в Спи (Бельгия) найдены остатки двух неандертальских скелетов; из них один явно лежал на правом боку с подогнутыми ногами и руками.

В 1908 году в гроте Буфора близ Ла-Шапель-о-Сен (Франция) найден мужской скелет, лежавший в особой яме на спине.

В том же году в гроте Мустье (Франция) найден скелет подростка в неясной, но видимо согнутой позе.

В 1929-39 г.г. в пещерах Мугарет-эс-Табун и Мугарет-эс-Скул (Палестина) найдены пять костяков с подогнутыми руками и ногами.

В 1924 году в пещере Киик-Коба (Крым) найдены два костяка (взрослый и детский), лежавшие на правом и левом боку; взрослый – в особо выдолбленной в скале яме.

В 1938 году в гроте Тешик-Таш (Узбекистан) найден детский череп, окруженный несколькими парами козлиных рогов.

Среди большинства археологов постепенно укрепилось убеждение, что неандертальцы хоронили своих покойников и делали это из суеверных побуждений, либо веря в продолжение жизни после смерти тела, либо приписывая самому телу сверхъестественные свойства.

Советские исследователи в большинстве относятся осторожно к подобным предположениям. Так, по мнению В.И. Равдоникаса, "вполне возможно, что неандертальские погребения являются свидетельством зарождения уже в эпоху мустье тех первобытных религиозных верований, которые с несомненностью запечатлены в верхнепалеолитических памятниках"[7]. А.В. Арциховский пишет: "Неизвестно, чем вызваны погребения, встречаемые в мустьерских стоянках разных стран: страхом перед мертвым, заботой о нем или просто желанием уберечь покойника от зверей"[8]. П.П. Ефименко: "Как бы ни толковать побудительные мотивы, которые привели человека к захоронению своих близких на местах пещерных поселений, где в настоящее время находят их остатки, во всяком случае, они свидетельствуют о том, что в первобытном сознании неандертальца уже зарождалась забота об умершем"[9].

Факт преднамеренности захоронений неандертальских костяков трудно подвергнуть сомнению. Что же касается побуждений, по которым хоронили первобытных людей, то большинство ученых, занимающихся данной проблемой, сходятся во мнении, что захоронения производились по суеверным, религиозным мотивам.

Формы погребения у разных народов разнообразны. Археологический материал не может дать даже отдаленного представления об этом разнообразии. Хотя археологи обычно уделяют большое внимание погребальному обряду, но из всех многочисленных способов обращения с телом умершего они имеют дело, как правило, лишь с двумя: "трупосожжением" и "трупоположением" (т.е. зарыванием в землю), - правда, с модификациями в пределах каждого из этих основных способов. Этнографическая литература изобилует описаниями самых разнообразных приемов обращения с покойниками.

Попытку классификации этих приемов сделал французский этнограф Жорж Монтандон. Он делит способы обращения с умершими на восемь основных типов:

1)  оставление или выбрасывание;

2)  водяное погребение;

3)  воздушное погребение;

4)  зарывание, с двумя разновидностями – зарывание в землю и пещерное погребение;

5)  кремация;

6)  мумификация;

7)  рассечение;

8)  каннибализм.

Но это лишь самая грубая разбивка, не учитывающая различных смешанных и более сложных форм погребения.

Способы обращения с умершими разнятся не только от народа к народу, но и у каждого отдельного народа их бывает зачастую по нескольку, в зависимости от возраста, пола, общественного положения умершего, от рода смерти и от разных других обстоятельств. Особенно отчетливо проявляются в погребальном обряде социальные различия. Даже у народов, стоящих еще на стадии общинно-родового строя и не знающих классовых различий, зарождающаяся общественная дифференциация – выделение старейшин, главарей, знахарей, шаманов и пр. – отражается в способах погребения.

Достаточно привести два-три примера поразительного разнообразия способов погребения у туземцев Австралии. При всей несложности и примитивности их культуры отмечены чуть ли не все возможные способы обращения с телом покойника: простое оставление на произвол судьбы, воздушное погребение, зарывание в землю (с различными усложнениями этого обряда), сожжение, мумификация, трупоядение, вторичное и частичное погребение и пр. При этом в некоторых случаях одно и то же племя практиковало разные способы погребения, в зависимости от пола, возраста и других качеств умершего.

