Гражданская война в США

и после отмены рабства в округе Колумбия, 19 мая, президенту пришлось

дезавуировать декларацию другого генерала, Дэвида Хантера, который, так же

как и Фремонт, без санкции руководства объявил об освобождении рабов в

штатах Джорджия, Флорида и Южная Каролина.(1)

В вопросе, отменять или сохранять рабство, Линкольн в значительной мере

зависел от постоянной необходимости учитывать возможную реакцию на этот шаг

всей совокупности различных сил и факторов, в первую очередь, разумеется,

внутри страны. Выступая за отмену рабства как института, президент вовсе

не считал негров равными белым и был против предоставления им после

освобождения статуса полноправных граждан. Американский историк Дж. Фуллер

писал: “Если бы Линкольну на следующий же день после падения форта Самтер

представилась возможность опубликовать свою Декларацию об эмансипации, было

бы заложено моральное основание для всей его общей стратегии. Но это было

невозможно: во-первых, Север был не готов к этому, а во-вторых, как сказал

сам Линкольн: „Я не желаю выступать с документом, неминуемая

бездейственность которого, подобно папской булле против кометы, была бы

видна всему миру”..(1)

1.Бурин С.Н. На полях сражений гражданской войны в США. М. 1988. С.64-65

Президент не желал решить эту проблему механическим дарованием неграм

после отмены рабства прав белых граждан, включая и избирательное право. Это

было бы в то время поддержано лишь незначительной частью американского

населения, а идти против мнения своего народа президент не мог.

Но самый первый шаг - отмена рабства - становился насущной

необходимостью, и за него выступало все больше белых американцев. 22 июля

1862 г. на очередном заседании кабинета министров Линкольн огласил

составленный им проект Декларации об отмене рабства во всех штатах,

входивших в мятежную Конфедерацию, исключая Теннесси, почти вся территория

которого была к тому времени занята войсками Союза, и те округа Луизианы и

Виргинии, где также господство Конфедерации было уже ликвидировано.

Одновременно Линкольн предполагал с 1января 1863 г. (в этот день Декларация

должна была вступить в силу) разрешить набор свободных негров в армию и

флот США. При этом Линкольн с непривычной для него твердостью заявил, что

решение его окончательно, а министров он просит лишь посоветовать, когда

именно обнародовать эту Декларацию.

Мнения разделились, кое-кто вообще выражал сомнение в необходимости

такого шага: ведь «пограничные штаты», как не раз говорил и сам президент,

явно встретили бы Декларацию отрицательно. Линкольн счел полезным

предложение Сьюарда: не публиковать Декларацию сейчас, в условиях военной

нестабильности Союза, а подождать какого-либо военного успеха, как

выразился государственный секретарь, «хотя бы средней величины». В этом был

резон: публикация Декларации после неудач Макклеллана на Полуострове могла

быть воспринята противником как проявление слабости, последняя попытка как-

то спасти положение.

Переход к “войне по-революционному”, во всяком случае, в политической

области, уже обозначился. Помимо Декларации об освобождении рабов, он был

отмечен и другим важным шагом во внутренней политике. 20 мая 1862 г. был

принят закон о гомстедах (т. е. земельных участках), по которому любой

гражданин США - не моложе 21 года мог с 1 января получить во владение

участок земли размером в 160 акров (примерно 65 га), уплатив за это

символический регистрационный сбор -10 долл.(1) Формально требовалось в

течение пяти лет обрабатывать полученный участок, и только после этого он

переходил в полную собственность владельца. Фактически же участки сразу

попадали в полное пользование владельцев. Закон имел и побочную сторону:

буржуазия Севера, а также различные проходимцы ловко использовали его в

своих интересах, в частности путем скупки участков через подставных лиц и

дальнейшей спекуляции ими. Но буржуазно-демократической сущности закона о

гомстедах это не меняло: он явился победой прогрессивного для того времени

пути развития капитализма в сельском хозяйстве.

