Euro

соглашений об обратном выкупе).

Совет управляющих ЕЦБ принял решение, что агрегат m3 является основным

при выработке денежно-кредитной политики Евросистемы, ибо именно его

изменения при нормальных условиях (по оценке специалистов ЕЦБ) оказывают

решающее влияние на динамику потребительских цен в среднесрочной

перспективе. Основная же цель состоит в том, чтобы в случае отклонений

тщательно анализировать их причины и своевременно разрабатывать меры по

обеспечению главной цели – достижения стабильности цен.

Помимо анализа динамики агрегата m3 важную роль в стратегии

Евросистемы играет оценка широкого круга экономических показателей –

показателей развития реального сектора, заработной платы, основных

финансовых параметров, валютного курса, курсов доходности акций и других

ценных бумаг, результатов обследований по вопросам цен и издержек, а также

доверия в деловом и потребительском секторах. Евросистема принимает во

внимание также предлагаемые международными организациями и другими

государственными и частными институтами прогнозы инфляции, используя их при

разработке соответствующих внутренних прогнозов применительно к зоне евро.

Для реализации основной цели денежно-кредитной политики Евросистемы

помимо вышеуказанных используются и такие инструменты, как операции на

открытом рынке, депозитно-ссудные сделки, установление минимальных

резервных требований для кредитных институтов. Основной объект

регулирования при проведении этих операций – ликвидность кредитных

учреждений, которая непосредственно влияет на спрос и предложение денег в

экономике, тем самым существенно воздействуя на темпы инфляции. К операциям

Евросистемы допускаются кредитные учреждения, отвечающие следующим

квалификационным требованиям: устойчивость, эффективное управление, широкие

операционные возможности. Всего в список кредитных институтов входят более

8 тысяч кредитных организаций зоны евро, из них 4 тыс. имеют доступ к

дипозитно-ссудным операциям Евросистемы, а около 3 тыс. участвуют в

операциях по рефинансированию.

Сделки на открытом рынке включают "основные" и "долгосрочные" операции

по рефинансированию. Их условия также важнейший сигнал о направлении

денежно-кредитной политики, подаваемый Евросистемой участникам денежного

рынка. В дополнение к вышеупомянутым операциям по рефинансированию

Евросистема может осуществлять операции по "настройке" денежного рынка

(путем проведения дополнительных обратных сделок, продажи и покупки активов

на условиях простых форвардных сделок), а также принимать вклады и

проводить валютные операции своп. Подобные действия применяются, в

основном, для смягчения неожиданных колебаний ликвидности на денежном

рынке.

В арсенале инструментов у Евросистемы есть также "структурные

операции" – с более длительным временным горизонтом, они включают обратные

сделки, покупку и продажу активов на условиях простого форварда, а также

выпуск долговых сертификатов ЕЦБ (однако по решению последнего от такого

выпуска пока отказались).

При проведении антиинфляционной политики Евросистема опирается и на

такой инструмент, как минимальные резервные требования к кредитным

учреждениям….

Я не буду продолжать, а то это займет много места. Одним словом,

введение новой валюты не проводилось на то, чтобы наобум, но был применен в

действие довольно сложный механизм, описывать который в данной работе

полностью я не берусь. И так уже довольно много листов исписано, а я даже и

не приступил к раскрытию основной темы. Но мало того. Я не смогу подойти к

ней и сейчас. Ведь для лучшего понимания, да и вообще для понимания

перспектив; для прогнозирования чего-либо необходимо быть в курсе ожиданий.

Чего же все-таки ждали от появления новой валюты. Поэтому основную часть

своей работы я начну так:

Перспективы.

"Бывшие" перспективы. Что от евро ждали.

Основоположник концепции оптимальных валютных зон был один из наиболее

известных ранних монетаристов Р. Манделл[2], по его мнению, преимущества

валютной зоны, в особенности такого ее варианта, как переход к единой

валюте, сводятся к двум моментам:

1) ликвидации транссакционных издержек и

2) повышению эффективности денег при выполнении ими функций средства

обращения и единицы измерения.