В Меланезии распространено водяное погребение в разных видах (простое потопление тела, пускание его в лодке в море и пр.); воздушное погребение, местами с мумификацией; пещерное погребение, зарывание в землю в различных положениях; погребение в жилой хижине; кремация и пр. На одном и том же острове зачастую отмечались разные формы погребения: например, на маленьком острове Сан-Кристобаль (Южные Соломоновы острова) исследователь Фокс обнаружил не менее 25 различных способов обращения с умершими. У племен Новой Каледонии Гломон отмечал шесть разных видов погребения:

1)  труп в скорченном положении зарывали в узкую яму, так что голова оставалась поверх земли, потом ее отделяли от тела и брали с собой;

2)  завернутый в саван труп клали в вытянутом положении в пещеру;

3)  выставляли его на скале или дереве;

4)  мумифицировали, пропитывали особым соком, после чего зарывали в хижине, которая затем табуировалась (так поступали с телами вождей);

5)  помещали тело в стоячем положении в дупло дерева;

6)  клали его в лодку (это применялось только к вождям).

Другие исследователи описывали и иные способы погребения у новокаледонцев.

Очевидно, что обычаи разных народов, касающиеся способов обращения с телом умершего, складывались под воздействием разнообразных исторических и просто географических условий, из которых далеко не все поддаются учету при современном состоянии наших знаний. В настоящее время едва ли можно надеяться дать удовлетворительное объяснение преобладанию в каждом случае у того или иного народа каких-то форм погребения.

При всем том, однако, в наиболее распространенных способах погребения можно обнаружить проявление тех же первичных мотивов, которые в виде темных инстинктивных действий существовали еще у наших дочеловеческих предков. Эти мотивы – стремление избавиться от тела умершего и стремление удержать его около себя. Хотя и осложненные разными историческими наследиями, эти основные мотивы выступают перед нами в погребальной практике разных народов т порознь, то в разных сочетаниях друг с другом.

Эти первичные мотивы легче всего проследить у наиболее отсталых народов – австралийцев и некоторых других; но их можно распознать, хотя и сильно видоизмененными, в погребальной обрядности более высокоразвитых народов.

§4 Погребальные обычаи

Обычаи и обряды, связанные с погребением умершего, как правило, сопровождаются определенными действиями над ними, которые принято называть "погребальным культом" или "культом умерших".

Эти обычаи и обряды можно условно разбить на несколько групп:

а) погребальные дары и жертвы;

б) надмогильные огни;

в) погребальная тризна, пиршество и игры;

г) посмертный траур и запреты.

В научной литературе принято выводить все эти заупокойные обычаи и ритуалы из религиозно-магических представлений, из веры в душу и в ее загробную жизнь.

Так, обычай принесения даров и жертв умершему объясняют верой в то, что покойник (или его душа) нуждается в пище, одежде, оружии и пр., а потому надо-де его этими вещами снабдить из уважения к нему или из боязни, что иначе он разгневается и будет вредить оставшимся в живых.

Зажигание огня на могиле или около нее тоже выводится обычно из суеверного представления о том, что умершему-де нужен огонь, как живому.

Погребальные пиршества, нередко сопровождаемые военными или другими играми, состязаниями и т.п., некоторые этнографы тоже склонны объяснять теми же религиозными мотивами. Так, Л.Я. Штернберг полагал, что эти пиршества и игры "имели первоначально целью доставить покойнику, который продолжает видеть и слышать, удовольствие и выразить ему свои симпатии и "преданность"[10].

Наконец, и обычаи погребального траура, т.е. обрядовое проявление печали в самых различных формах, начиная от самых варварских самоистязаний во время похорон и вплоть до безобидного обычая ношения траурной одежды, многие объясняют религиозными побуждениями. Если же посмотреть без идеалистических очков на огромное множество имеющихся у нас описаний погребальных обрядов разных народов, то нетрудно увидеть, что они в основе своей порождены вовсе не суеверными представлениями, а, как и сами приемы погребения, более глубокими, инстинктивно-эмоциональными импульсами, унаследованными, очевидно, от эпохи становления человека.