Следом за этими мерами (и рядом менее значительных) в политической

области предстояло осуществить переход к “войне по-революционному” и на

полях сражений, т. е. вести всю военную политику более энергично,

профессионально, по-деловому.

Бездарно проведенная Макклелланом, кампания на Полуострове поставила на

повестку дня вопрос об устранении его с поста командующего крупнейшей

армией страны - Потомакской. Линкольн издал приказ о создании новой армии

во главе с генералом Джоном Попом. Предполагалось, что эта армия,

получившая название Виргинской, примет на себя функции по защите Вашингтона

и прилегающих районов на время нахождения Потомакской армии (точнее,

большинства её частей) на Полуострове.

1.Бурин С.Н. На полях сражений гражданской войны в США. М. 1988. С.66

Виргинскую армию составили из полуразбитых Джэксоном в Долине частей

Бэнкса, Фремонта (но уже не под его командованием) и Макдоуэлла, и вместе с

влитыми в нее пополнениями она насчитывала 47 тыс. от части опытных,

отчасти ничего не умевших солдат.

Примерно тогда же был решен вопрос и с упорядочением общего

командования вооруженными силами. Отстранив Макклеллана в марте от функций

главнокомандующего, Линкольн сам выполнял их в течение ровно четырех

месяцев. Президент отлично понимал, что не имеет оснований занимать такой

пост: он был опытным политиком, но не профессиональным военным, и его

отчаянные усилия спешно овладеть азами стратегии и тактики не могли этого

компенсировать. В то же время президент видел, что в стране нет генералов,

достойных занять этот пост. Пристально наблюдая за действиями

военачальников Севера, Линкольн надеялся выбрать среди них преемника на

непосильном для себя посту главнокомандующего.

Успешные операции войск Союза на западном фронте, увенчавшиеся взятием

25 апреля совместными усилиями армии и флота крупнейшего города

Конфедерации Нового Орлеана, подсказали президенту, что вести особо

внимательные поиски следует именно на Западе. Линкольн уже тогда

“присматривался” к генералу Гранту, сразу же отметив его решительность,

неординарность мышления, отсутствие боязни противника, свойственной,

пожалуй, всем другим генералам Севера. Но пост, занимаемый Грантом, был

тогда не очень высок - заместитель командующего Миссурийским округом.

Первый результат Декларации об освобождении рабов не заставил себя

долго ждать: в ноябре республиканская партия проиграла промежуточные выборы

в конгресс, который на последующие два года полностью оказался в руках

демократов, все громче требовавших “прекратить братоубийственную войну” и

признать независимость Конфедерации. В то же время открытой защиты рабства

демократы все же избегали, занимая примерно такую же позицию, на какой

находился и Линкольн к моменту начала войны - не допускать распространения

рабства, но и не посягать на священное право собственности. Обострение

внутриполитической борьбы требовало от администрации Линкольна еще более

умелого и деятельного руководства ведения войны. Предостерегая от

беспечности, Линкольн говорил в те дни: “Мы сейчас подобны китобоям,

ведущим трудную погоню. Мы, наконец, вонзили гарпун в чудовище, но должны

теперь следить за своим курсом, иначе одним взмахом хвоста оно отправит нас

к праотцам”(1)

Первый же день нового 1863 года ознаменовался вступление в силу

Декларации об освобождении негров-рабов в мятежных штатах. Хотя ее текст

был обнародован ещё 22 сентября, мятежники и их сторонники на Севере все-

таки надеялись, что администрация Линкольна не решится на этот шаг. На Юге

полагали также, что жестокий разгром северян у Фредериксберга “отрезвит”

Линкольна и его партию, вынудит их искать компромиссные решения конфликта.

Но эти надежды не оправдались, Президента уже ничто не могло поколебать, и

Декларация с 1 января вступила в действие.

И подкрепляя уверенность Линкольна в своей правоте, в эти же первые дни

1863 г. с далекого Запада стали приходить вести о новых успехах северян.

