Русская церковь и государство в первой половине XVI века

Русская церковь и государство в первой половине XVI века

Министерство образования РФ

Саратовский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского

Кафедра истории России

Русская церковь и государство

в первой половине XVI века

Доклад студентки 2 курса 214 группы Плющевой Дарины

Саратов 2004

Содержание

Введение

3

Глава I. Церковное землевладение как основа политического могущества

церкви

6

Глава II. Роль церкви в формировании идеологии централизованного

государства

16

Глава III. Участие церковных иерархов в политической борьбе в 30 – 40-е

гг. XVI в.

22

Заключение

26

Список использованных источников и литературы

28

Введение

Объектом изучения данной работы являются взаимоотношения государства и

церкви в первой половине XVI века.

Актуальность данной темы обуславливается большой ролью церкви в социально-

экономическом и политическом развитии государства.

Знакомство с литературой говорит о том, что тема, к сожалению, изучена

недостаточно хорошо. Создается впечатление, что исследователи пересказывают

одну монографию, не имея собственных суждений, поскольку глубина изучения

проблемы одинакова, весьма поверхностна.

Работа Л.И. Ивиной использовалась мало, так как она несколько далека от

изучаемой темы. Плюсами этой монографии является тщательное изучение этапов

складывания крупного церковного землевладения[1] и причин его появления[2].

Е.И. Колычева очень подробно изучает вопрос поземельных описаний, что важно

для изучения хозяйства на церковных землях. Положительной стороной этой

работы является более глубокое изучение государственной политики

относительно церковных земель середины XVI века[3]. Проблема в работе Р.Г.

Скрынникова также изучена неглубоко: для темы, заявленной в названии,

слишком мало имен «подвижников церкви» и фактов. Странно, что среди

церковных иерархов, участвовавших в политической борьбе боярских

группировок, он выделяет лишь митрополита Макария[4], но очень подробно

изучает взаимоотношения церкви и государства во времена правления Ивана

III[5], что является бесспорным плюсом. Д.Н. Альшиц тщательно

изучает проблему становления самодержавия на Руси во время правления Ивана

Грозного, четко формулирует интересы его политики и ее обоснование[6].

Аналогичной по своему содержанию является монография В.Б. Кобрина.

Интересна работа А.В. Карташева тем, что он отдельно рассматривает

биографию каждого митрополита, пересказывая ее, говорит о влиянии каждого,

что достаточно облегчает понимание тех или иных поступков церковных

иерархов. Монография М.С. Черкасовой имеет определенную цель – проследить

изменения в землевладении Троице-Сергиева монастыря, а поэтому

использовалась лишь для наблюдения за осуществлением государственной

политики относительно церковных земель[7]. Оригинальной является монография

Н.В. Синицыной. Особенно интересно мнение о византийском происхождении

концепции «Москва – третий Рим»[8].

В данной работе использовано три источника. Воскресенская летопись

представляет собой общерусский летописный свод XVI века, доводящий свое

повествование до 1535года. Время написания этого повествования оценивают по-

разному. В исторической науке традиционно было принято считать временем

написания летописи (текста Синодального списка, датировку других списков

считается невозможным проверить) период с 19 марта 1542 г. по 8 октября

1544 г. Однако после внимательного ознакомления с текстом летописи дату

написания первого списка определяют после 1556г. Автором списка считается

непосредственный участник событий и военных походов периода 42-44 гг.

Подлинность летописи не вызывает сомнения. Летопись делится на 70 глав,

разных по своему размеру.

Другим источником, использованным в данной работе, является Судебник 1550

года, дошедший до нас более чем в сорока списках. К источникам самого

судебника можно отнести правые и жалованные грамоты, указы, инструкции,

касающиеся суда и управления. В основу Судебника 1550 г. был положен

Судебник Ивана III, а отдельные его положения и принципы получили

дальнейшее развитие и в последующем законодательстве. Судебник Ивана

Грозного явился памятником, направленным на ликвидацию последствий

боярского правления и дальнейшее развитие и укрепление экономических и

политических позиций тех социальных групп, на которые опиралось

правительство Ивана IV – дворян-помещиков и верхов посада. Судебник 1550г.

имеет определенную систему норм: нормы о суде центральном (1 – 61 статьи),

из которых часть относится к уголовному праву, норм о суде местном (статья

62 - 75), норм материального, преимущественно гражданского права и процесса

(статьи 76-97), дополнительные статьи (98 – 100), посвященные

процессуальному праву. Судебник 1550 г. состоит из глав и статей, большей

частью тематически сгруппированных.