Издержки определяются теми потерями, которые возникают в результате

ослабления механизма краткосрочного регулирования. Для того чтобы придать

этим потерям квантифицированную форму, Р. Манделл свел их к внешним шокам,

отражающимся на уровне цен, и коэффициентам гибкости цен. В результате, он

установил, что обменный курс является незаменимым орудием восстановления

равновесия, если:

. страны подвержены асимметричным шокам, требующим взаимного приведения в

соответствие сравнительных цен товаров, которые производятся в этих

странах;

. внутренние цены не являются полностью гибкими и, следовательно, не

приспосабливаются к шокам немедленно;

. внутренние цены не индексируются немедленно в связи с колебаниями

обменного курса, или, иными словами, изменение сравнительных цен в

результате изменения обменного курса не нейтрализуются немедленно

движением внутренних цен;

. другие механизмы приспособления, такие, как мобильность факторов

производства или фискальный федерализм, отсутствуют или играют

незначительную роль;

. приспособление через механизм обменных курсов дешевле, чем приспособление

при помощи других механизмов.

В поле зрения Р.Манделла оказались далеко не все факторы, влияющие на

валютные курсы и платежные балансы.

Так, в частности, О.Бланшар и Д.Куа проводят различие между шоками со

стороны спроса и шоками со стороны предложения[3].

Первая разновидность шоков включает экономические потрясения, которые

не оказывают долговременного воздействия на уровень производства, вторая –

оказывающие такое долговременное воздействие. Другим источником

асимметричных шоков является региональная специализация, когда отдельные

отрасли могут занимать в экономике тех или иных стран значительно более

весомое место, чем в других. По данным А.Стокмана, исследовавшего

соотношение национальных и отраслевых шоков в семи европейских странах, они

соотносятся друг к другу примерно поровну[4]. Отраслевые шоки, как правило,

являются шокам со стороны предложения, а национальные – шоками со стороны

спроса. В одной из самых последних моделей (Л.Риччи) к традиционным

составляющим, ведущим свое начало от Р.Манделла, добавлены:

1) денежные шоки;

2) товары, не участвующие во внешней торговле;

3) уравнения Кобба-Дугласа, отражающие предпочтения товаров и денег;

4) торговые издержки;

5) функция потерь властей;

6) номинальные негибкости.

Однако для того чтобы избежать немыслимого усложнения модели, автору

пришлось пойти на ряд упрощений, которые, разумеется, снижают научную

ценность анализа. «Мир» Л.Риччи – это мир двух стран, «своей» и

«иностранной»; мир двух товаров, вступающих во внешнеторговый оборот; мир

одного фактора производства – труда, который беспрепятственно переливается

из отрасли в отрасль (капитал в рамках модели не существует в природе)[5].

Несмотря на все недостатки, присущие колличественно-эмпиририческим

моделям, это единственное орудие анализа, которым располагают западные

исследователи и наблюдатели из стран с переходной экономикой, изучающие

современные валютные отношения.

Вполне естественно, что проект экономического и валютного союза,

затрагивающий интересы других стран, был проанализирован академическими

экономистами, в первую очередь в США и Великобритании, а также

специалистами, работающими в международных экономических организациях. В

качестве базы ими была избрана именно концепция оптимальных валютных зон.

Подробный обзор дан высказанных точек зрения дан У.Бьюитером[6].

Отправной точкой дискуссии было, как правило, сравнение стран-участниц

будущего экономического и валютного союза в Западной Европе с

североамериканскими штатами. Основной акцент был сделан на сравнении

степени асимметрии шоков, роли мобильности труда, мобильности капитала и

использовании фискальных инструментов. Этот подход не был лишен известного

смысла – во-первых, в связи со сходными размерами двух зон и, во-вторых, в

связи с тем, что конечной целью ЭВС является создание единого финансового

рынка, который уже давно существует в США.

Полученные эмпирические данные оказались неблагоприятными для проекта

ЭВС. Было установлено, что степень корреляции шоков в различных районах

Западной Европы низка, мобильность труда и капитала невелика, а потенциал

приспособления к шокам через фискальную систему ЕС незначителен. Главным

элементом механизма приспособления является движение сравнительных цен и

внутренняя налоговая политика. Единая валюта устранит важный компонент

движения сравнительных цен (обменные курсы), а политическое руководство ЭВС

по-видимому, наложит ограничения на независимость внутренней налоговой

политики.