После того как 25 апреля 1862 г. армией и флотом Союза был взят Новый

Орлеан, течение Миссисипи оказалось как бы “закупоренным” для мятежников.

Ее верховья еще с начала войны были в руках Союза, а после побед Гранта при

Генри, Донелсоне и Шайло мятежники были отогнаны еще дальше.(1) Со взятием

Нового Орлеана они потеряли и устье Миссисипи, и теперь южане сохраняли

контроль лишь над средним ее течением с главной опорой в Виксберге -

тщательно укрепленном и в стратегическом плане идеально расположенном

городе.

1.Бурин С.Н. На полях сражений гражданской войны в США. М. 1988. С.80

Поэтому главной задачей всего западного фронта во второй половине 1862

г. стало овладение Виксбергом и всем течением Миссисипи. Это отсекло бы от

Конфедерации районы, находящиеся западнее реки, т. е. мятежные штаты Техас,

Луизиану и Арканзас.

Геттисберг.

Сам сюжет знаменитого геттисбергского сражения возник несколько

неожиданно. Ли заранее назначил геттисбергский перекресток местом сбора

трех своих корпусов; их возглавляли тогда лучшие генералы Юга - Дж.

Лонгстрит, Э. П. Хилл и Р. Эвелл. Не зная этого, но интуитивно предположив,

что перекресток может заинтересовать мятежников, Мид 30 июня приказал

создать линию жесткой обороны вдоль ручья Пайп, в нескольких милях от

Геттисберга. И тогда же генерал-южанин Г. Хес, дивизия которого

расположилась в соседнем городке Кэштауне, узнал, что в Геттисберге у

северян есть, большой склад армейской обуви. По данным разведки, северян в

городке не было, и Хес приказал группе солдат “сходить” в Геттисберг и

принести побольше обуви - в Конфедерации это стало проблемой еще в начале

войны, не говоря уже о лете 1863 г.

Пока “заготовители” добирались до места, в Геттисберг вошла

кавалерийская бригада Дж. Бафорда, которому Мид поручил прикрывать свой

левый фланг. Обнаружив, что городок вовсе не пуст, как им сказали, солдаты

Хеса предпочли вернуться назад. Но Хес, загоревшийся желанием обуть своих

парней и считавший, что в Геттисберге может быть разве что отряд неопытных

милиционеров, утром 1 июля послал туда едва ли не всю дивизию.

Тот момент, когда авангарды Хеса, подойдя к городку, завязали

перестрелку с дозорами Бафорда, и стал началом геттисбергского сражения.

Оба командира бросили в бой все, что было у них под рукой, затем в сражение

стали втягиваться все новые соединения. К северянам подоспел корпус У.

Рейнольдса, которому Бафорд прислал записку с просьбой о срочной помощи. В

свою очередь Рейнольдс перед отбытием к Геттисбергу разослал повсюду

сообщения о начавшейся стычке, и, быть может, это в конечном счете и

помогло сдержать яростные атаки южан. Спустя какие-то минуты, когда

Рейнольдс повел свой корпус в атаку, снайпер-южанин прострелил ему голову.

А его солдаты, наткнувшись на мощный огонь артиллерии (ее успел подтянуть к

перекрестку Хес), стали медленно отходить. В эти первые часы боя

соотношение сил было примерно 3 к 1 в пользу мятежников, и оно могло

ухудшиться, так как к городку уже спешил весь корпус Эвелла.

Приближение частей Эвелла заметил командующий 11-м корпусом северян

Оливер Ховард, наблюдавший за боем с колокольни лютеранской семинарии,

стоявшей на высоком хребте, поэтому и названным Семинарским. Немедленно

бросив в бой свой корпус, Ховард успел преградить дорогу Эвеллу. Но одну

дивизию он предусмотрительно оставил в резерве у подножия Кладбищенского

хребта, который у южных окраин поселка завершался одноименным холмом.