Также при написании доклада был использован другой источник – Стоглав.

Это сборник постановлений церковно-земского собора, состоявшегося в 1551 г.

в Москве. Название «Стоглав» утвердилось за ним лишь с конца XVI века. В

самом же тексте памятника упоминаются и иные наименования: «соборное

уложение»[9] или «святительское уложение»[10]. Этот итоговый документ,

составленный на соборе 1551 г., при редактировании был разбит на 100 глав,

вероятно, в подражание Судебнику 1550 г. Деление на главы весьма условно,

тем более, что многие списки заканчиваются 101 главой, содержащей приговор

царя со священным собором о вотчинах, датированной 11 мая 1551 г.

Целью работы является проследить развитие отношений между государством и

церковью, причины двойственных отношений.

Задачи доклада: выявить значение церковных земель, то, как они влияли на

проводимую государством политику, определить, было ли государство

заинтересовано в сильной церкви, причины такого интереса, роль церкви при

создании идеологии централизованного государства.

Глава I. Церковное землевладение как основа политического могущества

церкви

Русское государство XVI века являлось государством агарным, сельское

хозяйство было самой развитой и прибыльной отраслью экономики. Отсюда

следует, что наиболее влиятельными являлись крупные землевладельцы, причем

их роль в управлении государством напрямую зависела от их земельной

собственности, а одним из самых крупных феодалов и была церковь

(монастыри). Из чего ее притязания на власть кажутся весьма логичными и

оправданными.

В XV-XVI вв. монастыри в России переживали расцвет. В центре и на

окраинах появились сотни новых обителей. Дореволюционные историки, с ними

нельзя не согласиться, склонны связывать это с участием монастырей в

колонизации плохо заселенных русских земель[11]. Здесь не было богатых

жертвователей из князей, знати и горожан. Одни из них превратились в

крупных землевладельцев, другие существовали в виде скитов и крохотных

лесных пустыней. В пустынях иноки жили трудами своих рук и вели

аскетический образ жизни. Жития святых и чудотворцев подробно повествуют о

том, как основатели наиболее значительных монастырей стремились уединиться,

уйти от мира, чтобы «безмолвствовать» (в монашеской практике «безмолвие»

означает полный отказ от разговоров с другими людьми и погружение в

сосредоточенную молитву).

Но если взглянуть на карту расположения русских средневековых

монастырей, нетрудно заметить, что эти обители нередко стояли на

пересечении торговых путей, что способствовало их обогащению и росту. Так,

река Шексна, протекавшая близ Кирилло-Белозерского монастыря, издавна была

одной из важнейших торговых артерий севера. Волок Ламский, где появился

Иосифо-Волоцкий монастырь, находился на древнем торговом пути «из варяг в

греки». Многочисленные монастыри создавались в уединенных уголках вдоль Оки

и Волги; после завоевания Казани и Астрахани эти места стали выгодны для

торговли и удобны для отдыха.

Малоосвоенные земли, окружавшие новые монастыри, расположение обителей на

пограничье разных княжеств делали их притягательными для крестьян,

стремившихся покинуть прежних владельцев и найти покровительство у церкви.

Основанные, как правило, на малонаселенных поначалу землях, монастыри

быстро обрастали сельскими поселениями.

Правители княжеств, на чьих землях или границах находились крупные

монастыри, стремились заручиться их поддержкой, особенно в территориальных

спорах и различных конфликтах с соседями. Кроме того, окруженные ореолом

благочестия основатели наиболее влиятельных монастырей были моральной

опорой в моменты выбора ими новых направлений политики или преемника, как

в случае, когда Иван III решил назначить преемником не внука Дмитрия, а

сына Василия, хотя первый уже был коронован княжеским венцом. Оправдал Иван

III это тем, что мать Василия, Софья, завоевала репутацию стойкой поборницы

православия, а Елена, мать Дмитрия, покровительствовала вольнодумцам и

слыла еретичкой. Поэтому Дмитрий не мог возглавлять православное

святорусское государство[12].

Князья были заинтересованы в процветании своих союзников – монастырей,

предоставляли им налоговые льготы и судебные привилегии. Это, в свою

очередь, благоприятствовало развитию хозяйства монастырей, привлекало

крестьян, «садившихся» на монастырскую землю.