Деление погребальных обычаев на категории – погребальные жертвы, игры, траур и пр. – чрезвычайно условно, и может быть применено четко только на поздних ступенях исторического развития, где эти обычаи действительно поддаются разграничению друг от друга и где они явно пропитаны религиозными мотивами. У отсталых народов же различные действия, связанные со смертью и погребением, еще весьма недифференцированны. Бывает трудно сказать, читая в этнографической литературе описания сцен погребения, где здесь траур, где погребальный дар или жертва, где тризна, где военная игра. Кроме того, те религиозно-магические представления, которыми обусловлены погребальные обряды, по мнению многих этнографов, нередко отступают на задний план, либо даже совершенно не видны, а на первое место выступает непосредственное проявление чувств, вызванных смертью сочлена орды, соплеменника, родственника. Однако, еще чаще это проявление чувств бывает уже не непосредственное, а явно ритуализированное, предписанное строгим обычаем. Повинуясь обычаю, исполнитель обряда совершает предписанные действия; но по большей части ни из чего не видно, чтобы он при этом вдохновлялся какими-нибудь отвлеченными представлениями, религиозными или иными.

Так, например, Н.Н. Миклухо-Маклай описывает, как в деревне Бонгу (залив Астролябии) хоронили жену папуаса Моте: "… около хижины Моте я увидел его самого: он то расхаживал, приседая при каждом шаге, то бегал, как бы желая догнать или напасть на кого-то; в руках у него был топор, которым он рубил (только для вида) крыши хижин, кокосовые пальмы и т.д.". В самой хижине Маклай увидел, что "умершая лежит на нарах и кругом нее теснятся с причитаниями и воем женщины". Через два часа связанный труп посадили на особый стул "Между тем на площадку перед хижиной высыпали пришедшие туземцы, все вооруженные с воинственными криками и жестами. При этом очень быстро говорились речи, а Моте продолжал свою пантомиму горя и отчаяния, только теперь он был одет в новый маль, а на голове у него был громадный картазан. Далее, Моте среди своих монологов…войдя в азарт стал неистово рубить топором кокосовую пальму; тогда из женщин, кажется его сестра, которая тоже выла, вдруг прервала свои отчаянные вопли, подошла к Моте и заметила ему самым деловым тоном, что портить дерево не следует, после чего Моте отошел прочь и стал изливать свою горесть, ломая старый никуда негодный забор". Друзья овдовевшего принесли ему в знак сочувствия подарки. Похоронные причитания продолжались весь день. На следующий день труп упаковали в плетеную корзину, но при этом все ранее надетые на него украшения были сняты, и в корзину ничего не было положено. Во время увязки корзины "женщины, не переставая выть, стали кружиться и плясать кругом". На следующее утро все жители деревни, их лица, руки, грудь были разукрашены особой краской. В этот день никто из туземцев не работал[11].

В этом описании бросаются в глаза несколько моментов. Во-первых, основной смысл всех совершаемых при погребении действий – от вытья и причитаний до показного разрушения имущества и от плясок до черчения лица или тела – выразить внешне печаль, горе, возбуждение и разные другие чувства, вызванные смертью. Во-вторых, это выражение чувств отнюдь не непосредственное, может быть, и не совсем даже искреннее, а строго предписанное обычаем. В-третьих, все эти действия еще сливаются воедино: пляски, воинственные жесты, порча имущества, траурная раскраска тела – все служит для выражения эмоций; еще не видно тут оформленного обычая погребальных жертв, погребальных игр, тризны, траура. В-четвертых, нет ни малейшего намека на какие-либо религиозные, магические представления, связанные с погребальным обрядом; по всей вероятности, такие представления у папуасов, описанных Миклухо-Маклаем, были, но столь же вероятно, что в момент совершения ритуала, о них всего меньше вспоминали и уж во всяком случае, не ими был порожден сам ритуал; в частности, пресловутая забота о загробном благополучии души умершего, стремление обеспечить ее всем необходимым – все это здесь отсутствует. И, в-пятых, очень важно то, что погребальный обряд затрагивает отнюдь не одних ближайших родственников умершего, а всю общину в целом, и даже другие дружественные общины – все они в какой-то мере участвуют в обряде.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11