Другая оконечность хребта имела две вершины - Большой и Малый Раунд Топ,

которые, как и сам хребет, сыграли в сражении ключевую роль. А резервная

дивизия Ховарда сразу же окопалась, и не напрасно: их товарищей вскоре

отбросили прямо к подножию. Так завершился первый день сражения. Поздно

вечером к Геттисбергу подоспели еще два корпуса северян, к полуночи прибыл

и сам Мид, принявший общее командование боем.(1)

2 июля сражение разгорелось с новой силой. На северян были брошены

корпуса Эвелла и Э. П. Хилла, а во второй половине дня - еще и Лонгстрита.

Ли требовал, чтобы Лонгстрит также атаковал с самого утра, но тот

заупрямился, считая более разумным вообще не атаковать, а выманить северян

из их удачных позиций на обоих хребтах.

1.Бурин С.Н. На полях сражений гражданской войны в США. М. 1988. С.90-91

В итоге Лонгстрит оказался как бы в резерве и нанес сильнейший удар как

раз в момент, когда северяне уже выдохлись.

И все же им удалось удержать свои основные позиции, в частности вершины

Большой и Малый Раунд Топ, причем последний северяне в неразберихе боя

оставили неукрепленным. Когда разведка мятежников обнаружила это, генерал

Худ приказал срочно втащить на вершину орудия и в упор расстрелять части

северян на Кладбищенском хребте. Но по счастливому совпадению чуть раньше

Мид приказал начальнику своих инженерных войск генералу Г. Уоррену

подняться на Малый Раунд Топ и посмотреть оттуда, как идут дела на левом

фланге. Уоррен, обнаружив, что вершина никем не защищается, срочно вызвал

туда войска. И когда солдаты Худа уже взбирались по склону вверх, а следом

за ними лошади тащили орудия, с “пустой” вершины на их головы обрушился

орудийный огонь!

Это решило исход второго дня сражения. Толпы северян, отовсюду

сбежавшиеся к Малому Раунд Топу, отбили все атаки мятежников, к концу этого

эпизода боя совершенно обессилевших. Капитан-северянин П. Фэрли из 140-го

полка добровольцев Нью-Йорка вспоминал: “Те из мятежников, которые

приблизились к нам настолько, что удрать было почти невозможно, побросали

винтовки, подняли руки и, воспользовавшись тем, что мы немного ослабили

огонь, бросились прямо на нас и отдались в плен. А тем временем те, кто был

не так близко в беспорядке отступили”.

3 июля напряжение боев не спало, даже немного возросло. Их эпицентр

сместился теперь к юго-востоку от Геттисберга, в район холма Калп и

протекавшего к востоку от него ручья Рок. Ли вознамерился мощным огнем 159

орудий, установленных на захваченном мятежниками накануне Семинарском

хребте, сбить соперников с соседнего, Кладбищенского хребта. Во втором часу

дня разгорелась невиданная доселе артиллерийская дуэль. Когда заговорили

все орудия южан, показалось, что они сметут с лица земли и артиллерию

северян, и их резервы, не совсем удачно размещенные на дальнем, восточном

склоне Кладбищенского хребта. Затем батареи северян открыли довольно мощный

ответный огонь, но уже спустя минут 40 орудия обеих сторон умолкли: запасы

снарядов неумолимо иссякали, и надо было их беречь.

Однако мятежники решили, что защитники хребта либо уничтожены их огнем,

либо полностью деморализованы. Ли бросил в последнюю, как он надеялся,

атаку на хребет ударную 15-тысячную группу из дивизий Пикетта и Петтигрю

(он сменил раненого Хеса). Некоторые из подчиненных Ли возражали против

столь рискованной атаки. Так, командир артиллерии южан генерал Э.

Александер писал в мемуарах: “Казалось сумасшествием бросить пехоту в этот

огонь, под которым ей пришлось бы идти почти три четверти мили при полном

свете июльского солнца”.