Быстрому обогащению монастырей способствовали и пожертвования

богомольцев. Вера в загробную жизнь была одним из главных устоев

христианской религии, и православная церковь культивировала особый взгляд

на необходимость устроения души умершего на том свете. Состоятельные люди

усвоили своеобразный взгляд на грех и покаяние. Любой грех они надеялись

после кончины замолить чужой молитвой. Власть и преступление были

нераздельны, а потому князья (не исключено, что и великие) на старости лет

щедро наделяли монастыри селами, давали им жалованные грамоты. Их примеру

следовали другие богатые землевладельцы, из поколения в поколение

поддерживавшие отношения с семейными монастырями. Для устройства души

усопшего наследники при разделе имущества выделяли обязательную долю в

пользу монастыря, что получило отражение в нормах наследственного

права[13].

В качестве примера, думаю, стоит рассмотреть изменения земельных владений

Троице-Сергиева монастыря в конце XV – начале XVI вв. Одними из факторов

замедления темпов роста землевладения во второй половине XV века были

секуляризационные тенденции в земельной политике Ивана III, обострение

борьбы за землю крестьян и всех категорий феодалов, духовных и светских, и

резкое уменьшение количества земельных вкладов со стороны светских лиц[14].

В первом десятилетии XVI века наблюдается постепенное преодоление этих

факторов. С 1506 года возобновляются земельные, в большинстве своем мелкие

дробные (в актах фигурируют слова «пол леса», «пустошь», «двор» и др.), что

свидетельствует о раздроблении вотчин средних и мелких феодалов. По вкладам

и завещаниям в первой трети XVI века монастырь приобрел 18 сел, 21 сельцо,

161 деревню, 9 пустошей, 18 починков, 2 селища. Было куплено 3 села и 31

деревня. По обмену были приобретены 2 села, 2 сельца, 28 деревень.

Монастырь получал и вотчинные комплексы, по которым проходили межуездные

границы, но такое расположение не препятствовало устойчивости этих

вотчинных комплексов, сложившихся в них порядков суда, управления и

землепользования. В Старицком уделе корпорация не имела полной уверенности

в своих владельческих правах на новые села, либо сказывалось ограничивающее

действие уложений, запрещающих вотчинникам Твери, Торжка и др. отчуждать

вотчины на сторону[15].

Постепенно с обрастанием монастырей землями монахи, удалившиеся из мира

во имя духовного подвига, стали вести жизнь весьма далекую от идеалов

иноческой подвижнической жизни. Вместо того чтобы кормиться «рукоделием»,

они предавались стяжанию, собирали оброки с крестьян, вымогали

пожертвования у вдов, вели вполне мирской образ жизни. Упадок благочестия в

монастырях вызвал тревогу в церковных кругах. Лучшие умы церкви искали

выход из кризиса. Нил Сорский развивал идеи аскетизма. Иосиф Санин

отстаивал монастырские богатства, а спасение видел в умножении строгостей.

Но не стоит думать, что подобная защита земельных владений основывалась

на корыстных интересах. Волоцкий монастырь, игуменом которого был Иосиф

Санин, тратил крупные средства на благотворительность. В голодные годы

монастырские власти кормили сотни голодающих крестьян[16], собиравшихся со

всей округи. Отстаивая неприкосновенность монастырских богатств, Иосиф

указывал на то, что иноки наилучшим образом могут распорядиться ими. Таким

образом, его теория имела задачей осуществление главной, на мой взгляд,

функции церкви – помощь нуждающимся, благотворительность, что станет

невозможным без владения церковью землями и другими материальными

богатствами. Думаю, что эта концепция является наиболее правильной, по

крайней мере, на этапах ее раннего существования, поскольку сторонники этой

теории, как и любой другой идеологии, развивали ее. Но воспринимая

концепцию «из вне», т.е. знакомясь с ней, а не создавая, постепенно

«совершенствовали» ее, руководствуясь уже корыстными целями.

Нил Сорский отрицал любую собственность и применительно к каждому монаху,

и ко всей обители в целом. Он писал: «Очисти келью твою, и скудость вещей

научит тя воздержанию. Возлюби нищету, и нестяжание, и смирение»[17]. В

нищете Нил видел путь к достижению идеала духовной жизни – даже священные

ценности не должны стать предметом вожделения. И именно так церковные

служители могут спасти душу. Подобные взгляды кажутся мне несколько

эгоистическими, поскольку церковь не в состоянии помочь нуждающимся даже

средствами существования, а лишь молитвой, но, как думается, молитвой нищий

крестьянин в прямом смысле сыт не будет.