Х.Эркель-Русс и Дж.Меелитц обнаружили пять источников шоков для шести

западноевропейских стран. Их исследование подтвердило низкий уровень

корреляции шоков в регионе. Кроме того, они изучили эффективность

внутренней кредитно-денежной и налоговой политики как средства стабилизации

и пришли к выводу, что налоговая политика эффективна во всех странах, за

исключением Германии, а кредитно-денежная только в Германии и

Великобритании. Таким образом, именно эти две страны теряют больше всех,

отказываясь от этого инструмента государственной экономической политики.

Большое внимание было уделено экономическим последствиям Пакта

стабильности и роста и возможностям его реализации. Различные авторы

предприняли ретроспективный статический анализ циклических колебаний в

странах ЕС за последние десятилетия. Наиболее объективными представляются

результаты, полученные сотрудниками Международного валютного фонда. Как

было установлено ими, в 1970-1995 гг. в большинстве государств – членов ЕС

стандартное отклонение циклического бюджетного дефицита составляло менее 2%

ВВП. В пяти случаях отклонение превысило 3%.

Согласно расчетам Международного валютного фонда, в среднем по ЕС

падение производства на 1% приводит к нарушению баланса бюджета на 0,6%,

причем большая часть этого эффекта приходится на год экономического спада.

Таким образом, лимиты, установленные Пактом стабильности и роста, могут

быть реалистичными лишь при одном условии: если в среднесрочном плане

бюджеты стран со средним коэффициентом ответной реакции будут

сбалансированными, а стран с более высоким коэффициентом будут иметь

превышение доходов над расходами, по крайней мере 1% ВВП. Это значит, что

участники экономического и валютного союза должны будут радикально изменить

свою фискальную политику. Пока в большинстве своем они весьма далеки от

этого.

Правда, в руках национальных правительств остаются два других средства

– регулирование заработной платы и поощрение мобильности рабочей силы.

Теоретически, понижение реальной заработной платы в отдельно взятой

стране эквивалентно девальвации. В самом деле, понижение паритета

национальной валюты и соответствующее повышение цен означают понижение

реальной заработной платы. Тот же эффект достигается, если реальная

заработная плата падает при неизменных ценах и неизменном обменном курсе.

Однако это тот случай, теория резко расходится с практикой. Заработная

плата (и номинальная, и реальная) гораздо более инерционна, чем цены и

обменные курсы, особенно в Западной Европе. Опыт показывает, что падение

спроса и вызванное им уменьшение производства ведут к увеличению

безработицы, а не к падению номинальной заработной платы. Нельзя забывать и

о серьезнейших социальных последствиях посягательств на жизненный уровень

трудящихся. Поэтому регулирование заработной платы связано с огромными

издержками и, как минимум, не практично. О.Бланшар и Л.Кацт[7] показали,

что в США мобильность труда играет большую роль в приспособлении к шокам,

чем гибкость цен. Это еще более усиливает опасения, что странам ЕС придется

нести значительные издержки приспособления, если обменные курсы будут

ликвидированы. Т.Байуми и Б.Айхенгрин[8] открыли, что в США процессы

приспособления идут значительно быстрее, чем в Западной Европе, что было

интерпретировано ими как еще один аргумент против отказа от механизма

обменных курсов. Контраргументом является то, что в рамках Европейского

Союза более значительную роль, чем в США, играет гибкость цен.Однако это не

опровергает вывод о том, введение единой валюты и уничтожение механизма

обменных курсов, по все вероятности, увеличат издержки приспособления к

внешним шокам. Столь же неразумно было бы возлагать надежды и на то, что

при ухудшении экономической конъюнктуры рабочая сила будет переливаться в

районы, где существует повышенный спрос на нее. Различия языка, культуры,

традиций делают почти невозможным перемещения рабочей силы из одной

европейской страны в другую.

Одним из важных элементов механизма приспособления является

мобильность другого фактора производства – капитала и его доступность во

время кризиса. Согласно рещультатам подробного эмпирического исследования

А.Аткесона и Т.Бауми,[9] мобильность капитала между регионами США выше, чем

между западноевропейскими странами, где частные рынки капитала обеспечивают

весьма низкую степень страхования от региональных шоков.