Этот трагический штурм вошел в американскую историю как “атака Пикетта”

(его солдаты составляли большинство атаковавших), став именем

нарицательным, олицетворением отчаянного усилия, обреченного на крах.

Устрашающий строй мятежников шириной примерно в милю несся на хребет,

готовый смести с лица земли не только его защитников, но и всю эту каменную

громаду. Но генерал Г. Хант, руководивший обороной хребта, еще во время

артиллерийского обстрела понял, что это прелюдия к решающей, яростной

атаке. За время короткой паузы он приказал подтащить побольше орудий к

хребту и на него. И когда лавина наступавших уже подкатывалась к подножию

хребта, вся его поверхность вдруг превратилась в огнедышащего дракона,

извергавшего огненные стрелы. Из рядов мятежников вырывало буквально

косяки, но они упорно шли вперед. А северяне включали в грозный шквал

канонады все больше орудий, и вот уже с Кладбищенского хребта и соседних

позиций северян по атаковавшим било 200 стволов! Но наступление

продолжалось, и пехота северян стала отступать к вершине хребта.

Атаковавшие, ведя огонь из винтовок, преследовали их. И в это время Ховард

стремительно атаковал левый фланг наступавших, который те в упоении штурма

оставили незащищенным. Одновременно Ховард обрушил на южан мощный огонь

артиллерии. Репортер-северянин Чарлз Коффин так живописал решающие минуты

битвы: “Эти ряды исчезают, подобно соломинке в огне свечи. Земля усеяна

телами убитых и раненых, как опавшими осенними листьями. Тысячи мятежников

бросают оружие и сдаются в плен. Какая волнующая минута! Вот она -

кульминация мятежа, поворотный момент истории и судьбы человечества”. (1)

Атака Пикетта навсегда осталась в памяти ее очевидцев, и многие из них

позднее описали это удивительное зрелище. Сам же Пикетт, рассказав в письме

домой об уничтожающем шквале огня, который обрушили на его дивизию

северяне, так подводил итог: “Что ж, теперь все это позади. Сражение

проиграно, и многие из нас в плену, многие мертвы, многие, получив ранения,

истекают кровью и умирают”.(1)

Деморализованные остатки разбитых частей южан кое-как сумели добраться

до собственных резервных подразделений, которых осталось слишком мало,

чтобы что-либо изменить. Совершенно потрясенные. Ли и Лонгстрит видели всю

картину удручающего разгрома с вершины Семинарского хребта. Полагая, что

атака северян докатится и до них, они немедленно поскакали вниз наводить

порядок в остатках войск, скопившихся у подножия хребта. Но северянам уже

было не до атаки. Когда им удалось отбросить мятежников, на что-либо

дальнейшее у них просто не оставалось сил. На склонах хребта рядом с

убитыми и умиравшими от ран лежали совершенно невредимые, но обессиленные

победители. Они могли лишь кричать, и окрестности Геттисберга огласились

криками победы.

На следующий день, День независимости США, Ли, видя, что северяне так и

не собираются атаковать, решил, пользуясь начавшимся проливным дождем,

отвести свои войска в Виргинию. В страшной геттисбергской мясорубке силы

были примерно равны (88 тыс. у северян против 75 тыс. у Ли), причем в

первый день битвы южан на поле боя было втрое больше. Ли бросил в бой свои

лучшие части, сделал, пожалуй, все, на что был способен, но не смог сломить

обороны северян и устоять против их атак. Поэтому главным итогом

Геттисбергского сражения стало крушение мифа о непобедимости Ли и лучшей

армии Конфедерации.

Виксберг

День независимости США, 4 июля, ознаменовался не только успехом при

Геттисберге, но и победой, одержанной далеко на Западе, где, главной

задачей в планах Севера на 1863 г. был захват Виксберга. Первые такие

попытки предпринимались и в предыдущем году. Скандально известный демократ-

политикан из Иллинойса Джон Макклернанд, ставший в начале войны генералом,

сумел путем ловких политических интриг добиться того, что Стэнтон 21

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6