Исторические обстоятельства, породившие конфликт между нестяжателями и

иосифлянами, заключается в проводимой государством политике относительно

церковного землевладения. В конце XV в. Иван III провел вторую

секуляризацию церковных земель в Новгороде. Первая была им осуществлена в

1478 г.[18], что, несомненно, вызвало отрицательную оценку со стороны

церкви. Согласно летописи, причиной этого было обогащение казны и

московских детей боярских, получавших от казны поместья. «В лето 7007-го

[1499] пожаловал князь великий сына своего, нарек государем Новгороду и

Пскову… Генваря поимал князь великой в Новгороде вотчины церковные роздал

детем боярским в поместье, монастырские и церковные, по благословению

Симона митрополита»[19]. У Софийского дома отобрали половину его земельных

владений. В казну перешло также множество монастырских сел. На соборе 1503

г. в Москве обнаружились намерения Ивана III распространить новгородский

опыт на другие церковные епархии[20]. Однако это было невозможно, поскольку

применение аналогичных мер в отношении московского духовенства вызовет

крайнее негодование населения. По этой причине, в отличие от Новгорода, в

Москве власти пытались воздействовать на церковь методами убеждения: от

духовенства требовали добровольной жертвы, суля щедрое вознаграждение –

полное обеспечение деньгами из казны и хлебом из великокняжеских житниц.

Великие князья могли рассчитывать на успех задуманной секуляризации лишь

при поддержке влиятельных духовных лиц, кем и был Нил Сорский. Решение о

секуляризации также зависело и от московской Боярской думы, но московская

знать сама жертвовала монастырям земли и деньги. Вместе с московским

духовенством бояре строили государство. Применение мер принуждения в

отношении собственного духовенства, по-видимому, не вызвало энтузиазма в

думе. В результате церковь отстояла свои земельные владения от

посягательств казны.

Борьба церковников со светской властью и их взаимные обличения

способствовали развитию критического отношения к церкви. В этих условиях

произошла активизация еретически настроенных групп. Выступление еретиков

было использовано Иваном III в своих целях: оно облегчало ему борьбу с

притязаниями церкви, поскольку еретики, помимо прочего, были противниками

«стяжательства». Руководители новгородской ереси Алексей и Денис легко

завязали дружбу с великим князем, который перевел их в 1479 году в

Москву[21]. Понятно, что официальная церковь враждебно встретила новое

оживление еретических движений и сосредоточила все силы на борьбу с ними.

Главным инициатором выступал новгородский архиепископ Геннадий. В

результате его деятельности еретиков подвергли гонениям. В 1494 году бал

отставлен и покровитель еретиков – митрополит Зосима, обвиненный в

«непомерном питии»[22]. Его дело продолжил Иосиф Санин. Чтобы организовать

суд над еретиками, волоцкий игумен предложил начать прямо с арестов,

рассчитывая, что, не выдержав пыток, взятые под стражу оговорят своих

ближних. На процессе 1504 г. еретики поначалу решительно отстаивали свою

принадлежность к православию и отказывались каяться, однако казни и гонения

устрашили их, и они «сознались» в «жидовстве»[23]. Если на первом соборе

для суда над еретиками великий князь не одобрил смертной казни, то на

втором 1504 года они были приговорены к такой мере наказания.

Примерно к 1511-1512 относится поворот великокняжеской власти навстречу

требованиям церкви. Церковь стала получать большие иммунитетные привилегии,

становясь «государством в государстве» и сохраняя независимость своих

владений от государственной власти. Взамен великокняжеская власть хотела

получить от церкви полную поддержку в своих делах. Однако сочувствовавший

«нестяжателям» митрополит Варлаам (с 1511 года) сопротивлялся великому

князю. Позиции «нестяжателей» усилились, когда в 1518 году с Афона прибыл

Максим Грек для перевода церковных текстов. В своих сочинениях он говорил о

необходимости отказа церкви от земель, а при переводе допускал много ошибок

и неточностей. Его деятельность вызывала сильное раздражение среди

«иосифлян». Ведущую роль в этой борьбе играл новый митрополит Даниил,

последователь Иосифа Волоцкого. Он также оказывал помощь Василию III во

внутриполитических делах, а поэтому пользовался его поддержкой. В феврале

1525 года Максим Грек был арестован, а освобожден только в годы правления

Ивана IV[24].

Осуществленные в годы правления Елены Глинской (1533-1538) многие важные

мероприятия, направленные на укрепление централизованного государства,

коснулись и церкви. Во время интенсивного возведения городских укреплений в

Москве и Новгороде духовенство – в нарушение традиций – было наряду с

Страницы: 1, 2