Наиболее авторитетное и беспристрастное суждение на этот счет

принадлежит экспертам Международного валютного фонда. Экстраполирую

тенденции 90-х годов, они рассчитали гипотетический базисный уровень,

которого достигали бы макроэкономические показатели в странах – участниках

ЭВС в начале следующего тысячелетия, если бы экономического валютного союза

не существовало. Затем на основе эконометрической модели МУЛЬТИМОД были

просчитаны два сценария развития этих стран в рамках ЭВС.

При первом варианте страны-участницы ЭВС осуществляют дальнейшую

фискальную консолидацию и добиваются сокращения государственных расходов в

среднесрочной перспективе на сумму, эквивалентную 2% ВВП. Одновременно

предполагается, что им удастся повысить эффективность факторов производства

на 0,5% за счет либерализации товарных рынков и введения единой валюты, а

также снизить уровень безработицы на два процентных пункта (до 7%) за счет

значительных реформ рынков труда.

При втором варианте страны-участницы ограничиваются строгим

выполнением требований Пакта стабильности и роста, но не осуществляют

никаких дальнейших структурных реформ. Полученные результаты

систематизированы в табл. 2.

Последствия ЭВС для Европы и остального мира[10].

| | | |2000 г.|2001 г.|2002г. |2003г. |2010г. |

|Сценарий 1. ЭВС с дополнительной фискальной консолидацией и реформой |

|рынков труда |

|Реальный ВВП | | |0.2 |0.9 |1,0 |1,1 |2,9 |

|Дефлятор ВВП | | |-0,03 |-0,7 |-1,1 |-1,4 |-1,9 |

|Долгосрочная норма | | |0,1 |-0,1 |-0,3 |-0,4 |--- |

|Уровень безработицы| | |-0,2 |-0,4 |-0,6 |-0,8 |-2,0 |

|Общий баланс | | |0,4 |0,9 |11,5 |2,1 |0,8 |

|Чистые доходы | | |--- |--- |0,11 |0,2 |-1,1 |

|Расходы | | |-0,4 |-0,9 |-1,4 |-1,9 |-1,9 |

|Общий | | |-0,4 |-1,4 |-2,7 |-4,5 |-12,6 |

|Торговый баланс (в | | |-3,5 |13,8 |22,8 |31,6 |27,9 |

|Реальный ВВП | | |-0,1 |--- |--- |0,1 |0,1 |

|Торговый баланс (в | | |-0,6 |-16,6 |-25,5 |-31,5 |-31,9 |

|Реальный ВВП | | |-0,1 |0,1 |0,1 |--- |0,2 |

|Торговый баланс (в | | |-1,0 |-1,9 |-2,6 |-3,5 |-1,7 |

|Реальный ВВП | | |--- |0,1 |0,2 |0,2 |0,3 |

|Торговый баланс (в | | |5,1 |4,7 |5,3 |3,4 |5,7 |

|Сценарий 2. ЭВС без дополнительной фискальной консолидацией и без реформы|

|рынков труда |

|Реальный ВВП | | |0,1 |-0,3 |-0,6 |-0,9 |-2,5 |

|Дефлятор ВВП | | |0,1 |0,3 |0,6 |0,9 |2,3 |

|Долгосрочная норма | | |0,2 |0,3 |0,4 |0,5 |0,5 |

|Уровень безработицы| | |0,2 |0,4 |0,7 |0,9 |2,0 |

|Общий баланс | | |-0,2 |-0,5 |-0,7 |-0,9 |-1,3 |

|Чистые доходы | | |--- |-0,1 |-0,2 |-0,3 |-0,7 |

|Расходы | | |0,2 |0,4 |0,5 |0,6 |0,6 |

|Общий | | |1,0 |0,7 |1,0 |2,3 |9,8 |

|Торговый баланс (в | | |-1,7 |22,1 |31,7 |38,8 |67,3 |

|Реальный ВВП | | |-0,1 |--- |--- |0,1 |0,1 |

|Торговый баланс (в | | |-2,6 |-22,6 |-29,5 |-33,7 |-57,5 |

Страницы: 1, 2, 3

МЕНЮ

Euro

ИНТЕРЕСНОЕ